Маленький принц, глава 3

Получила главу от Нимфадоры (это моя новая бета). Бета грамотная, внимательная, ничего не скажу. Но поняла, что теперь мне требуется гамма, которая будет отслеживать повторы, неудачные стилистические обороты и прочее. Найти таковую очень сложно. Нахожусь на распутье: либо искать гамму, либо не заморачиваться, так как большинство читателей все равно ничего не заметит - такая гамма - это уже уровень профессионального филолога и профессионального корректора (Чукча в этом плане - исключение из правил))) В любом случае, если заметите корявости - немедленно сообщайте, плиз))




Глава III

– Ах, моя дорогая, – мадам Помфри, заметив, с какой неприязнью собеседница косится на волшебную палочку, спрятала ее и принялась разливать чай вручную. – Ваше начинание, конечно же, достойно уважения, но совершенно невыполнимо.
Петунья пригубила напиток, налитый в тонкостенную фарфоровую чашку, и одобрительно хмыкнула: настоящий, традиционный английский чай, состоящий из горячего молока и крепкой заварки. Причем заварку следует наливать в молоко, а не наоборот, иначе вкус получится совсем не тот. И никакого сахара! Приятно видеть, что некоторые основополагающие традиции британского общества (а пятичасовое чаепитие миссис Дурсль относила именно к ним) наличествуют и у этих ненормальных.
– Почему же невыполнимо? – поинтересовалась она, напустив на себя совершенно невозмутимый и безразличный вид.
– Понимаете, – извиняющимся тоном произнесла медсестра, – чистокровные маги привержены традициям, даже если те уже не соответствуют современной жизни. Опасности, которые вы заметили в школе, служат тому, чтобы приучить юных волшебников всегда быть настороже. Во времена инквизиции подобное поведение было весьма актуальным. Что же касается клуба родителей, который вы хотели создать, то это – бесполезное мероприятие. Я, без сомнения, могу дать вам адреса магглорожденных учеников, но их родители просто не смогут попасть в школу – на ней стоят магглоотталкивающие чары.
– Но я же как-то попала сюда? – парировала Петунья.
– И это доказывает, что вы не маггла, а сквиб! – с радостью объявила Помфри.
– Да, я уже слышала это слово. Это какое-то ругательство? – миссис Дурсль с подозрением воззрилась на собеседницу. Она догадывалась, что слова «маггла» и «сквиб» не означают ничего хорошего.
– Сквибы – это волшебники, лишенные возможности пользоваться своей магической силой, – объяснила медсестра. – У магглов сквибы не рождаются, только у сквибов и волшебников. Ваш сын – тоже сквиб, а вот внук может родиться волшебником, как и ваш племянник.
Петунья отставила от себя чашку с чаем.
– Значит… значит… эта грязь… эта болезнь… эта ненормальность, – с трудом подбирая слова, заговорила она, – есть и во мне? Бедный малыш… я думала, что это у него из-за его родителей, но, судя по вашим словам, и наши с Лили родители тоже обладали этой… этим… отклонением? И мой внук… О, Боже! – Она в ужасе прикрыла рот ладонью.
– Вы считаете волшебство ненормальностью? – возмутилась мадам Помфри. – Вы с ума сошли? Или воспитывались в средневековье?
– А чем же считать это… эти… способности? – гневно воскликнула Петунья. – Нормальные люди не машут палками и не выкидывают уродские фокусы!
– Талантом, чем же ещё?! – отрезала медсестра. – Вы знаете много «нормальных» людей, которые умели бы творить, как Рафаэль? Или писать, как Шекспир? Все талантливые люди – ненормальные, потому что могут делать недоступное большинству обычных людей? Так, по-вашему? И как вы воспитывали Гарри с такими-то взглядами? Вы могли нанести его психике серьезный вред!
Миссис Дурсль задумалась. Расценивать волшебство таким образом ей в голову не приходило. Она не сомневалась, что ее мальчики самые умные и талантливые, и другие дети не могут даже сравниться с ними, но то, что магия тоже является одной из уникальных способностей… Этот взгляд на происходящее полностью разрешал внутренний конфликт, возникший в ее душе с момента появления в доме племянника: с одной стороны, он был для нее идеальным и прелестным ребенком, с другой – опасным существом, бомбой замедленного действия, которая неизвестно когда сработает. Петунья приучала себя думать об этом как о болезни, несчастье, постигшем ее драгоценного малыша, чтобы не бояться последствий, которые могли наступить из-за того, что она приняла его в свою семью, и от которых могли пострадать не только она сама, но и ее любимые Дадли и Вернон. А оказывается, это – просто еще один талант ее незаурядного, потрясающего племянника! Миссис Дурсль светло улыбнулась, но тут же побледнела от страха, когда до нее дошла последняя фраза мадам Помфри.
– В-в-вред? – дрожащим голосом переспросила она. – К-к-какой в-в-вред?
– Он может считать себя неполноценным, уродом. И бояться использовать свои способности. Из-за этого его магия может быть нестабильной. Он будет бороться с тем, что его любимые и дорогие люди считают ненормальностью! – медсестра недовольно смотрела на перепуганную женщину.
Петунья отвела виноватый взгляд в сторону.
– Я всегда боялась в-волшебства, – всхлипнув, призналась она. – Из-за него Лили стала чужой. Она больше не хотела общаться со мной. Даже нищий соседский мальчишка интересовал сестру больше меня. И только из-за того, что он тоже был в-волшебником, – миссис Дурсль все еще не могла спокойно произносить «запретное» слово. – Она выбросила меня из своей жизни, как какую-то ветошь, а потом вообще умерла. И снова из-за в-волшебства. Когда я увидела на пороге своего дома ее ребенка, я поклялась, что никогда не пущу его в свое сердце, потому что он разобьет его так же, как это сделала Лили. Но… он заболел. Он лежал в больнице… такой маленький и беспомощный… с посиневшими губами… и боролся за каждый глоток воздуха… и я подумала… если он выживет, я сделаю все, чтобы спасти его от в-волшебства… и чтобы он был счастлив… – слова миссис Дурсль перемежались все более громкими всхлипываниями, и, наконец, она разразилась отчаянными рыданиями.
Медсестра тут же засуетилась вокруг нее. Налив в стакан воды, мадам Помфри накапала туда капель и поднесла его Петунье. Та с подозрением понюхала предложенное питье.
– Валерьянка, – успокоила ее медсестра. – Не волнуйтесь, полагаю, еще не поздно все исправить. А чем он болел? – спросила она, пытаясь отвлечь миссис Дурсль от переживаний. И Поппи это вполне удалось: глаза у Петуньи загорелись, и она села на своего любимого конька (миссис Дурсль очень любила рассказывать о слабом здоровье своего племянника и о мучительных процедурах лечения, которых ей с ним пришлось пережить).
Во время рассказа Петунья вытащила из своей сумочки неизвестно как туда поместившуюся пухлую пачку бумаги с историей болезни Гарри. Она предусмотрительно прихватила ее с собой.

***

Пока тетя беседовала с медсестрой, получая от той заверения, что уж теперь-то здоровье ее племянника находится в надежных руках, и что медсестра лично проследит за благополучием Гарри, последний сидел возле камина в гостиной своего факультета и, задумчиво покусывая кончик пера, составлял список своих будущих жертв. Мальчик лично наблюдал некоторые проказы близнецов Уизли, и результаты его не впечатлили. Издеваться над соучениками ему показалось совсем не забавным, да к тому же эта ниша была прочно оккупирована рыжеволосыми гриффиндорцами и Пивзом. Кроме того, Гарри не терпел идиотов-учителей. По мнению юного слизеринца, если уж ты решил стать учителем, то обязан уметь понятно объяснять свой предмет и быть терпеливым к детям. Возглавил черный список Бинс. Гарри был уверен, что нудному привидению нужно охранять семейный склеп, усыпляя грабителей своими историями, а не надоедать юным волшебникам. Следующим Поттер без колебаний записал профессора Квиррела. Мальчик считал, что вонючий, заикающийся волшебник просто не должен учить кого-либо. А вот третий пункт вызывал у него сомнения. Он вывел фамилию «Снейп» и поставил напротив нее большой вопросительный знак. Декан был великолепным зельеваром и мастером своего дела, но лишал большинство учеников желания заниматься его предметом. И уроки зельеварения превращались в публичную порку тех, кто имел несчастье навлечь на себя неудовольствие Снейпа.
Решив, что о последнем пункте он поразмыслит после того, как осуществит свои намерения по отношению к первым двум, Гарри отложил перо и с наслаждением потянулся. Теперь, когда список был составлен, он мог пойти в библиотеку, чтобы узнать все возможное о привидениях и способах их изгнания. Гарри сомневался, что маггловский экзорцизм окажется эффективным против настоящих призраков. Хотя раздобыть где-нибудь Библию тоже не помешает. Однако поход в библиотеку не состоялся из-за Крэбба, который какое-то время уже мялся около кресла Поттера. Увидев, что тот встал, крепыш медленно проговорил:
– Эта… а что это там… на твоей кровати?
– На моей кровати? – удивился Гарри. После занятий он еще не заходил в спальню. – Не знаю, – сказал он и поспешил в комнату, чтобы выяснить, о чем говорил Винсент.
По пути Гарри представлял себе всяческие ужасы, которые могли произойти с его спальным местом по воле недоброжелателей. Но, к его несказанной радости, с кроватью все было в порядке, только рядом с подушкой стоял большой пластиковый пакет. Поттер медленно приблизился к незнакомой сумке и осторожно заглянул внутрь. Весело улыбнувшись, мальчик стянул пакет и извлек из него фирменный торт тети Петуньи, тщательно упакованный в картонную коробку с прозрачной крышкой. Этот воздушный шедевр кулинарного искусства был у Гарри самым любимым.
– Эта… – раздался голос Крэбба, отвлекая Поттера от созерцания лакомства. – А есть ты его когда будешь?
– Сейчас! – с восторгом отозвался Гарри. – Надо попросить у эльфов чай. Пойдем в гостиную, здесь на всех хватит!
Когда миссис Дурсль вошла в комнату, пир был в самом разгаре.
– Тетя! – обрадовано воскликнул Поттер, заметив Петунью. – А я-то гадал, как здесь очутился твой торт!
Он соскочил со своего места и, добежав до тети, буквально влетел в распахнутые ею объятия, не замечая многозначительные взгляды, которыми обменивались за его спиной слизеринцы.
– Ах, ты мой сладенький масипунчик, – заворковала над ним миссис Дурсль. – Никто не обижает мою мятную конфетку? Тетушка так соскучилась по своему имбирному пряничку!
– Тетя! – на сей раз укоризненно вскричал побагровевший от стыда Гарри и торопливо отскочил в сторону, приглаживая взъерошенные Петуньей волосы. Он уже давно смирился, что Петунья тискает его при каждом удобном случае, словно плюшевую игрушку, но ей не следовало это делать в присутствии других учеников. Мальчик уже представлял себе ворох язвительных насмешек, которыми его засыпят ехидные слизеринцы. – Со мной все в порядке!
– Рад вас видеть, миссис Дурсль, – важно выступил вперед Драко, желая сгладить неловкую сцену, но Панси, в силу своей недалекости, тут же все испортила своим заявлением:
– Гарри хорошо кушает, ложится спать вовремя и ходит в чистой одежде, – отчиталась она.
– И никто его не обижает, – пробасил Гойл. – Мы за этим следим.
Стоящий рядом с ним Крэбб кивнул, подтверждая эти слова.
Гарри простонал и поднял глаза к потолку. Он не сомневался, что обзывать «тетушкиным сынком» его не будет только ленивый. Репутация грозного и опасного мага, созданная неведомым самому способом, рассыпалась на глазах. Он вежливо предложил тете чай, пытаясь скрыть свое огорчение, но та все же что-то почувствовала.
– Нет, мой медовый, – отказалась она, – меня уже угостила славная женщина, ваша медсестра. Мне пора домой, иначе Вернон будет волноваться. Проводишь меня?
Вежливо попрощавшись со слизеринцами, миссис Дурсль покинула Хогвартс. Гарри проводил ее до ворот, по пути подробно отвечая на расспросы. Успокоенная, она села в «Ночной рыцарь», который вызвал ей племянник (Петунья рассказала ему, как действовал Том, хозяин «Дырявого Котла», чтобы появился автобус с ненормальным водителем), и отбыла в Литтл-Уингинг. Гарри же отправился на очередную отработку к декану своего факультета.

