Я - Слизерин! Глава 2.

[maggy21]

Итак - продолжение (надеюсь, жданное)))
Отдельное спасибо за помощь в написании этой главы Ekete и Клематис, чьи вопросы помогли мне "утрясти" содержание этой главы.
На все вопросы и комменты постараюсь ответить - но позже. В дневнике давно не была - мой модем меня упорно из дневника выбрасывал. Говорят, в связи с какой-то хакерской атакой на дайри)))


Глава II

Гарри и Драко хихикали, глядя на Невилла, который повис на заборе, словно связка сарделек в лавке мясника. Поначалу Лонгботтом еще пытался раскачаться и забросить ногу на преграду, но сейчас просто цеплялся руками за верхнюю планку шестифутового забора. Неуклюжесть Невилла поражала мальчиков, самоуверенно считавших, что уж они-то никогда так не позорились. Оба предпочли забыть, с каким трудом в свое время учились проходить полосу препятствий.
– Эй, жабенок, что припал к деревяшке, как к родной кочке на болоте?! А ну быстро поднял свою толстую задницу и перекинул через забор!
Громкий рев Кларка подхлестнул Невилла, и тот, резко качнувшись, все же сумел закинуть ногу. Тяжело пыхтя, он перехватил руку и, с трудом подтянувшись, оседлал препятствие. Кряхтя и похныкивая, мальчик перевалил через преграду и тяжелым кулем шлепнулся с обратной стороны.
– Что разлегся? Не у бабки на перине! Вскочил и вперед! – Кларк не собирался оставлять своего нового подопечного в покое.
Лонгботтом поднялся и грузно потрусил ко рву, наполненному водой.
– А вы, хорьки, что радуетесь? Считаете, у вас лучше получается? Взяли рюкзаки и бегом вокруг парка!
Веселье Поттера и Малфоя как ветром сдуло. Они уже преодолели все препятствия и думали, что на сегодня их мучения закончены. Но мальчики знали, что возражать чревато. Поэтому они сноровисто закинули груз на спину и помчались к парку.
– Вот… гад!.. – Драко говорил с перерывами, стараясь не сбить дыхание. – Знает же… что мы… полосу… чисто прошли… и во… время… уложились…
– Не надо… было… над Невиллом… смеяться… Кларк… этого… не любит… – Гарри уже сожалел о своем поведении. Лонгботтом был не виноват, что у него не получается. Поттеру нравился этот тихий спокойный мальчик. Главным образом тем, что не стремился навязать ему свое общество, не приставал с глупыми расспросами, как Рон Уизли, которому хватило дурости поинтересоваться, помнит ли Гарри Волдеморта.
Мальчики добрались до парка, свернули к деревьям, чтобы скрыться с глаз вездесущего тренера, и замедлили бег.
Драко хотел возразить, но тут заметил, что по дорожке парка неторопливо прогуливается незнакомый мужчина. По крайней мере, сразу опознать его у Малфоя не получилось. Он открыл рот, чтобы предупредить Гарри, но увидел, что тот смотрит в ту же сторону. Мальчики остановились и, не сговариваясь, начали тихонечко подкрадываться к мужчине, скрываясь за толстыми стволами деревьев. Подобравшись почти вплотную к дорожке, они укрылись за раскидистым кустом цветущего гибискуса. Поттер осторожно отогнул ветку, открывая себе обзор. Драко тихонько сопел ему в ухо: чтобы тоже видеть происходящее, он прижался к Гарри сзади, положив подбородок ему на плечо. Незнакомец развернулся, и мальчики облегченно выдохнули: это был лорд Паркинсон. Теперь можно было и перестать прятаться, но они знали, что если об их выходке узнает отец, то им как следует влетит за самоуправство. В первую очередь они должны были сообщить кому-нибудь из взрослых о подозрительном посетителе, а не выяснять самим, кто же это был такой. Дети начали медленно отползать от куста, но услышали чьи-то торопливые шаги и снова затаились.
– Рад тебя видеть, Брайан, – голос Малфоя-старшего заставил мальчиков испуганно замереть. – Может, все же пройдем в мэнор?
– Нет, мне легче будет разговаривать здесь. У тебя красивый парк, Люциус, – ответил ему Паркинсон низким, раскатистым голосом.
– Хорошо, – согласился лорд Малфой. – У тебя что-то случилось?
– Мне требуется твоя помощь. Панси больна и не сможет прибыть в Хогвартс вовремя. Но я не хочу, чтобы она пропускала год. Сможешь отсрочить ее поступление?
– Панси? – удивление в голосе Люциуса было неподдельным. – А что произошло? На приеме она выглядела совершенно здоровой.
Гарри снова оттянул ветку и осторожно выглянул. Лорд Паркинсон словно съежился, его широкие плечи сутулились, а голова была низко опущена.
– Substitutio*, – тихо, едва слышно ответил он и, глухо кашлянув, добавил: – Я слишком долго тянул. Не мог… Я очень ее любил… Но мой долг… помогать милорду во всем… и она… а она – не могла… – Брайан просто не мог связно объясняться из-за нахлынувших на него чувств. Но он все же справился со своей минутной слабостью, взял себя в руки, выпрямился, гордо вскинув голову, и посмотрел в глаза своему собеседнику: – Но это неважно. Думаю, Панси, – легкая заминка перед именем была почти незаметна, – будет в порядке недели через две. Так я могу рассчитывать на твою поддержку на опекунском совете?
Люциус понимал, что сочувствие Брайан не примет, мало того, оно оскорбит его:
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, – пообещал он и потянул Паркинсона к парковой беседке. – Пойдем, я прикажу принести чаю, и мы обсудим наши действия.
– Лучше огневиски, – хрипло пробормотал Брайан.
Мальчики переглянулись и, как только взрослые скрылись из виду, продолжили свою пробежку. Обсуждать услышанное не хотелось. Да и что тут можно было сказать? Ритуал Substitutio проводился тогда, когда наследник не соответствовал предъявляемым требованиям. Глава рода замещал его душу и разум другими, призывая из-за грани одного из своих предков. Кто это будет, решала родовая магия. Та Панси, которую они знали – надоедливая, глуповатая девочка – исчезла навсегда. Им было жаль ее, но их с детства приучали к мысли, что долг перед семьей превыше всего. Панси, конечно, не была наследницей – всего лишь носительницей магии рода – но и она своим непродуманным поведением могла изрядно подорвать репутацию и финансовую стабильность Паркинсонов.

***
За завтраком, где традиционно собралась вся семья, появилась еще и незнакомая женщина, которую крестный представил, как свою любимую кузину Дромеду. Гарри с любопытством рассматривал ее. Несомненно, она была похожа и на бабушку, и на Сириуса, только волосы у нее были не черные, а каштановые. Невилл, сидевший рядом, вяло размазывал овсянку по тарелке. Он так устал, что у него совершенно пропал аппетит. У Гарри тоже побаливали мышцы – недовольный их опозданием Кларк назначил «хорькам, которые бегают, как одряхлевшие черепахи» по тридцать отжиманий дополнительно – но это не мешало мальчику с удовольствием завтракать. Драко от него не отставал. Они давно уже привыкли к физическим нагрузкам. Поттер перевел взгляд на тарелку, ведь так откровенно пялится на гостью было невежливо, и продолжил с аппетитом уплетать жаренный бекон и гренки. Валбурга несколько раз недовольно покосилась на Невилла, но потом не выдержала и сделала ему замечание:
– Мистер Лонгботтом, доедайте, вам необходимо восстановить силы.
Невилл испуганно покосился на строгую ведьму и торопливо запихал в рот ложку каши. Гарри успокаивающе улыбнулся ему и заметил:
– Если не хочешь овсянку, можешь съесть что-то другое.
Невилл отрицательно помотал головой. Драко недовольно нахмурился: ему не понравилось то явное покровительство, которое Анри выказывал ничтожному толстяку. Дождавшись, пока Невилл доест, он поинтересовался невинным тоном:
– А какая специализация у твоего рода, Лонгботтом? Судя по твоим успехам на полосе препятствий, это что-то сугубо мирное?