***
Снейп уже ждал его. Он стоял возле своего стола с недовольным выражением лица. В черной мантии, со скрещенными на груди руками, учитель напоминал посланника богини мщения. Мальчик приготовился выслушивать очередные оскорбления и даже начал считать про себя до десяти и обратно. В свое время подобное поведение помогало ему выдерживать нападки учительницы из его прежней школы. Старая дева невзлюбила Гарри с первого взгляда. Особенно сильной неприязнь мисс Брисби стала после того, как её парик посинел, на радость всех детей в классе. Тогда Гарри мог бы поклясться, что непричастен к этому происшествию, но теперь он не был в этом так уж уверен. Дадли нажаловался на «противную училку» матери, и та устроила такой скандал директору школы, что старушку поспешно выпроводили на пенсию.
Сопоставив тетин визит в Хогвартс и недоброжелательный вид декана, мальчик втянул голову в плечи: «Ой-ей, – подумал он, – что сейчас будет!»
Но, к его удивлению, Снейп заговорил совсем о другом:
– Поттер, – вкрадчиво произнес он, – я освобожу вас от полученных отработок, если вы честно расскажете мне, как очистили котлы.
Успокоившись и поразмыслив, зельевар пришел к выводу, что связываться с типичной представительницей «сумасшедших мамочек» – себе дороже. Но просто отменить отработки ненавистному ученику ему не позволяла гордость. Поэтому декан решил поступить по-слизерински: удовлетворить свое любопытство и исчерпать конфликт. В дальнейшем он собирался просто не замечать джеймсова щенка, чтобы больше не видеть его скандальной тетки, которая будила в нем самые негативные воспоминания детства и юности.
Гарри глубоко задумался над предложением декана. С одной стороны, он освобождался от неприятной работы, с другой – лишался возможности использовать преимущество своей магии в будущем. То, что эти отработки у него не последние, мальчик даже не сомневался.
– Хм, а вы разрешите так делать потом? – уточнил он.
Северус ничем не выдал своего удивления и одобрения: «Похоже, из Поттера все же выйдет приличный слизеринец, – констатировал он про себя. – Уже выторговывает себе преимущества».
– Посмотрим. Если информация окажется интересной, то я не буду препятствовать вам делать карьеру посудомойки, – ядовито пообещал зельевар.
Мальчик кивнул и приступил к рассказу. Услышав подробности, Снейп схватился за голову.
– Поттер, – простонал он, – не только палочка должна выбрать волшебника, но и вам необходимо принять ее. Вы не доверяете своей палочке, поэтому для вас она бесполезна!
Гарри насупился.
– Я не буду пользоваться этой палочкой! – упрямо сказал он. – Я уверен, что директор специально ее подсунул, чтобы следить за мной! В ней перо его феникса!
– Ваша подозрительность не знает границ, глупый мальчишка! Наблюдать за вами через перо своего фамилиара Дамблдор не сможет! – возмущенно высказался зельевар. – И потом, с чего это директору следить за вами? Вы считаете себя пупом Земли?
Гарри лишь бросил на декана скептичный взгляд.
– Хорошо, – сдался тот. Подойдя к столу, Снейп выдвинул ящик и принялся шарить в какой-то шкатулке. – Где же этот портключ? – пробормотал он. – А, вот он! – воскликнул зельевар, вытаскивая деревянную фигурку медведя. – Так, Поттер, жду вас через двадцать минут у ворот школы. Возьмите деньги и наденьте зимнюю мантию. Там, куда мы отправимся, уже холодно.
– А куда мы отправимся? – заинтересовался Гарри.
– К Грегоровичу. Он – второй после Оливандера изготовитель волшебных палочек. Живет в другой стране и к Дамблдору не имеет никакого отношения. Возможно, у него вы найдете себе подходящий инструмент. Да, Поттер, для мага палочка – это как инструмент для музыканта. Без нее волшебнику просто невозможно нормально колдовать. Поэтому подойдите ответственно к выбору.

***
Лавка Грегоровича ничем не напоминала магазинчик Оливандера. Просторное светлое помещение было заполнено витринами с волшебными палочками, лежащими на бархатных подушечках. Измерять его высокий сутулый старик тоже не стал.
– Слушать себя, – на ломанном английском языке посоветовал он. – И найти своя подруга.
Гарри медленно пошел вдоль витрин, разглядывая палочки. «Вот эта, длинная из красного дерева? Или та, с красивым сверкающим камнем, вделанным в рукоять? Или…», – в эту минуту сомнения мальчика прервал какой-то подозрительный писк. Гарри оглянулся, и его словно потянуло назад. Чем ближе он подходил к дальней витрине, тем громче становился звук, переходя в оглушительный визг. Поттер открыл крышку витрины, и ему в руки буквально прыгнула удивительная палочка. Желтоватая, вся покрытая затейливой резьбой, словно кружевом, она представляла собой настоящее произведение искусства.
– Рог громамонта* и глаза пеплозмея**, – прокомментировал его выбор Грегорович. – Очень горячий палочка. Для сильный волшебник. Можно делать как кинжал. Проткнет все. Пятьдесят галеон.
– А почему так дорого? – удивился Гарри. – Оливандер взял с меня десять.
– Тогда идти к Оливандер, – сердито буркнул старик и потянулся к палочке.
Гарри спрятал ее за спину.
– Я заплачу, – сказал он. – Но у меня с собой только тридцать. Профессор, – мальчик с мольбой посмотрел на зельевара, – вы не могли бы одолжить двадцать галеонов? Я вам отдам, когда тетя мне их пришлет. Я сразу же напишу ей, как только вернусь в Хогвартс.
Гарри чувствовал, что не в силах расстаться с такой чудесной палочкой, которую можно использовать как кинжал и протыкать ей все, что угодно. Он уже представлял, как ткнет ею в задницу противного младшего Уизли, чтобы тот перестал цепляться к нему на всех совместных с гриффиндорцами занятиях. Рон постоянно обзывал Гарри «темным магом» и «слизистым слизеринцем», и Поттер предвкушал, с каким воплем подпрыгнет уколотый в мягкое место гриффиндорец.
Снейп обреченно вздохнул и выложил недостающую сумму. Мало того, что ему пришлось нянчиться с надоедливым мальчишкой, так он еще был вынужден расстаться с довольно значительной суммой денег. С Поттером вечно одни проблемы – он не мог не выбрать самую дорогую палочку, какую только можно найти!
– Рог громамонта – редкий и дорогой ингредиент. Да и глаза пеплозмея добыть затруднительно из-за того, что живет он лишь час. За это время нужно успеть отловить это существо и лишить его глаз, потому что иначе и он, и все части его тела превратятся в пепел, – ворчливым тоном объяснил профессор.
За несколько оставшихся у Поттера сиклей, он, по совету зельевара, купил себе надежную кобуру для палочки, так как держать ее в кармане мантии не представлялось возможным – она немедленно продырявила бы ткань.
Спустя несколько мгновений раздосадованный Снейп и сияющий от радости Гарри уже входили в ворота школы.

***
Когда Поттер вошел в гостиную факультета, он увидел, что слизеринцы не собирались расходиться по своим спальням. Чаепитие переросло в стихийную вечеринку. Все старшекурсники собрались в одном углу. Оттуда доносилось позвякивание бутылок со сливочным пивом и бокалов с огневиски, девичье хихиканье и грубоватый смех парней. Младшекурсники играли во взрывающие карты и плюй-камни.
Заметив Гарри, однокурсники притихли, а к нему бросился взбудораженный Малфой.
– Гарри! Ты куда пропал? Я подумал, что тетя забрала тебя домой! Ты не обращай на нее внимания, женщины, они всегда такие клуши! – взволнованно и в то же время снисходительно высказался он и покосился на Панси. – Я уже хотел идти к профессору Снейпу! Я не знал, что и подумать, когда ты влетел в спальню, схватил мантию и кошелек и, не сказав ничего, куда-то умчался!
– Сначала я проводил тетю, а потом отправился на отработки, – объяснил Гарри. Забота Малфоя произвела на него впечатление: «Все же Драко – настоящий друг, – отметил он про себя. – Так умно вывел меня из неловкой ситуации. Беспокоился за меня, ждал. Можно смело доверять ему во всем», – и продолжил, напустив на себя таинственный вид: – Профессор Снейп захотел узнать у меня кое-какую информацию и взамен отменил оставшиеся отработки.
– Отменил отработки? Круто! – восторженно воскликнул Пьюси, ловец сборной Слизерина по квиддичу. – Он никогда этого прежде не делал! А что ты ему рассказал?
Поттер лишь многозначительно взглянул на него.
– А потом мы переместились порталом к Грегоровичу, чтобы купить мне нормальную палочку. Та, что я приобрел у Оливандера, оказалась совершенно бесполезной. Вот, – он вытянул из кобуры свое новоприобретенное чудо и ткнул в спинку дивана. Палочка легко пронзила мебель насквозь. Вытащив палочку и произнеся «Reparo», он почувствовал, как она легко откликнулась на заклинание, послушно пропуская через себя поток его магии. Колдовать с ней действительно было очень легко. Диван смотрелся, как новенький. – Рог громамонта и глаза пеплозмея, – гордо сказал Гарри и нежно погладил желтоватую кость.
Слизеринцы столпились вокруг Поттера, любуясь его палочкой.
– Она, наверное, жутко дорогая, – завистливо произнес кто-то.
– Пятьдесят галеонов! – похвастался Гарри.
Вдоволь натешив свое самолюбие, Поттер отправился в спальню, чтобы приготовиться ко сну. Пришедший туда же вместе с ним Малфой быстро спустил его на грешную землю, заставив задуматься о последствиях своей похвальбы.
– Ну все, Гарри, – ехидно сказал он, – теперь – держись. Все чистокровные девчонки начнут охотиться за тобой.
– С чего это? – изумился тот.
– Да с того, что приехав в Хогвартс, твоя тетка доказала, что она – сквиб, а, значит, твоя мать была чистокровной – потомком сквибов. Плюс древний род твоего отца, плюс неплохие денежки, которые ты имеешь, если судить по твоей палочке, плюс твоя слава и сила мага, и – вуаля! – ты являешься одним из самых завидных женихов Хогвартса!
– Вот еще! – насупился Поттер. Девчонки казались ему странными и глупыми существами, созданными для того, чтобы портить мальчишкам жизнь. – Я вообще не собираюсь жениться! Никогда! – убежденно пообещал он.
– Посмотрим, как ты запоешь лет через пять, – эту фразу Драко услышал от собственной матери. Гарри был не единственным одиннадцатилетним мальчишкой, уверенным в бесполезности (и даже вредности!) юных особ женского пола.
Гарри призадумался. Конечно, иметь жену, которая заботилась бы о нем, как тетя Петунья, было бы неплохо. Но потом, когда он будет стариком, – лет через двадцать. А до этого времени он был твердо намерен наслаждаться полной свободой.
– Ладно, давай спать, – предложил он Драко. – А то завтра эти чертовы полеты, а я видел метлу только у дяди в гараже. И летать на ней никогда не пробовал. Боюсь, что завтра я стану всеобщим посмешищем, – пожаловался он.
– Не волнуйся, – успокоил его Малфой. – Половина гриффиндорцев – магглорожденные. Они сами не знают, с какой стороны подходить к метле. Это просто, я тебе помогу.


* – Громамонт – это крупное серое африканское животное, весом до тонны, обладающее огромной силой. На большом расстоянии громамонта можно перепутать с носорогом. Он имеет толстую шкуру, которая отражает большинство заклятий и проклятий, острый рог на носу и длинный хвост, похожий на веревку… Громамонт нападает только если его раздразнить, и последствия этого, как правило, весьма плачевны. Рог громамонта протыкает всё что угодно, от кожи до металла, и содержит вещество, которое, проникнув в тело жертвы, взрывается… Рога, хвосты и взрывающееся вещество громамонтов используются для приготовления зелий. Они и отнесены в Класс Б: «Товары, разрешённые к продаже» (но опасные и требующие строгого контроля). (Волшебные твари и где их найти).
** – Рождение пепельного змея происходит, когда магическому огню (любой огонь, в
который было добавлено магическое вещество, например Летучий Порох) позволяют свободно гореть слишком долгое время. Это тонкая бледно-серая змея со светящимися, как раскалённый металл, глазами… Пепельный Змей живёт только час, и в течение этого времени ищет укромное местечко, где и откладывает яйца, после чего рассыпается в пыль. Яйца пепельного змея искрящеся-красные и излучают сильный жар. Если их не найти и не заморозить подходящим заклятьем, то за несколько минут они сожгут весь дом… Замороженные яйца представляют собой большую ценность и могут быть использованы для изготовления Любовного зелья, а если такое яйцо съесть целиком, то можно излечиться от лихорадки. Пепельный Змей может появиться в любом месте земного шара. (Волшебные твари и где их найти).

@темы: Маленький принц, Мои фантазии

---

Отчет

Поняла, что лучше отчитываться о проделанной работе)))
Главная радость: нашла бету на МП. Писала трем, согласилась одна - остальные не ответили. Третья глава ушла к бете.
Закончила разбирать завалы в дневнике и на почте. Удивило, что спрашивают о фиках других авторов. Давайте так: если вас интересует мое мнение, пишите в умыл, я открою отдельную рубрику, где и буду высказывать это мнение))) Я редко пишу отзывы - боюсь обидеть автора, а в своем дневе как бы право имею)))

@темы: Развлекуха, О своем, о девичьем

---

Заголовок? Серьезно? Даже не знаю... Спасибо всем, кто еще помнит?

Честно говоря, не думала, что вернусь в днев, на почту и т.д. Из-за проблем со здоровьем правой рукой не могла ничего делать. А печатать что-либо левой рукой не было желания. И так жутко злило, что приходится работать с мышкой левой рукой - как оказалось, это ужасно неудобно. Месяц назад рука, вроде бы отошла (тьфу, тьфу, тьфу), но вернуться было достаточно сложно. Я прекрасно понимаю, что от меня ждут продолжений, которых у меня в готовом виде нет. Продолжение ЯС не дописано, 3 глава МП не добечена. Кроме того, если Чукча может быть и примет блудного автора назад (если ты это прочитаешь, то я сильно извиняюсь за свою пропажу), то беты на МП у меня точно нет.
Но сегодня судьба настоятельно пригласила меня в мой почтовый ящик. Увидив большое число поздравлений, я очень удивилась, устыдилась и появилась в своем дневнике.
Короче, обещать пока ничего не буду, но постараюсь как-то изменить сложившееся положение вещей. Только сразу предупреждаю: работать без беты не могу.
Так что требуется грамотная и внимательная бета на "Маленького принца", желательно с опытом работы. Есть желающие? Пишите в личку или на почту.
Поскольку дома у меня очень медленный инет, то все письма и сообщения просматривать (и отвечать на них) буду постепенно и не быстро, но постараюсь ответить всем.
Ваша Maggy

@темы: За жизнь, О своем, о девичьем

---

Рожденный хранить, глава 13

Итак, на мой взгляд, фик выходит на финишную прямую. По мне, стоит написать эпилог, и закончить с ним. Я считаю, что все вроде бы уже сказано. Но, может быть, читатели хотят узнать еще о чем-то? Постараюсь учесть ваши желания))) Развивать линию Гарри/Хаос не вижу смысла, так как там особо говорить не о чем, но я уделю некоторое внимание им в эпилоге. Что-то еще?

4 сентября 1996 года. Кухня Хогвартса.

– Да-а-а, Поттер, не ожидал я от тебя такого, – Драко с любопытством смотрит на партнера.
– Я – не Поттер, – огрызается Гарри и надменно добавляет: – Я – лорд Габриэль Витавивер, маг Жизни.
– Ну, ну, – ехидно хмыкает Драко, – а мы все – пыль под твоими ногами?
Гарри как-то резко сникает, устало трет ладонями лицо и, глядя в сторону, размеренно говорит:
– Не стоило так с Роном, у него все же отец умер. Мистер Уизли всегда мне нравился, и Молли, да и все остальные. Они могли и не знать, что Дамблдор платит им деньгами с моего счета. И Гермиона заслужила эти стажировки, она ведь учится, как проклятая. Просто... достало. Два дня непрерывного боя, думал: все, конец, отмучался. А потом это...
Гарри замолкает и, обхватив голову руками, замирает с закрытыми глазами. На Малфоя вдруг накатывает беспричинная тоска, обида и чувство вины. Только спустя несколько мгновений он понимает, что это эмоции его партнера. Драко берет Гарри за руку и просит:
– Расскажи, что случилось.
– Знаешь, – Поттер открывает глаза и внимательно смотрит в глаза собеседнику, – магов действительно учат не привязываться к разумным сектора. Потому что самое важное для Хранителя – это его сектор. Если что-то или кто-то угрожает сектору, маг может и должен уничтожить любое разумное или неразумное существо. И мне придется это сделать. Магглы уже обречены. Спасти их не удастся никакими силами. Слишком поздно. Если бы Хранитель родился в секторе хотя бы лет сто назад, если бы волшебники контролировали магглов: их рождаемость и развитие технологий, все могло бы сложиться по-другому. Но у волшебников еще есть шанс на выживание. Если они объединятся, если у них появится единый координационный центр, если они будут подчиняться моим приказам. Только действовать надо очень быстро. Волдеморт – последний шанс на спасение волшебного мира, как бы дико это не звучало. Механизм уничтожения уже запущен. И не смотри не меня так! – возмущается Гарри. – Не мной запущен – сектором. Все эти природные катаклизмы, изменения климата, эпидемии болезней, полагаешь, просто так происходят? Земля находится на последнем издыхании и, чтобы выжить самой, истребляет своих детей.
– Но это еще не все? – уточняет Драко.
Гарри криво усмехается и медленно, задумчиво говорит:
– Я думал, что мне повезло. Возможно, первый раз в жизни. Я нашел настоящее чудо. Моя супруга... Я ведь обожал ее. Она прекрасна, как богиня. Хотя... маги могут произвольно менять свою внешность и некрасивых среди них просто нет... Но она... словно роза среди ромашек... А оказалось, что меня снова обманули, как тогда, когда забрали от магглов в волшебный мир. Смешно, правда? – Поттер безуспешно пытается изобразить улыбку.
Драко притягивает партнера к себе, заключая в объятия.
– Подумаешь, девчонка обманула, – и успокаивающе поглаживает Гарри по спине. – Все они такие – вертихвостки.
У Гарри невольно вырывается смешок, а потом, не выдержав, он громко и звонко хохочет.
– Ве-ве-вертихвостка! – с трудом проговаривает Поттер сквозь смех. – Наследница Высшего Дома! Ну, ты даешь!
– Ну и что, что наследница? – пожимает плечами Драко. – Сдалась тебе эта лгунья? Теперь у тебя есть я! – гордо провозглашает он и, недовольно поморщившись, добавляет: – Ну, и еще этот... Моран. Кстати, надо узнать, как он там.
– С ним все в порядке, он спит. И с Подлунной тоже все хорошо. Я чувствую их состояние через связь, – все еще широко улыбаясь, говорит Гарри. – Давай, поедим и присоединимся к Дариэлю. Мне тоже не мешает отдохнуть. И... спасибо тебе, Драко.
– Пользуйся, пока я добрый, – отвечает Малфой и бережно касается губ партнера своими губами.

5 сентября 1996 года. Спальня Гарри.