Невилл вытер губы салфеткой и пробормотал что-то невнятное.
– Повтори, пожалуйста, я не расслышал, – с издевательской вежливостью попросил его Малфой-младший.
– Эмпатия, – четко и громко произнес Невилл и с вызовом посмотрел на Драко.
– Вот как? – вмешалась Валбурга. – А каким образом в вашей семье появилась эта специализация? Это стихийное проявление или?..
Услышав вопрос леди Блэк, Лонгботтом тут же растерял весь свой задор и сник. Но все же ответил:
– Мой прадедушка женился на сквибе из рода Гриффиндор. Он надеялся, что наша семья получит наследие боевых магов, из-за этого прабабушку не вводили полностью в род. Но она смогла передать детям только эмпатию.
– Хм, смелое решение, – довольно кивнула Валбурга. – Понятно, что леди Гриффиндор никогда бы не отдали в простую, хоть и чистокровную, семью, а вот сквиба – вполне. Но то, что ее не ввели в род полностью – это большой риск. Дети могли оказаться сквибами. Восстановить наследие одного из Основателей – очень достойная задача. И, как я поняла, неудача не остановила ваших родственников? Насколько мне известно, Августа происходит из семьи боевых магов?
– Да, – подтвердил Лонгботтом. – Бабушка говорила, что мой отец получил ее наследие.
– Сомневаюсь, – недоверчиво хмыкнул Сириус. – Ты не обижайся, Невилл, но я был знаком с твоим отцом, и девять лет дружил с настоящим боевым магом. Между Фрэнком и Джеймсом не было ничего общего. Боевого мага можно определить почти сразу. А Фрэнк был обычным волшебником – хорошим аврором, но не более того. Знаешь, раньше даже шутка такая была: почему у боевиков мантии алые? Чтобы не было видно крови.
– Чьей крови? – уточнил Гарри.
– Чужой, наверное, – хохотнул Сириус, – но, скорее всего, и их собственной. Пока боевой маг не вступит в наследие, он не отличается осторожностью и рассудительностью. Помнишь, мы смотрели фильм про путешествие трех мужчин в лодке? Так вот, маленькие боевые маги очень напоминают их собачку. Задиристые, агрессивные, наглые, бесстрашные. Кидаются навстречу любой опасности. А сила и размер противника не имеют никакого значения. Раньше, когда семей боевых магов было гораздо больше – а их дети распределяются исключительно на Гриффиндор – деканом этого факультета мог стать только боевик. Потому что такие детки не признают авторитета взрослых и подчиняются только старшему и сильному боевому магу. Твой отец, крестник, слушался только Гарольда Поттера, ну и Дамблдора, в какой-то степени.
Драко старательно запоминал информацию, но услышанное его привело в недоумение и возмутило:
– Они что, психи? – осведомился он, представив толпу неуправляемых, агрессивных волшебников.
– Ну, в какой-то степени, да, – смущенно подтвердил Блэк. – Понимаешь, Драко, чтобы научиться осторожности, ребенок должен набивать себе шишки. Многие из боевых магов так и не становятся осмотрительными, поскольку бросить им вызов и выжить после этого очень сложно. Как-то после показательной дуэли Флитвика и преподавателя боевых искусств из Дурмштанга, я услышал презрительное ворчание Джеймса, что, мол, эти позеры никогда не видели настоящего сражения, и что они бы не продержались против его отца и пяти минут. Боевики – это оружие, созданное магией. А оружию, как правило, несвойственны сомнения и неуверенность в собственных силах. Это и помогает им выйти победителями: в поединке чаще проигрывает тот, кто слабее духом. А присутствия духа боевым магам не занимать. Хотя, если ударить в спину… как это было в Поттер-мэноре… – вдруг пробормотал он, о чем-то глубоко задумавшись, но потом встряхнулся, как пес, вылезший из воды, задорно улыбнулся и возвратился к теме разговора: – Нам с Ремом приходилось очень сильно изворачиваться, чтобы направить энергию Джеймса в наименее разрушительное русло. А сколько раз мы вытаскивали его из различных передряг, и не сосчитать.