Моран сладко потягивается и смотрит по сторонам. Рядом с ним лежит Габриэль, по другую сторону от него виднеется белобрысая макушка Малфоя. После жертвоприношения (Крэбб и Гойл умудрились где-то достать козла), напитавшись магией смерти и хорошо выспавшись, Дариэль пребывает в крайне игривом настроении. Он ныряет под одеяло и, приспустив с Гарри пижамные штаны, проводит языком по полунапряженному члену партнера. Поттер глубоко вздыхает и силится перевернуться на живот. Моран удерживает его за бедра и снова ведет влажную дорожку по паху и члену Гарри. Тот дрыгает ногами, стараясь продлить свой сон и не желая просыпаться. Дариэль решает перейти к более активным действиям: он стаскивает с партнера сначала одеяло, а потом и штаны. Поттер зарывается головой под подушку, пытаясь рукой нащупать ускользнувшее одеяло, но его действия приводит лишь к тому, что он лишается и подушки. Встрепанный, заспанный, не желающий открывать глаза Гарри с голой попой, но в пижамной куртке смотрится крайне мило. Рядом раздается смешок: возня в постели разбудила Малфоя, и тот тоже оценил вид партнера. Дариэль подмигивает Драко и кивает на Габриэля, предлагая Малфою присоединиться к нему в попытках разбудить того. Драко с удовольствием примыкает к занимательным постельным игрищам, и двум партнерам Гарри противопоставить нечего. Изгибаясь и постанывая под двумя языками и парами рук, он открывает глаза и зловеще обещает им хрипловатым со сна голосом:
– Ну все, держитесь! Вы меня разбудили! И я вам страшно отомщу!
Он накидывается на Драко и Дариэля, пытаясь защекотать их, но те тоже не остаются в долгу, быстро скручивая его и привязывая к столбикам кровати наколдованными лентами, завязанными в пышные банты. Поттер может без проблем освободиться, но ничего не предпринимает, лишь насмешливо посматривает то на одного, то на другого партнера. Те переглядываются и приступают к неспешным издевательствам. В ход идут перья, пощипывания, покусывания, и даже воздушный шоколадный крем, вытребованный ими у домовиков Хогвартса. Гарри не выдерживает и, избавившись от привязи, распластывает Дариэля на кровати, торопливо произносит заклинания очищения и смазки и резко входит в него. Единение с партнером настолько захватывает, что Поттер не протестует, когда в его анус проникают пальцы Драко. Мало того, Гарри, захваченный совершенно новыми для себя ощущениями, требует, чтобы Малфой немедленно взял его. Зажатый между двумя телами, он чувствует себя настолько невероятно, что ему хочется продлить все это как можно дольше. Но оргазм Морана вызывает цепную реакцию: за ним бурно кончает Гарри, а потом и Драко. Они падают на кровать рядом друг с другом, довольные и пресыщенные от обмена магией и великолепного секса, ощущая эмоции партнеров, в которых преобладают любовь и благодарность.

5 сентября 1996 года. Большой зал Хогвартса.

Трое юношей буквально излучают счастье и умиротворение, с аппетитом поглощая завтрак. Они единственные из всей школы, кто так выглядит. Все остальные встревожены, напуганы и растеряны. Ученики не знают, что их и их родных ждет в ближайшем будущем. Как будет действовать Темный лорд и его Пожиратели, неизвестно даже слизеринцам. Дамблдор озабоченно хмурится. Он не знает, как заставить Гарри вступить в борьбу. Сил же самого директора и Ордена Феникса будет явно недостаточно, чтобы справиться с Волдемортом. Тем более что большая часть приверженцев Дамблдора погибла в министерстве. Самому директору удалось уйти с большим трудом.
– Гарри, – наконец говорит он, привлекая всеобщее внимание, – я знаю, что ты обижен на меня и своих друзей, но поверь, я делал все только для твоего блага и блага всех волшебников. Неужели ты допустишь, чтобы Волдеморт уничтожил волшебный мир и магглов? Ты же добрый мальчик…
– Я – не добрый, и не мальчик, – резко прерывает директора Поттер. – Скажите, Дамблдор, что постановил Визенгамот, услышав предупреждение Лорда Регента?
– Причем здесь это? – растерянно спросил директор. – Мы говорим об угрозе…
– Отвечайте! – жестко приказывает Гарри.
– Мы решили, что недостаточно доказательств…
– Ясно, – резко кивает Поттер. – Вы проигнорировали предостережение. Что ж, продолжайте прятать голову в песок, как страусы. Вы недостойны нести ответственность за жизни волшебников, Дамблдор. Поэтому не впутывайте меня в ваши разборки. Возможно, Волдеморт окажется более разумным, чем вы. А теперь, прошу меня простить, мне нужно успеть на зельеварение. Я и так пропустил слишком много уроков.
Поттер встает и выходит из зала. За ним следуют его партнеры и все слизеринцы.

5 сентября 1996 года. Подземелья.

У кабинета зельеварения слизеринцы выстроились напротив необычайно молчаливых гриффиндорцев. У Гермионы расстроенное лицо и заплаканные глаза. Рядом с ней, с совершенно отсутствующим видом, подпирает стенку Рон.
– Гарри, – нерешительно говорит Гермиона, – о каком предупреждении ты говорил?
– Земля умирает, – хмурясь, отвечает Поттер. У него испорчено настроение, но срываться на своих бывших друзей он не больше не собирается. – Существует три варианта развития событий: погибает сектор и все живое; погибают все разумные сектора, но сектор выживает и через некоторое время заселяется более здравомыслящими существами, чем ныне живущие; выживает сектор и волшебный мир. Что ты выбираешь, Гермиона? И, прежде чем спросишь, отвечу: других вариантов – нет.
– И директор знает об этом?
– Да, – подтверждает Гарри.
– И хочет спасти всех?
– Не знаю, – кривится Гарри, – что он хочет, но спасти всех – невозможно.
– А Темному лорду это известно? – тихо интересуется Забини.
Поттер молча пожимает плечами. Появление Снейпа прекращает дальнейшие расспросы. Он запускает учеников в кабинет, указывает на доску, где написан рецепт зелья и распоряжается сварить его до конца урока. Зелье сложное, но Гарри лишь расплывается в ехидной улыбке. Настал и его черед поиздеваться над профессором. Драко приносит ингредиенты, Дариэль разжигает огонь и нагревает воду в котле, Поттер же берет все составляющие зелья Живой смерти и бросает их в котел. Драко и Снейп, который как раз остановился рядом с их столом, невольно отскакивают в сторону, в ожидании взрыва. Но ничего не происходит: Гарри ведет рукой над котлом, и его содержимое приобретает именно такой вид и цвет, какой характерен для правильно сваренного зелья.
– Готово, профессор, – довольно говорит Поттер, гасит огонь под котлом и язвительно предлагает: – Желаете попробовать?
Снейп растерян, но за словом в карман не лезет:
– Двадцать ба… Отработка, Поттер, за не следование рецепту!
– А смысл? – лениво парирует Гарри. – Зелье-то все равно сварено правильно, не так ли, профессор?
– Вы должны… – гневно начинает Снейп.
– Я уже, кажется, говорил, что я никому ничего не должен! – разъяренно перебивает его Гарри. – И на отработки я тоже не собираюсь ходить. Особенно, на несправедливые отработки!
Он собирает свои вещи и покидает кабинет, игнорируя требование зельевара немедленно вернуться.

@темы: Рожденный хранить, Мои фантазии

---

Рожденный хранить, глава 12

4 сентября 1996 года. Опушка Запретного леса.

Часы жизни Драко в эти два дня, с момента отбытия Поттера, то пролетают, как моментальное отражение прохожего в витрине магазинчика в Косом переулке, то тянутся, словно паутина шелкопряда в руках прядильщицы (Малфой как-то, будучи в Китае, посетил лавчонку, где кустарным образом изготовляют ткани, которым предстоит стать дорогущими мантиями аристократов). Когда что-то выгоняет его из замка к той полянке возле Запретного леса, где состоялся впечатляющий разбег драконницы с семью фигурками людей на ее спине, ее стремительный взлет и бесследное исчезновение примерно в миле от земли, которое наблюдали из окон почти все обитатели Хогвартса, Драко и не думает сопротивляться. Он тоскливо разглядывает причудливые фигуры перистых облаков, гадая, на что похоже очередное пушистое чудо. На хвосторогу? Гиппогрифа? Квиддичного игрока на метле? Легкий хлопок и трубный рев приземляющегося дракона заставляет его отскочить в сторону. После короткой пробежки зверюга тяжело плюхается на землю. Когда-то белоснежная, с чешуей, сверкающей на солнце всеми цветами радуги, драконница выглядит так, как будто кто-то измазал ее пеплом. Посеревшая, измученная, неловко складывающая явно поврежденное крыло, она утыкается носом в землю и замирает. Драко переводит взгляд на ее спину и, сам не замечая того, испуганно скулит, словно потерянный щенок. Безжизненная фигура с безвольно висящими руками, перекинута между гребнями. Малфой кидается к ней, забыв о страхе, который он испытывает к любой магической твари крупнее садового гнома. Схваченная им рука кажется ледяной. Ужас происходящего наваливается на него неподъемной глыбой, но сквозь оглушающий и ослепляющий шок, пробиваются какие-то слова. Драко заставляет себя прислушаться:
– Успокойся, успокойся, я сказал, – хрипло говорит Моран. – Живой он. Но если ты сейчас не поможешь, то может и умереть. Ты слышишь меня?
– Да, – бормочет Малфой, стараясь своим дыханием согреть холодные пальцы Гарри. Смысл слов, наконец, доходит до него и он с надеждой смотрит на потрепанного, усталого Морана: – Что я должен делать?
– Отнесешь его в лес. Он поможет Габриэлю восстановиться. Как только он хоть немного придет в себя, сделаешь все, чтобы он тебя трахнул. Ты понял, Малфой? – настойчиво повторяет Дариэль. – Он тебя, а не ты его! Если возьмешь его, то он отдаст тебе последнюю силу и умрет. Если наоборот, то ты поделишься с ним своей магией, и он выживет. Уяснил?
– Да, – глухо подтверждает Драко, – только не пойму, с чего ты такой добренький стал? Ты же не хотел, чтобы у нас с Гарри что-то было?
– Я пустой, Малфой, – кривится Моран. – Последнее, что у меня было, ушло на лечение Подлунной. Габриэлю надо было попасть в свой сектор. Только в нем Хранитель практически всесилен и может восстановиться в кратчайшие сроки. А вот это – кстати, – маг смотрит куда-то за спину Драко и довольно заключает: – Прикажи своим громилам отвести меня на ближайшее кладбище. И желательно добыть какое-нибудь жертвенное животное, хотя бы курицу. И драконнице нужно что-нибудь существенное, лучше бы корову. Но овца тоже подойдет.
Малфой оглядывается и видит осторожно приближающихся к ним Крэбба и Гойла. Драко быстро дает им указания и бережно стягивает Гарри со спины Подлунной. Прижав драгоценную ношу к груди, он торопливо идет в сторону Запретного леса. Далеко углубляться в чащу Малфой не желает, хорошо зная, какие опасные твари водятся в лесу. Поэтому, на первой же попавшейся полянке, он осторожно укладывает Поттера на землю и торопливо шарит в карманах мантии, благословляя крестного, который приучил Драко постоянно иметь с собой определенный набор зелий. Ранозаживляющее, кроветворное и восстанавливающее ловко заливаются в рот Гарри, а заклинания заставляют его сглатывать лекарства. Малфой окружает полянку сторожевыми чарами и аккуратно укладывает голову Поттера себе на колени. В одной руке Драко продолжает сжимать волшебную палочку, другой – осторожно разбирает длинные спутанные пряди. Простые, незамысловатые движения успокаивают его, заставляют отвлечься от тревожных мыслей: что Гарри может не очнуться, что у него не получится близость с любимым человеком, что Поттер отвергнет его так же, как отказался от его дружбы на первом курсе. Легкий стон и чуть слышное бормотание привлекает внимание Драко. Небрежно сунув палочку в карман мантии, он склоняется над Гарри и ловит его затуманенный взгляд. Поттер еще не пришел в себя до конца и не осознает окружающую его действительность. Малфой скидывает свою мантию и, свернув ее, подкладывает Гарри под голову вместо своих колен. Встает, обходит мага и немного медлит, прежде чем начать стягивать с него сапоги. Одежда также стремительно покидает распростертого перед ним Поттера. Дрожащими от волнения пальцами Драко легким движением ведет линию от щиколотки вверх, касается мягких яичек, и тут на него накатывает такая волна возбуждения, что ему с трудом удается не наброситься на беспомощного Гарри. Малфой стонет, вцепляясь в землю, собирая в кулаки пучки пожухлой осенней травы. Наклоняется, жадно забирая в рот мягкий член мага, и резко трется о его ногу своим пахом. Штаны явно мешают. Драко хочется прильнуть кожей к коже, вылизать любовника от пяток до макушки, смакуя его как гурман изысканное блюдо. Торопясь, словно от его быстроты что-то зависит, он стягивает свою одежду, путаясь в рукавах и штанинах. Ощущение прохладной кожи Гарри обжигает, как будто плеснули кипятком. Малфой испускает короткий то ли вой, то ли рычание и принимается судорожно тереться о любимого. Спустя несколько секунд Драко уже выплескивается, резко вжимаясь во все еще не подающее признаков жизни тело. Такого быстрого финала у него не было даже в его первый раз. Но чувство расслабленности и удовлетворения, как это обычно бывает после оргазма, к Драко так и не приходит. Он хочет еще, сильнее, больнее. Но больше всего ему нужна реакция Гарри. Улыбка Гарри, возбуждение Гарри, желание Гарри и сам Гарри. Весь, целиком, без остатка. Ласкающими движениями Драко размазывает свою сперму по загорелой коже партнера, словно пытаясь втереть свой запах в Поттера, пометить его, сделать своим. Склоняется над его членом и начинает посасывать его, перекатывая языком во рту, как леденец, старается вызвать эрекцию и с радостью замечает, как увеличивается, наполняясь кровью, мужское достоинство Гарри. Драко никогда не был снизу, но сейчас ему дико хочется насадиться на уже твердо стоящий член Поттера, чтобы, хоть на какое-то время, быть объединенным с ним, подобно ребенку, неразрывно связанному со своей матерью пуповиной. Малфой приподнимается, стараясь максимально расслабиться, и скользкий от слюны член медленно входит в его анус. Драко жмурится и сжимает зубы от боли, но это именно то, что ему необходимо: эта боль является непреложным доказательством реальности происходящего. Отдышавшись и открыв глаза, Малфой буквально наталкивается взглядом на широко распахнутые глаза любимого. Тот какое-то мгновение рассматривает его, потом кивает и резко двигает бедрами. Драко несколько раз меняет свое положение, то наклоняясь, то откидываясь, пока, наконец, не находит ту позу, в которой член задевает простату. Волны наслаждения накатывают одна за другой, сливаясь в бесконечный слепящий поток. Драко кричит, умоляет, матерится так, как никогда не позволял себе прежде. Достоинство аристократа похоронено под смятой, откинутой в сторону одеждой. Он жаждет коснуться себя, сжать в руках свой член, выдавливая из себя оргазм, потому что эта сладкая пытка кажется бесконечной, потому что безумно, до зубовного скрежета хочется кончить. Но невозможно оторвать вцепившиеся в землю руки, иначе он просто упадет не в силах продолжать эту безумную скачку. Гарри, словно догадавшись о состоянии любовника, обхватывает его член рукой, предплечье которой, несмотря на заживляющее зелье, все еще покрыто кровоподтеками и, спустя несколько, энергичных движений, оба срываются в оргазм, больше похожий на скоростной спуск лыжника с высокой горы, а не на простой физиологический акт. Поттер протяжно стонет сквозь зубы, а Драко кричит имя своего любимого и отключается, падая ему на грудь. Облако магии мягко окутывает юношей и поглощается Гарри. Он чувствует себя обновленным, рожденным заново, понимая в этот момент, как сильно отличается секс с истинным партнером от секса с любым другим человеком. На секунду приходит мысль о том, что же чувствуют супруги, но тут же изгоняется. Думать об очередном предательстве еще слишком больно, также не хочется размышлять и о слишком крутом повороте своей судьбы. Уткнувшись носом в белобрысую макушку, Поттер с наслаждением вдыхает запах любовника, понимая, что эта близость изменила все. И теперь они будут не в силах отказаться друг от друга.