– Я помню, – сухо отметил Северус. Последние дни каникул он проводил в мэноре. – Только мне кажется, что вы с удовольствием принимали участие во всех его эскападах.
– Я думаю, что лучше поболтаться вниз головой, демонстрируя всем свои подштанники, чем получить какое-нибудь неснимаемое родовое проклятие, – насмешливо парировал Сириус. – Не нужно было постоянно вертеться около Эванс, Со… Снейп. Боевые маги ревностно охраняют свою территорию, а Джеймс положил глаз на Лили еще на первом курсе. Все ходил вокруг нее, как бойцовый петушок перед курочкой. Помнится, на третьем курсе Джеймс напал на выпускника, который оскорбил Эванс. Дамблдору пришлось вызывать Гарольда, чтобы тот расколдовал семикурсника от последствий этой дуэли. Ни директору, ни Поппи, ни МакГонагалл этого сделать не удалось. Так что цени свою удачливость, Снейп.
– Ценю, – желчно усмехнулся зельевар. – Особенно то, что мне удалось выжить после визита к оборотню. Это тоже была идея Поттера?
– Нет, моя, – Сириус собрал скатерть в кулак, сам не замечая того, и с ненавистью уставился на зельевара. – Не нужно было завлекать моего брата в ваш грязный кружок по интересам. Если бы не ты и Белла, он был бы жив.
Сириус, под влиянием Люциуса, старался сдерживать свою неприязнь к школьному врагу, но иногда та все же прорывалась вот такими нелепыми обвинениями. Лорд Блэк и сам понимал, что Снейп не виноват в том давнем решении Регулуса, что винить следовало, скорее, родителей и Малфоя-старшего, но взаимная ненависть двух крестных имела слишком глубокие корни, чтобы поддаваться логике.
– А я думал, что Гриффиндор носил алую мантию из-за цвета герба своего факультета, – робко сказал Невилл, прерывая воцарившуюся в столовой гнетущую тишину.
– Раньше цвета мантии обозначали род деятельности мага, мальчик, – ответила ему Валбурга, презрительно поджав губы. – Алые – у боевых магов, зеленые – у целителей, голубые – у мастеров чар, желтые – у природников, фиолетовые – у мастеров магии разума, коричневые – у некромантов. Но современные недомаги имеют наглость носить те цвета, на которые не имеют никакого права. А ведь это обозначение снимало множество вопросов и разрешало конфликты еще до момента их возникновения. А гербы в Хогвартсе отражают цвета мантий своих Основателей.
– Как интересно, – задумчиво проговорил Гарри, – значит, лорд Слизерин был целителем?
– Род Слизерин был одарен множеством умений. Я бы сказала, слишком одарен, – внезапно поддержала разговор Андромеда. – Целительство, эмпатия, зельеварение, магия природы – парселтанг, например – возможность говорить с животными имели только Повелители Зверей. Легилименция и окклюменция, то есть магия разума. Поговаривали, что и с боевой магией Слизерины были знакомы не понаслышке. Для сравнения, род Гриффиндор имел только эмпатию и боевую магию.
– Да, Лонгботтом, – с притворным сочувствием высказался Драко, – не повезло тебе. Если твоему отцу боевая магия не досталась, то уж тебе-то и подавно. Ну а с эмпатией у тебя как?
– Драко! – укоризненно воскликнул Гарри. – Оставь Невилла в покое!
Но младшего Малфоя внезапно поддержал старший:
– Да, Невилл, как у тебя с эмпатией? Я спрашиваю не из праздного любопытства. Анри обучали эмпатическим щитам. Если у тебя присутствует этот родовой дар, то тебе тоже необходимо научиться защищаться от посторонних эмоций.
– Я чувствую только растения, – огорченно признался Лонгботтом. – Людей и животных – нет.
– Растения? – удивился Гарри. – А разве они чувствуют? Никогда не замечал.
– Занятно. Значит, ты владеешь эмпатией на очень тонком уровне. Более «грубые» и сильные эмоции ты не ощущаешь, – Люциус задумчиво потер пальцами лоб. – Нужно поговорить с Дарком. Возможно, твои способности удастся развить в полной мере.
После завтрака все отправились по своим делам: Сириус пошел к близнецам, Люциус, Андромеда и Валбурга уединились в кабинете, Снейп спустился в лабораторию, которую ему оборудовали в подземельях, подальше от жилых этажей, дети вернулись в свои комнаты. У них было несколько часов отдыха, а потом они должны будут отправиться в Лондон за школьными покупками.
В одиночестве Гарри пробыл недолго. Уже спустя десять минут дверь в комнату приоткрылась, и в щелку просунулся остренький носик Драко. Убедившись, что Поттер один, Малфой-младший буквально просочился в спальню. Гарри увидел хитрое выражение на его лице и мысленно застонал: Драко явно что-то задумал. Отказаться вряд ли получится, а если поймают, то накажут так, что мало не покажется. Прежде, чем Малфой успел что-либо сказать, Гарри, вольготно развалившийся на кровати, отвернулся, уставившись на балдахин, так, как будто нашел там что-то чрезвычайно занимательное, и твердо произнес:
– Нет!
– Что нет? – обиженно-удивленно переспросил Драко.
– Никуда не пойду. Я устал и хочу отдохнуть. И вообще…
– Да? И тебе не интересно, зачем к нам пожаловала наша тетка? Между прочим, она родная мамина сестра, но до сегодняшнего дня ни разу нас не навещала.
– А что ты предлагаешь? – Гарри с любопытством посмотрел на Драко. – Подслушивать у кабинета отца?
Младший Малфой стал похож на кота, который удачно стащил кусок мяса:
– Я тут кое-что нашел, пойдем.
Гарри обреченно вздохнул, поднялся, натянул сброшенные ботинки и поплелся за Драко. Тот привел его в гостиную, залез в камин и, высоко подпрыгнув и дернув ногами, исчез из поля его зрения. Поттер рванул за ним, забыв и о возможном наказании, и о ноющих мышцах. Очутившись в камине, он взглянул наверх: там, в дымоходе, чуть выше его роста, виднелись железные скобы, уходящие куда-то наверх. По ним сейчас и карабкался Драко. Гарри немедленно последовал за ним. Азарт открытия полностью захватил его. Малфой-младший долез до какого-то квадратного отверстия, которое было чуть в стороне от лестницы, и ловко юркнул в него. Эта странная конструкция тянулась в стенах, а, может быть, между перекрытиями мэнора, время от времени разветвляясь и поворачивая строго под прямым углом. Жирный слой сажи покрывал ее стены. Она была слишком мала, чтобы в нее поместился взрослый человек, даже мальчикам приходилось передвигаться в ней ползком и извиваться, как змеям, чтобы миновать поворот.
– Долго еще? – полузадушенным голосом спросил Поттер и закашлялся. Ему казалось, что воздух наполовину состоял из пепла.
– Идиот! – разгневанно прошипел Драко. – Ты нас выдашь! Примени заклинание головного пузыря!
Гарри вытянул палочку из кобуры на предплечье и попытался взмахнуть ею. Но неудобная поза мешала ему совершить нужные движения. Только перевернувшись на спину, он смог получить необходимый результат. Теперь ничто не мешало ему нормально дышать, и Поттер шустро пополз вперед, догоняя брата. Наконец, Малфой-младший остановился. Ход заканчивался, внизу виднелись едва тлеющие уголья и четко доносился голос Андромеды Тонкс:
– Отвратительная сказка!
Драко повернулся на бок, чтобы Поттер смог, протиснувшись, лечь рядом и слушать.
– Ну почему же сказка? – в бархатном голосе отца явственно слышалась насмешка. – Это – быль. Вернее, это могло бы быть былью, если бы не мое вмешательство.