4 сентября 1996 года. Большой зал Хогвартса.

Гарри крепко держит Драко за талию, ведя его к слизеринскому столу. Тот машинально перебирает ногами, но двигаться без посторонней помощи пока не в силах. То состояние нирваны, в котором он находится, напоминает ему сильное опьянение, хотя его мысли не спутаны, и он может четко соображать. Как только парочка усаживается на свои места, среди гриффиндорцев возникает какая-то свара, и один из них, резко вырвав рукав мантии из пальцев пытающегося удержать его Невилла, подскакивает к слизеринцам.
– Ты, мерзкий предатель! – орет Уизли. – Приспешник Сам-Знаешь-Кого! Пожиратель! Убийца! Ты убил моего отца! Да я тебя!
Но, прежде чем рыжий гриффиндорец успевает выхватить свою палочку, он уже валится на пол хрипя и царапая горло. Поттер переводит вопросительный взгляд на Забини и интересуется:
– С чем связан этот спектакль?
– Министерство – захвачено, – лаконично объясняет тот. – Служащие и авроры, оказавшие сопротивление, убиты. Среди жертв – его отец.
– А-а-а-а, – тянет Гарри и с презрением смотрит на Рона. – Уизел, а с чего в твою «умную» голову пришло, что я убил твоего отца? Меня вообще не было в сек… в Англии эти дни.
Уизли, с трудом отдышавшись, с ненавистью глядит на бывшего друга и цедит сквозь зубы:
– Ты – предатель. Ты перешел на Слизерин. Ты – такой же, как они. Ты должен убить Того-Кого-Нельзя-Называть! А вместо этого ты встал на его сторону! Он убил твоих родителей, а ты лижешь ему зад!
– Уизел, насколько мне не изменяет память, Волдеморт убил двух твоих дядей, а теперь еще и отца. Так что ты делаешь здесь? Ты должен найти и убить его! Вперед, а то станешь таким же предателем, как и я!
После реплики Поттера, сказанной им воодушевленным тоном, смеются не только слизеринцы, но и другие ученики Хогвартса.
– Гарри! Как ты можешь так говорить! – на помощь своему неумному другу поспешила мисс Всезнайка. – Пророчество говорит, что это – твой долг!
– До-о-олг? – Поттер недобро прищуривается. – А кому это я так задолжал? Трелони? Так она на каждом занятии предрекает мне смерть. Мне утопиться? Повеситься? Перерезать себе горло, раз это мой долг?
Впервые Гермиона растеряна и не знает, что сказать. Она лишь открывает и закрывает рот, словно рыба, вытащенная на сушу.
Гарри качает головой и холодно говорит:
– Не вам, гриффиндорцам, говорить мне о предательстве. Пока я учился на вашем факультете вы не раз и не два предавали меня. Грейнджер и Уизли оплачивалась «дружба» со мной, не так ли, Гермиона? Как тебе понравилось твое ежегодное обучение в международном лагере за счет школы, благодаря которому ты могла оставаться лучшей ученицей курса, несмотря на свои слабые магические способности? А тебе, Рон, как жилось на пособие, которое выплачивалось с моего счета, якобы за то, что я проживал в вашей семейке, начиная со смерти родителей? А как тебе отдохнулось на мои же деньги в Египте? В то время как я, словно раб, работал на жалких магглов? – Гарри обводит тяжелым взглядом притихших гриффиндорцев и припечатывает: – Я ушел с факультета предателей туда, где меня ни разу не предавали. А ради вас я и пальцем не пошевелю. Вы мне никто, и звать вас никак, чтобы я был вам что-то должен, – Поттер поднимается и тянет за собой Драко. – Пойдем, мне противно даже находиться в одном помещении с этими. Поедим в другом месте.

@темы: Рожденный хранить, Мои фантазии

---

Спасибо всем!

Огромная благодарность всем читателям, поздравившим меня с днем рождения! Я вас тоже люблю и помню о вас

Две недели я практически не выходила с работы, даже в свой ДР)))) Но видя, как много человек помнят о моем существовании, я поднапряглась и за вчера-сегодня накатала новую главу фика, который пишу только для читателей моего дневника. Надеюсь, вам понравится мой ответный подарок)))
По поводу других фиков: следующая глава Маленького принца в процессе написания, за Я-Слизерин пока еще не бралась((( Постараюсь за эту неделю дописать МП и отправить бете.
Счастья всем и успехов в вашей жизни!!!!
С любовью, ваша Maggy.

@темы: О своем, о девичьем

---

Я - Слизерин! Глава 2.

Итак - продолжение (надеюсь, жданное)))
Отдельное спасибо за помощь в написании этой главы Ekete и Клематис, чьи вопросы помогли мне "утрясти" содержание этой главы.
На все вопросы и комменты постараюсь ответить - но позже. В дневнике давно не была - мой модем меня упорно из дневника выбрасывал. Говорят, в связи с какой-то хакерской атакой на дайри)))