– Если это… эту «Биографию» читают на ночь детям, если маленькие волшебники мечтают стать такими, как ее герои, то это – сказка. По которой наши дети узнают о жизни и находят себе объекты для подражания. А чему может научить эта мерзость? – сильнейшее негодование звучало в голосе Андромеды. – Что ребенка можно морить голодом, держать в чулане, избивать, и тебе за это ничего не будет? Что можно жертвовать детьми и воевать их руками и при этом оставаться добрым и светлым магом? Что цель оправдывает средства? Кого мы собирались растить? Аморальных личностей? Монстров?
– Андромеда! Приди в себя! – резкий голос Валбурги прервал взволнованный монолог Тонкс. – Ты рассуждаешь, как гриффиндорка! Вспомни, из какой ты семьи! Чистокровные в первую очередь должны думать не о каких-то мифических, а о своих детях. Тебе нужно спасать свою дочь, а не рассуждать о морали!
– Я училась на Рейвенкло, – обиженно пробормотала Андромеда.
– Вот и воспользуйся своими мозгами, не зря же тебя распределяли на этот факультет! – язвительно посоветовала леди Блэк. – Тебе необходимо немедленно вывести Нимфадору из-под влияния Дамблдора, если не хочешь ее лишиться.
– Даже не представляю, как это можно сделать, – устало посетовала Тонкс. – Моя дочь, с подачи Дамблдора и Кингсли, стажируется в аврорате. Она – совершеннолетняя и может делать все, что ей заблагорассудится. А если ввести ее в курс дела, то, боюсь, Нимфадора побежит с этими сведениями к директору. Она – настоящая хаффлпаффка и не в состоянии хладнокровно проанализировать полученную информацию. Обязательно захочет убедиться, получить разъяснения, оправдания, уверения. В результате Дамблдор неизбежно запудрит ей мозги и станет обладателем ценных сведений.
– А к чему действовать так прямолинейно, дорогая? – желчно спросил Люциус. – Уж тебе-то хорошо известно, что Нимфадора представляет собой образец неуклюжести. А для аврора подобное недопустимо. Поэтому, если ты решишь обучать ее и отправишь на пару лет в Японию, где еще остались несколько семей метаморфов, Дамблдора это не удивит. Ты ведь помогаешь ему, готовя умелого борца за светлые идеи.
– Но у меня нет денег на подобное обучение, да и связей в Японии тоже.
– Блэки должны помогать друг другу, – сурово постановила Валбурга. – С деньгами я тебе помогу.
– А я – со связями, – поддержал свекровь лорд Малфой.
Андромеда промолчала, но, видимо, кивнула, соглашаясь. Только так мальчики смогли расценить возникшую паузу и окончание спора.
– А… а этот оборотень, Люпин… – раздался смущенный голос миссис Тонкс. Гарри и Драко снова навострили уши – их удивила такая резкая смена темы разговора. – Что он из себя представляет? Я очень плохо знакома с ним – так, виделись пару раз на собраниях Ордена. Может, не стоит знакомить с ним Дору? Не хотелось бы иметь внука-ликантропа.
– Нет, если бы могла, воскресила бы Друэллу и твоего отца, а потом убила еще раз! – гневный вопль Валбурги заставил мальчиков на мгновение отпрянуть назад. По собственному опыту они знали, что когда бабушка повышает голос, ничего хорошего ждать не приходится. – Ты хоть что-то знаешь о кровной магии?
– А это-то тут причем? – удивилась Андромеда.
– Тебе рассказали о том, что магглорожденные – потомки сквибов, верно? Ты не входила в семью мужа – магического брака вы не заключали, значит, твоя кровь разбудила дремлющую в его роду специализацию. Среди Блэков никогда не было метаморфов. Это – наследие Тэда. Дальше – смотри сама. Ты можешь отдать дочь за чистокровного с неполным вхождением в род и основать род метаморфов, а можешь то же самое осуществить с Люпином. Тогда ликантропия будет задавлена наследием Нимфадоры и, возможно, тебе удастся проделать то, что еще никому не удавалось, – уже более спокойно, но все еще сердито объяснила Валбурга.
– Не удавалось что? – уточнила Андромеда.
– Возродить истинных оборотней, дура! – снова взорвалась леди Блэк. – Кровь метаморфа плюс кровь оборотня, вполне вероятно, дадут возможность твоему внуку не зависеть от луны и обращаться по собственному желанию!
– Я должна подумать, – произнесла миссис Тонкс после непродолжительного молчания.
Дальнейшее ничего любопытного для мальчиков не принесло. Обсуждались детали отправки Нимфадоры заграницу, личности ее будущих наставников, какие-то непонятные детям моменты. К тому времени, когда угли камина ярко вспыхнули от брошенного на них летучего пороха, Гарри и Драко, словно крабы, уже пятились назад, чтобы добраться до развилки, где можно было развернуться.
Привести себя в порядок, очистившись от сажи, мальчикам удалось только с помощью домовых эльфов.
– Слушай, а что это за ходы? – осведомился Поттер, направляясь в душ. Он решил вымыться, так как, несмотря на все усилия домовиков, запах гари, казалось, прочно въелся в его кожу и волосы.
Драко, который уже взялся за дверную ручку – он с теми же целями возвращался в свою комнату – ехидно усмехнулся:
– Это дурная задумка архитектора, строившего мэнор. Он полагал, что с помощью этих отверстий можно будет более эффективно, чем просто каминами, обогревать помещения. Но что-то пошло не так. Дым шел куда угодно, но только не туда, куда нужно. Даже если перекрывали трубы, гарь, по большей части, оказывалась в комнатах. Мой предок даже судился с этим горе-изобретателем, хотел заставить его заделать ходы, но потом почему-то оставил все как есть. Наверное, решил, что переделка обойдется дороже. Я прочитал об этом в семейных хрониках, а потом разыскал и изучил план мэнора. Подумал, что нам будут очень полезны эти сведения. – И с коротким смешком скрылся за дверью.

***
Поход в Косой переулок начался в «Дырявом котле». Толпу, которая всегда окружала Гарри, стоило кому-то его узнать, успешно сдерживали телохранители-вампиры. Но все же, в перерывах между посещением лавок, Поттеру пришлось раздать немало автографов. Гарри успешно скрывал свое раздражение, чему немало способствовали уроки, преподанные ему специально нанятым маггловским имиджмейкером. Поэтому мальчик мило улыбался, приветствуя своих поклонников и вызывая тем самым еще больше восторга.
В магазинчике, где продавались ингредиенты для зелий, Драко пришлось долго отговаривать от покупки золотого котла. Он срочно понадобился ему для варки зелья, где одной из составляющих была серная кислота. В конце концов, Люциусу удалось переубедить сына, сказав, что он купит эту совершенно ненужную вещицу, при условии, что Драко будет носить ее сам. Прикинув вес небольшой посудины, мальчик решил, что таскать почти сто фунтов будет слишком тяжело, и удовлетворился котлом из специального жаропрочного стекла.
Закончив с основными покупками по школьному списку, компания отправилась в магазин Оливандера за волшебными палочками. Палочка для Невилла нашлась достаточно быстро. Взмахнув ею, он заворожено проследил за ярким снопом красно-золотых искр и, бережно прижав к груди, терпеливо ждал, пока Гарри и Драко не определятся со своими палочками.
– Остролист и перо гиппогрифа, одиннадцать дюймов, – прокомментировал выбор Лонгботтома Оливандер. – Хороша для бытовых заклятий и чар.
Тем временем Гарри и Драко перепробовали все изделия старого мастера, а Люциус и Валбурга пришли к выводу, что подходящих для мальчиков палочек здесь нет. Больше всех огорчался сам Оливандер. Он разводил руками и бормотал, что сам не понимает, как такое могло произойти. Потом старик хлопнул себя по лбу и осведомился, не было ли у детей семейных палочек. На надменный вопрос Люциуса, какое это имеет отношение к происходящему, мастер объяснил, что если палочка, которая признала волшебника, сильнее, чем та, которую он хочет приобрести, то ничего с покупкой не получится. Лорд Малфой и леди Блэк переглянулись. Они поняли, что придется возвращаться в мэнор без продукции Оливандера. И что надо будет регистрировать старые палочки мальчиков в министерстве, чего взрослые не хотели делать изначально. Хотя палочка Драко и не была семейной, передающейся по наследству, но она, также как и палочка Гарри, была явно сильнее новодела Оливандера. Оставить детям возможность колдовать без надзора чиновников не получилось.