Глава II

Гарри и Драко хихикали, глядя на Невилла, который повис на заборе, словно связка сарделек в лавке мясника. Поначалу Лонгботтом еще пытался раскачаться и забросить ногу на преграду, но сейчас просто цеплялся руками за верхнюю планку шестифутового забора. Неуклюжесть Невилла поражала мальчиков, самоуверенно считавших, что уж они-то никогда так не позорились. Оба предпочли забыть, с каким трудом в свое время учились проходить полосу препятствий.
– Эй, жабенок, что припал к деревяшке, как к родной кочке на болоте?! А ну быстро поднял свою толстую задницу и перекинул через забор!
Громкий рев Кларка подхлестнул Невилла, и тот, резко качнувшись, все же сумел закинуть ногу. Тяжело пыхтя, он перехватил руку и, с трудом подтянувшись, оседлал препятствие. Кряхтя и похныкивая, мальчик перевалил через преграду и тяжелым кулем шлепнулся с обратной стороны.
– Что разлегся? Не у бабки на перине! Вскочил и вперед! – Кларк не собирался оставлять своего нового подопечного в покое.
Лонгботтом поднялся и грузно потрусил ко рву, наполненному водой.
– А вы, хорьки, что радуетесь? Считаете, у вас лучше получается? Взяли рюкзаки и бегом вокруг парка!
Веселье Поттера и Малфоя как ветром сдуло. Они уже преодолели все препятствия и думали, что на сегодня их мучения закончены. Но мальчики знали, что возражать чревато. Поэтому они сноровисто закинули груз на спину и помчались к парку.
– Вот… гад!.. – Драко говорил с перерывами, стараясь не сбить дыхание. – Знает же… что мы… полосу… чисто прошли… и во… время… уложились…
– Не надо… было… над Невиллом… смеяться… Кларк… этого… не любит… – Гарри уже сожалел о своем поведении. Лонгботтом был не виноват, что у него не получается. Поттеру нравился этот тихий спокойный мальчик. Главным образом тем, что не стремился навязать ему свое общество, не приставал с глупыми расспросами, как Рон Уизли, которому хватило дурости поинтересоваться, помнит ли Гарри Волдеморта.
Мальчики добрались до парка, свернули к деревьям, чтобы скрыться с глаз вездесущего тренера, и замедлили бег.
Драко хотел возразить, но тут заметил, что по дорожке парка неторопливо прогуливается незнакомый мужчина. По крайней мере, сразу опознать его у Малфоя не получилось. Он открыл рот, чтобы предупредить Гарри, но увидел, что тот смотрит в ту же сторону. Мальчики остановились и, не сговариваясь, начали тихонечко подкрадываться к мужчине, скрываясь за толстыми стволами деревьев. Подобравшись почти вплотную к дорожке, они укрылись за раскидистым кустом цветущего гибискуса. Поттер осторожно отогнул ветку, открывая себе обзор. Драко тихонько сопел ему в ухо: чтобы тоже видеть происходящее, он прижался к Гарри сзади, положив подбородок ему на плечо. Незнакомец развернулся, и мальчики облегченно выдохнули: это был лорд Паркинсон. Теперь можно было и перестать прятаться, но они знали, что если об их выходке узнает отец, то им как следует влетит за самоуправство. В первую очередь они должны были сообщить кому-нибудь из взрослых о подозрительном посетителе, а не выяснять самим, кто же это был такой. Дети начали медленно отползать от куста, но услышали чьи-то торопливые шаги и снова затаились.
– Рад тебя видеть, Брайан, – голос Малфоя-старшего заставил мальчиков испуганно замереть. – Может, все же пройдем в мэнор?
– Нет, мне легче будет разговаривать здесь. У тебя красивый парк, Люциус, – ответил ему Паркинсон низким, раскатистым голосом.
– Хорошо, – согласился лорд Малфой. – У тебя что-то случилось?
– Мне требуется твоя помощь. Панси больна и не сможет прибыть в Хогвартс вовремя. Но я не хочу, чтобы она пропускала год. Сможешь отсрочить ее поступление?
– Панси? – удивление в голосе Люциуса было неподдельным. – А что произошло? На приеме она выглядела совершенно здоровой.
Гарри снова оттянул ветку и осторожно выглянул. Лорд Паркинсон словно съежился, его широкие плечи сутулились, а голова была низко опущена.
– Substitutio*, – тихо, едва слышно ответил он и, глухо кашлянув, добавил: – Я слишком долго тянул. Не мог… Я очень ее любил… Но мой долг… помогать милорду во всем… и она… а она – не могла… – Брайан просто не мог связно объясняться из-за нахлынувших на него чувств. Но он все же справился со своей минутной слабостью, взял себя в руки, выпрямился, гордо вскинув голову, и посмотрел в глаза своему собеседнику: – Но это неважно. Думаю, Панси, – легкая заминка перед именем была почти незаметна, – будет в порядке недели через две. Так я могу рассчитывать на твою поддержку на опекунском совете?
Люциус понимал, что сочувствие Брайан не примет, мало того, оно оскорбит его:
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, – пообещал он и потянул Паркинсона к парковой беседке. – Пойдем, я прикажу принести чаю, и мы обсудим наши действия.
– Лучше огневиски, – хрипло пробормотал Брайан.
Мальчики переглянулись и, как только взрослые скрылись из виду, продолжили свою пробежку. Обсуждать услышанное не хотелось. Да и что тут можно было сказать? Ритуал Substitutio проводился тогда, когда наследник не соответствовал предъявляемым требованиям. Глава рода замещал его душу и разум другими, призывая из-за грани одного из своих предков. Кто это будет, решала родовая магия. Та Панси, которую они знали – надоедливая, глуповатая девочка – исчезла навсегда. Им было жаль ее, но их с детства приучали к мысли, что долг перед семьей превыше всего. Панси, конечно, не была наследницей – всего лишь носительницей магии рода – но и она своим непродуманным поведением могла изрядно подорвать репутацию и финансовую стабильность Паркинсонов.