Оставшиеся до школы дни пронеслись незаметно в повседневных тренировках, уроках и шалостях. Невилл значительно сбросил вес, у него даже наметилась мускулатура. Все свое свободное время он проводил в оранжереях и парке мэнора. Садовники неоднократно рассказывали лорду Малфою о великолепной способности мальчика к уходу за растениями. Драко, убедившись, что Поттер все же предпочитает его общество, перестал поминутно задевать Невилла, хотя и не забывал подколоть его каким-нибудь саркастическим замечанием в отсутствие взрослых или Гарри.
Последний день перед отъездом прошел в лихорадочных сборах. То и дело в комнатах появлялись домовики с отчетом о выполненных поручениях и тут же отсылались с новыми заданиями. Беспорядку способствовали метания Сириуса и орущие близнецы. Блэк, зажав детей подмышками, носился из комнаты в комнату, отдавая противоречивые и сбивающие с толку команды, которым Драко, Гарри и Невилл очень быстро перестали следовать. Вмешательство Валбурги помогло навести относительный порядок и успокоить Сириуса. Люциус ухитрился переждать воцарившийся хаос у себя в кабинете. Наконец, мальчики были собраны, снабжены многочисленными советами и напутствиями и отправлены спать.
Перед тем, как самому присоединиться в спальне к супругу и близнецам, Люциус вернулся в кабинет, чтобы проверить, не забыл ли он чего-нибудь. Прочитав заранее составленный список и убедившись, что все прошло согласно плану, он услышал хлопок. Перед ним стоял изрядно расстроенный Дарки.
– В чем дело? – недовольно спросил Малфой, пресекая тем самым попытку домовика наказать себя.
– Добби, хозяин, – огорченно пропищал старший эльф поместья. – Дарки и Дилли не справиться. Сын – ненормальный.
– Ненормальный? – удивился Люциус. Добби, конечно, нельзя было назвать смышленым существом, но он ничем не отличался от всех других домовиков. – А что с ним?
– Просватанный, – лаконично объяснил Дарки.
Малфой нахмурился. Он забыл, что означает это определение по отношению к эльфу. Нужные сведения вспомнились достаточно быстро: все домовики, рождающиеся в поместье, служат мэнору, хозяину и его наследникам. Но бывает и так, что новорожденный эльф принадлежит другому владельцу – тому или той, кто породнится с семьей благодаря брачным узам. Таких домовиков и называли просватанными.
– И что теперь? – хмуро осведомился он у Дарки.
– Добби сойти с ума. Он думать, что хозяин Гарри бросить Добби.
Проклиная всех ненормальных домовиков, Люциус вернулся в крыло наследников, вошел в спальню к Гарри (к счастью, тот еще не спал) и вызвал Добби. Несчастное существо произвело впечатление даже на видавшего виды Малфоя: эльф был весь в крови, синяках и ожогах, кончики ушей порезаны, разбитые пальцы обмотаны какими-то грязными тряпками.
– Ч-что это с ним? – испуганно спросил Гарри.
– Дурью мается, – недовольно буркнул Люциус и быстрой скороговоркой передал права эльфовладельца Гарри, окончательно разрывая связь Добби со своей семьей и домом. Эта связь, которая образуется в момент рождения, и создавала сводящий с ума конфликт со связью с Гарри – та возникает еще раньше. Мордочка домовика выражала несомненный восторг.
– Прикажи своему эльфу, чтобы он привел себя в порядок, и запрети ему заниматься самоистязанием, – скрывая зевоту, посоветовал Малфой и поспешил удалиться.

Substitutio* – подстановка, замена, замещение.