***
За завтраком, где традиционно собралась вся семья, появилась еще и незнакомая женщина, которую крестный представил, как свою любимую кузину Дромеду. Гарри с любопытством рассматривал ее. Несомненно, она была похожа и на бабушку, и на Сириуса, только волосы у нее были не черные, а каштановые. Невилл, сидевший рядом, вяло размазывал овсянку по тарелке. Он так устал, что у него совершенно пропал аппетит. У Гарри тоже побаливали мышцы – недовольный их опозданием Кларк назначил «хорькам, которые бегают, как одряхлевшие черепахи» по тридцать отжиманий дополнительно – но это не мешало мальчику с удовольствием завтракать. Драко от него не отставал. Они давно уже привыкли к физическим нагрузкам. Поттер перевел взгляд на тарелку, ведь так откровенно пялится на гостью было невежливо, и продолжил с аппетитом уплетать жаренный бекон и гренки. Валбурга несколько раз недовольно покосилась на Невилла, но потом не выдержала и сделала ему замечание:
– Мистер Лонгботтом, доедайте, вам необходимо восстановить силы.
Невилл испуганно покосился на строгую ведьму и торопливо запихал в рот ложку каши. Гарри успокаивающе улыбнулся ему и заметил:
– Если не хочешь овсянку, можешь съесть что-то другое.
Невилл отрицательно помотал головой. Драко недовольно нахмурился: ему не понравилось то явное покровительство, которое Анри выказывал ничтожному толстяку. Дождавшись, пока Невилл доест, он поинтересовался невинным тоном:
– А какая специализация у твоего рода, Лонгботтом? Судя по твоим успехам на полосе препятствий, это что-то сугубо мирное?
Невилл вытер губы салфеткой и пробормотал что-то невнятное.
– Повтори, пожалуйста, я не расслышал, – с издевательской вежливостью попросил его Малфой-младший.
– Эмпатия, – четко и громко произнес Невилл и с вызовом посмотрел на Драко.
– Вот как? – вмешалась Валбурга. – А каким образом в вашей семье появилась эта специализация? Это стихийное проявление или?..
Услышав вопрос леди Блэк, Лонгботтом тут же растерял весь свой задор и сник. Но все же ответил:
– Мой прадедушка женился на сквибе из рода Гриффиндор. Он надеялся, что наша семья получит наследие боевых магов, из-за этого прабабушку не вводили полностью в род. Но она смогла передать детям только эмпатию.
– Хм, смелое решение, – довольно кивнула Валбурга. – Понятно, что леди Гриффиндор никогда бы не отдали в простую, хоть и чистокровную, семью, а вот сквиба – вполне. Но то, что ее не ввели в род полностью – это большой риск. Дети могли оказаться сквибами. Восстановить наследие одного из Основателей – очень достойная задача. И, как я поняла, неудача не остановила ваших родственников? Насколько мне известно, Августа происходит из семьи боевых магов?
– Да, – подтвердил Лонгботтом. – Бабушка говорила, что мой отец получил ее наследие.
– Сомневаюсь, – недоверчиво хмыкнул Сириус. – Ты не обижайся, Невилл, но я был знаком с твоим отцом, и девять лет дружил с настоящим боевым магом. Между Фрэнком и Джеймсом не было ничего общего. Боевого мага можно определить почти сразу. А Фрэнк был обычным волшебником – хорошим аврором, но не более того. Знаешь, раньше даже шутка такая была: почему у боевиков мантии алые? Чтобы не было видно крови.
– Чьей крови? – уточнил Гарри.
– Чужой, наверное, – хохотнул Сириус, – но, скорее всего, и их собственной. Пока боевой маг не вступит в наследие, он не отличается осторожностью и рассудительностью. Помнишь, мы смотрели фильм про путешествие трех мужчин в лодке? Так вот, маленькие боевые маги очень напоминают их собачку. Задиристые, агрессивные, наглые, бесстрашные. Кидаются навстречу любой опасности. А сила и размер противника не имеют никакого значения. Раньше, когда семей боевых магов было гораздо больше – а их дети распределяются исключительно на Гриффиндор – деканом этого факультета мог стать только боевик. Потому что такие детки не признают авторитета взрослых и подчиняются только старшему и сильному боевому магу. Твой отец, крестник, слушался только Гарольда Поттера, ну и Дамблдора, в какой-то степени.
Драко старательно запоминал информацию, но услышанное его привело в недоумение и возмутило:
– Они что, психи? – осведомился он, представив толпу неуправляемых, агрессивных волшебников.
– Ну, в какой-то степени, да, – смущенно подтвердил Блэк. – Понимаешь, Драко, чтобы научиться осторожности, ребенок должен набивать себе шишки. Многие из боевых магов так и не становятся осмотрительными, поскольку бросить им вызов и выжить после этого очень сложно. Как-то после показательной дуэли Флитвика и преподавателя боевых искусств из Дурмштанга, я услышал презрительное ворчание Джеймса, что, мол, эти позеры никогда не видели настоящего сражения, и что они бы не продержались против его отца и пяти минут. Боевики – это оружие, созданное магией. А оружию, как правило, несвойственны сомнения и неуверенность в собственных силах. Это и помогает им выйти победителями: в поединке чаще проигрывает тот, кто слабее духом. А присутствия духа боевым магам не занимать. Хотя, если ударить в спину… как это было в Поттер-мэноре… – вдруг пробормотал он, о чем-то глубоко задумавшись, но потом встряхнулся, как пес, вылезший из воды, задорно улыбнулся и возвратился к теме разговора: – Нам с Ремом приходилось очень сильно изворачиваться, чтобы направить энергию Джеймса в наименее разрушительное русло. А сколько раз мы вытаскивали его из различных передряг, и не сосчитать.
– Я помню, – сухо отметил Северус. Последние дни каникул он проводил в мэноре. – Только мне кажется, что вы с удовольствием принимали участие во всех его эскападах.
– Я думаю, что лучше поболтаться вниз головой, демонстрируя всем свои подштанники, чем получить какое-нибудь неснимаемое родовое проклятие, – насмешливо парировал Сириус. – Не нужно было постоянно вертеться около Эванс, Со… Снейп. Боевые маги ревностно охраняют свою территорию, а Джеймс положил глаз на Лили еще на первом курсе. Все ходил вокруг нее, как бойцовый петушок перед курочкой. Помнится, на третьем курсе Джеймс напал на выпускника, который оскорбил Эванс. Дамблдору пришлось вызывать Гарольда, чтобы тот расколдовал семикурсника от последствий этой дуэли. Ни директору, ни Поппи, ни МакГонагалл этого сделать не удалось. Так что цени свою удачливость, Снейп.
– Ценю, – желчно усмехнулся зельевар. – Особенно то, что мне удалось выжить после визита к оборотню. Это тоже была идея Поттера?
– Нет, моя, – Сириус собрал скатерть в кулак, сам не замечая того, и с ненавистью уставился на зельевара. – Не нужно было завлекать моего брата в ваш грязный кружок по интересам. Если бы не ты и Белла, он был бы жив.
Сириус, под влиянием Люциуса, старался сдерживать свою неприязнь к школьному врагу, но иногда та все же прорывалась вот такими нелепыми обвинениями. Лорд Блэк и сам понимал, что Снейп не виноват в том давнем решении Регулуса, что винить следовало, скорее, родителей и Малфоя-старшего, но взаимная ненависть двух крестных имела слишком глубокие корни, чтобы поддаваться логике.
– А я думал, что Гриффиндор носил алую мантию из-за цвета герба своего факультета, – робко сказал Невилл, прерывая воцарившуюся в столовой гнетущую тишину.
– Раньше цвета мантии обозначали род деятельности мага, мальчик, – ответила ему Валбурга, презрительно поджав губы. – Алые – у боевых магов, зеленые – у целителей, голубые – у мастеров чар, желтые – у природников, фиолетовые – у мастеров магии разума, коричневые – у некромантов. Но современные недомаги имеют наглость носить те цвета, на которые не имеют никакого права. А ведь это обозначение снимало множество вопросов и разрешало конфликты еще до момента их возникновения. А гербы в Хогвартсе отражают цвета мантий своих Основателей.
– Как интересно, – задумчиво проговорил Гарри, – значит, лорд Слизерин был целителем?
– Род Слизерин был одарен множеством умений. Я бы сказала, слишком одарен, – внезапно поддержала разговор Андромеда. – Целительство, эмпатия, зельеварение, магия природы – парселтанг, например – возможность говорить с животными имели только Повелители Зверей. Легилименция и окклюменция, то есть магия разума. Поговаривали, что и с боевой магией Слизерины были знакомы не понаслышке. Для сравнения, род Гриффиндор имел только эмпатию и боевую магию.
– Да, Лонгботтом, – с притворным сочувствием высказался Драко, – не повезло тебе. Если твоему отцу боевая магия не досталась, то уж тебе-то и подавно. Ну а с эмпатией у тебя как?
– Драко! – укоризненно воскликнул Гарри. – Оставь Невилла в покое!
Но младшего Малфоя внезапно поддержал старший:
– Да, Невилл, как у тебя с эмпатией? Я спрашиваю не из праздного любопытства. Анри обучали эмпатическим щитам. Если у тебя присутствует этот родовой дар, то тебе тоже необходимо научиться защищаться от посторонних эмоций.
– Я чувствую только растения, – огорченно признался Лонгботтом. – Людей и животных – нет.
– Растения? – удивился Гарри. – А разве они чувствуют? Никогда не замечал.
– Занятно. Значит, ты владеешь эмпатией на очень тонком уровне. Более «грубые» и сильные эмоции ты не ощущаешь, – Люциус задумчиво потер пальцами лоб. – Нужно поговорить с Дарком. Возможно, твои способности удастся развить в полной мере.
После завтрака все отправились по своим делам: Сириус пошел к близнецам, Люциус, Андромеда и Валбурга уединились в кабинете, Снейп спустился в лабораторию, которую ему оборудовали в подземельях, подальше от жилых этажей, дети вернулись в свои комнаты. У них было несколько часов отдыха, а потом они должны будут отправиться в Лондон за школьными покупками.
В одиночестве Гарри пробыл недолго. Уже спустя десять минут дверь в комнату приоткрылась, и в щелку просунулся остренький носик Драко. Убедившись, что Поттер один, Малфой-младший буквально просочился в спальню. Гарри увидел хитрое выражение на его лице и мысленно застонал: Драко явно что-то задумал. Отказаться вряд ли получится, а если поймают, то накажут так, что мало не покажется. Прежде, чем Малфой успел что-либо сказать, Гарри, вольготно развалившийся на кровати, отвернулся, уставившись на балдахин, так, как будто нашел там что-то чрезвычайно занимательное, и твердо произнес:
– Нет!
– Что нет? – обиженно-удивленно переспросил Драко.
– Никуда не пойду. Я устал и хочу отдохнуть. И вообще…
– Да? И тебе не интересно, зачем к нам пожаловала наша тетка? Между прочим, она родная мамина сестра, но до сегодняшнего дня ни разу нас не навещала.
– А что ты предлагаешь? – Гарри с любопытством посмотрел на Драко. – Подслушивать у кабинета отца?
Младший Малфой стал похож на кота, который удачно стащил кусок мяса:
– Я тут кое-что нашел, пойдем.
Гарри обреченно вздохнул, поднялся, натянул сброшенные ботинки и поплелся за Драко. Тот привел его в гостиную, залез в камин и, высоко подпрыгнув и дернув ногами, исчез из поля его зрения. Поттер рванул за ним, забыв и о возможном наказании, и о ноющих мышцах. Очутившись в камине, он взглянул наверх: там, в дымоходе, чуть выше его роста, виднелись железные скобы, уходящие куда-то наверх. По ним сейчас и карабкался Драко. Гарри немедленно последовал за ним. Азарт открытия полностью захватил его. Малфой-младший долез до какого-то квадратного отверстия, которое было чуть в стороне от лестницы, и ловко юркнул в него. Эта странная конструкция тянулась в стенах, а, может быть, между перекрытиями мэнора, время от времени разветвляясь и поворачивая строго под прямым углом. Жирный слой сажи покрывал ее стены. Она была слишком мала, чтобы в нее поместился взрослый человек, даже мальчикам приходилось передвигаться в ней ползком и извиваться, как змеям, чтобы миновать поворот.
– Долго еще? – полузадушенным голосом спросил Поттер и закашлялся. Ему казалось, что воздух наполовину состоял из пепла.
– Идиот! – разгневанно прошипел Драко. – Ты нас выдашь! Примени заклинание головного пузыря!
Гарри вытянул палочку из кобуры на предплечье и попытался взмахнуть ею. Но неудобная поза мешала ему совершить нужные движения. Только перевернувшись на спину, он смог получить необходимый результат. Теперь ничто не мешало ему нормально дышать, и Поттер шустро пополз вперед, догоняя брата. Наконец, Малфой-младший остановился. Ход заканчивался, внизу виднелись едва тлеющие уголья и четко доносился голос Андромеды Тонкс:
– Отвратительная сказка!
Драко повернулся на бок, чтобы Поттер смог, протиснувшись, лечь рядом и слушать.
– Ну почему же сказка? – в бархатном голосе отца явственно слышалась насмешка. – Это – быль. Вернее, это могло бы быть былью, если бы не мое вмешательство.
– Если это… эту «Биографию» читают на ночь детям, если маленькие волшебники мечтают стать такими, как ее герои, то это – сказка. По которой наши дети узнают о жизни и находят себе объекты для подражания. А чему может научить эта мерзость? – сильнейшее негодование звучало в голосе Андромеды. – Что ребенка можно морить голодом, держать в чулане, избивать, и тебе за это ничего не будет? Что можно жертвовать детьми и воевать их руками и при этом оставаться добрым и светлым магом? Что цель оправдывает средства? Кого мы собирались растить? Аморальных личностей? Монстров?
– Андромеда! Приди в себя! – резкий голос Валбурги прервал взволнованный монолог Тонкс. – Ты рассуждаешь, как гриффиндорка! Вспомни, из какой ты семьи! Чистокровные в первую очередь должны думать не о каких-то мифических, а о своих детях. Тебе нужно спасать свою дочь, а не рассуждать о морали!
– Я училась на Рейвенкло, – обиженно пробормотала Андромеда.
– Вот и воспользуйся своими мозгами, не зря же тебя распределяли на этот факультет! – язвительно посоветовала леди Блэк. – Тебе необходимо немедленно вывести Нимфадору из-под влияния Дамблдора, если не хочешь ее лишиться.
– Даже не представляю, как это можно сделать, – устало посетовала Тонкс. – Моя дочь, с подачи Дамблдора и Кингсли, стажируется в аврорате. Она – совершеннолетняя и может делать все, что ей заблагорассудится. А если ввести ее в курс дела, то, боюсь, Нимфадора побежит с этими сведениями к директору. Она – настоящая хаффлпаффка и не в состоянии хладнокровно проанализировать полученную информацию. Обязательно захочет убедиться, получить разъяснения, оправдания, уверения. В результате Дамблдор неизбежно запудрит ей мозги и станет обладателем ценных сведений.
– А к чему действовать так прямолинейно, дорогая? – желчно спросил Люциус. – Уж тебе-то хорошо известно, что Нимфадора представляет собой образец неуклюжести. А для аврора подобное недопустимо. Поэтому, если ты решишь обучать ее и отправишь на пару лет в Японию, где еще остались несколько семей метаморфов, Дамблдора это не удивит. Ты ведь помогаешь ему, готовя умелого борца за светлые идеи.
– Но у меня нет денег на подобное обучение, да и связей в Японии тоже.
– Блэки должны помогать друг другу, – сурово постановила Валбурга. – С деньгами я тебе помогу.
– А я – со связями, – поддержал свекровь лорд Малфой.
Андромеда промолчала, но, видимо, кивнула, соглашаясь. Только так мальчики смогли расценить возникшую паузу и окончание спора.
– А… а этот оборотень, Люпин… – раздался смущенный голос миссис Тонкс. Гарри и Драко снова навострили уши – их удивила такая резкая смена темы разговора. – Что он из себя представляет? Я очень плохо знакома с ним – так, виделись пару раз на собраниях Ордена. Может, не стоит знакомить с ним Дору? Не хотелось бы иметь внука-ликантропа.
– Нет, если бы могла, воскресила бы Друэллу и твоего отца, а потом убила еще раз! – гневный вопль Валбурги заставил мальчиков на мгновение отпрянуть назад. По собственному опыту они знали, что когда бабушка повышает голос, ничего хорошего ждать не приходится. – Ты хоть что-то знаешь о кровной магии?
– А это-то тут причем? – удивилась Андромеда.
– Тебе рассказали о том, что магглорожденные – потомки сквибов, верно? Ты не входила в семью мужа – магического брака вы не заключали, значит, твоя кровь разбудила дремлющую в его роду специализацию. Среди Блэков никогда не было метаморфов. Это – наследие Тэда. Дальше – смотри сама. Ты можешь отдать дочь за чистокровного с неполным вхождением в род и основать род метаморфов, а можешь то же самое осуществить с Люпином. Тогда ликантропия будет задавлена наследием Нимфадоры и, возможно, тебе удастся проделать то, что еще никому не удавалось, – уже более спокойно, но все еще сердито объяснила Валбурга.
– Не удавалось что? – уточнила Андромеда.
– Возродить истинных оборотней, дура! – снова взорвалась леди Блэк. – Кровь метаморфа плюс кровь оборотня, вполне вероятно, дадут возможность твоему внуку не зависеть от луны и обращаться по собственному желанию!
– Я должна подумать, – произнесла миссис Тонкс после непродолжительного молчания.
Дальнейшее ничего любопытного для мальчиков не принесло. Обсуждались детали отправки Нимфадоры заграницу, личности ее будущих наставников, какие-то непонятные детям моменты. К тому времени, когда угли камина ярко вспыхнули от брошенного на них летучего пороха, Гарри и Драко, словно крабы, уже пятились назад, чтобы добраться до развилки, где можно было развернуться.
Привести себя в порядок, очистившись от сажи, мальчикам удалось только с помощью домовых эльфов.
– Слушай, а что это за ходы? – осведомился Поттер, направляясь в душ. Он решил вымыться, так как, несмотря на все усилия домовиков, запах гари, казалось, прочно въелся в его кожу и волосы.
Драко, который уже взялся за дверную ручку – он с теми же целями возвращался в свою комнату – ехидно усмехнулся:
– Это дурная задумка архитектора, строившего мэнор. Он полагал, что с помощью этих отверстий можно будет более эффективно, чем просто каминами, обогревать помещения. Но что-то пошло не так. Дым шел куда угодно, но только не туда, куда нужно. Даже если перекрывали трубы, гарь, по большей части, оказывалась в комнатах. Мой предок даже судился с этим горе-изобретателем, хотел заставить его заделать ходы, но потом почему-то оставил все как есть. Наверное, решил, что переделка обойдется дороже. Я прочитал об этом в семейных хрониках, а потом разыскал и изучил план мэнора. Подумал, что нам будут очень полезны эти сведения. – И с коротким смешком скрылся за дверью.

***
Поход в Косой переулок начался в «Дырявом котле». Толпу, которая всегда окружала Гарри, стоило кому-то его узнать, успешно сдерживали телохранители-вампиры. Но все же, в перерывах между посещением лавок, Поттеру пришлось раздать немало автографов. Гарри успешно скрывал свое раздражение, чему немало способствовали уроки, преподанные ему специально нанятым маггловским имиджмейкером. Поэтому мальчик мило улыбался, приветствуя своих поклонников и вызывая тем самым еще больше восторга.
В магазинчике, где продавались ингредиенты для зелий, Драко пришлось долго отговаривать от покупки золотого котла. Он срочно понадобился ему для варки зелья, где одной из составляющих была серная кислота. В конце концов, Люциусу удалось переубедить сына, сказав, что он купит эту совершенно ненужную вещицу, при условии, что Драко будет носить ее сам. Прикинув вес небольшой посудины, мальчик решил, что таскать почти сто фунтов будет слишком тяжело, и удовлетворился котлом из специального жаропрочного стекла.
Закончив с основными покупками по школьному списку, компания отправилась в магазин Оливандера за волшебными палочками. Палочка для Невилла нашлась достаточно быстро. Взмахнув ею, он заворожено проследил за ярким снопом красно-золотых искр и, бережно прижав к груди, терпеливо ждал, пока Гарри и Драко не определятся со своими палочками.
– Остролист и перо гиппогрифа, одиннадцать дюймов, – прокомментировал выбор Лонгботтома Оливандер. – Хороша для бытовых заклятий и чар.
Тем временем Гарри и Драко перепробовали все изделия старого мастера, а Люциус и Валбурга пришли к выводу, что подходящих для мальчиков палочек здесь нет. Больше всех огорчался сам Оливандер. Он разводил руками и бормотал, что сам не понимает, как такое могло произойти. Потом старик хлопнул себя по лбу и осведомился, не было ли у детей семейных палочек. На надменный вопрос Люциуса, какое это имеет отношение к происходящему, мастер объяснил, что если палочка, которая признала волшебника, сильнее, чем та, которую он хочет приобрести, то ничего с покупкой не получится. Лорд Малфой и леди Блэк переглянулись. Они поняли, что придется возвращаться в мэнор без продукции Оливандера. И что надо будет регистрировать старые палочки мальчиков в министерстве, чего взрослые не хотели делать изначально. Хотя палочка Драко и не была семейной, передающейся по наследству, но она, также как и палочка Гарри, была явно сильнее новодела Оливандера. Оставить детям возможность колдовать без надзора чиновников не получилось.
Оставшиеся до школы дни пронеслись незаметно в повседневных тренировках, уроках и шалостях. Невилл значительно сбросил вес, у него даже наметилась мускулатура. Все свое свободное время он проводил в оранжереях и парке мэнора. Садовники неоднократно рассказывали лорду Малфою о великолепной способности мальчика к уходу за растениями. Драко, убедившись, что Поттер все же предпочитает его общество, перестал поминутно задевать Невилла, хотя и не забывал подколоть его каким-нибудь саркастическим замечанием в отсутствие взрослых или Гарри.
Последний день перед отъездом прошел в лихорадочных сборах. То и дело в комнатах появлялись домовики с отчетом о выполненных поручениях и тут же отсылались с новыми заданиями. Беспорядку способствовали метания Сириуса и орущие близнецы. Блэк, зажав детей подмышками, носился из комнаты в комнату, отдавая противоречивые и сбивающие с толку команды, которым Драко, Гарри и Невилл очень быстро перестали следовать. Вмешательство Валбурги помогло навести относительный порядок и успокоить Сириуса. Люциус ухитрился переждать воцарившийся хаос у себя в кабинете. Наконец, мальчики были собраны, снабжены многочисленными советами и напутствиями и отправлены спать.
Перед тем, как самому присоединиться в спальне к супругу и близнецам, Люциус вернулся в кабинет, чтобы проверить, не забыл ли он чего-нибудь. Прочитав заранее составленный список и убедившись, что все прошло согласно плану, он услышал хлопок. Перед ним стоял изрядно расстроенный Дарки.
– В чем дело? – недовольно спросил Малфой, пресекая тем самым попытку домовика наказать себя.
– Добби, хозяин, – огорченно пропищал старший эльф поместья. – Дарки и Дилли не справиться. Сын – ненормальный.
– Ненормальный? – удивился Люциус. Добби, конечно, нельзя было назвать смышленым существом, но он ничем не отличался от всех других домовиков. – А что с ним?
– Просватанный, – лаконично объяснил Дарки.
Малфой нахмурился. Он забыл, что означает это определение по отношению к эльфу. Нужные сведения вспомнились достаточно быстро: все домовики, рождающиеся в поместье, служат мэнору, хозяину и его наследникам. Но бывает и так, что новорожденный эльф принадлежит другому владельцу – тому или той, кто породнится с семьей благодаря брачным узам. Таких домовиков и называли просватанными.
– И что теперь? – хмуро осведомился он у Дарки.
– Добби сойти с ума. Он думать, что хозяин Гарри бросить Добби.
Проклиная всех ненормальных домовиков, Люциус вернулся в крыло наследников, вошел в спальню к Гарри (к счастью, тот еще не спал) и вызвал Добби. Несчастное существо произвело впечатление даже на видавшего виды Малфоя: эльф был весь в крови, синяках и ожогах, кончики ушей порезаны, разбитые пальцы обмотаны какими-то грязными тряпками.
– Ч-что это с ним? – испуганно спросил Гарри.
– Дурью мается, – недовольно буркнул Люциус и быстрой скороговоркой передал права эльфовладельца Гарри, окончательно разрывая связь Добби со своей семьей и домом. Эта связь, которая образуется в момент рождения, и создавала сводящий с ума конфликт со связью с Гарри – та возникает еще раньше. Мордочка домовика выражала несомненный восторг.
– Прикажи своему эльфу, чтобы он привел себя в порядок, и запрети ему заниматься самоистязанием, – скрывая зевоту, посоветовал Малфой и поспешил удалиться.

Substitutio* – подстановка, замена, замещение.

@темы: Я - Слизерин!, Мои фантазии

---

Маленький принц, глава 2

Когда поезд достиг конечной станции, уже стемнело. Гарри и его новые знакомые вышли на платформу последними – они решили дождаться, пока вагон не освободится, чтобы их не затолкали в наступившей суете. Великан, размахивающий фонарем и созывающий первокурсников, вызвал у Поттера опасение, но Малфой объяснил ему назидательным тоном, что Хагрид является прислугой в Хогвартсе и достаточно безобиден из-за отсутствия у него мозгов. Надо только случайно не попасть ему под ноги, а то этот дебил затопчет и не заметит.
Хогвартс произвел на Гарри сильное впечатление. Его всегда увлекали исторические здания, а различного рода замки он просто обожал. Фотография же замка Боудиэм была заставкой на его компьютере. И увидеть – да что там увидеть! – возможность жить в таком замке наполнила его душу щенячьим восторгом. Привидения были расценены как вполне уместные и необходимые приложения к древнему строению, а потолок Большого зала заинтересовал занятной оптической иллюзией и заставил минут пять размышлять, какую систему зеркал устроили создатели этого замка, чтобы добиться подобного эффекта. Потом Гарри вспомнил, что сам читал в «Истории Хогвартса» о чарах, наложенных Основателями на потолок.
Неприятности для Поттера начались, когда он водрузил на голову сомнительный головной убор, про себя подумав, что тетя Петунья запретила бы ему даже в руки взять такую ветошь, а уж о пребывании этого предмета на голове и речи не могло бы быть!
Сначала дискуссия со Шляпой шла вполне мирным путём, но постепенно перешла на повышенные тона, а затем превратилась в безобразный скандал, когда спустя пятнадцать минут Шляпа не выдержала и громко, на весь зал завопила:
– Да кто такой Дадли, Мордред его побери?! И вообще: как я сказала, так и будет!
После чего Гарри соскочил со стула, сорвал шляпу с головы, швырнул ее на сиденье, топнул ногой и проорал:
– Ах так! Да я… да я тебя! Да я тебе! – И по залу пронесся взрыв случайного волшебства, от которого Шляпу подкинуло в воздух, закрутило, и после нескольких весьма рискованных кульбитов она приземлилась на голову профессора зельеварения.
– Хорошо, хорошо, – испуганно проскрипела Шляпа. – Не нужно так волноваться. – И, откашлявшись, выкрикнула: – Слизерин!
– Простите, уважаемая Шляпа, – расстроено извинился Дамблдор и с легкой угрозой в голосе продолжил: – Кого это вы сейчас распределили? И куда?
– Поттера этого вашего. Бешеного, – недовольно проворчала Шляпа, все еще не отошедшая от захватывающего полета. – В Слизерин. Тот, который подо мной, уже давно там.
Опомнившись, Снейп стянул с головы древний раритет и отшвырнул его в сторону, словно ядовитого паука. Попутно зельевар буквально прошил ненавидящим взглядом паршивца, устроившего сцену на распределении.
«Весь в папашу, – констатировал он про себя. – Такой же наглый и избалованный. Не знает, что такое дисциплина и слово «нет». Но раз уж он добился распределения на мой факультет, ему очень быстро придется усвоить, что капризы ни к чему не приведут, и только добавят лишних неприятностей».
Тем временем Дамблдор все же пытался оспорить результаты распределения Поттера в Слизерин.
– Но, насколько я понял, Гарри следовало отправиться на другой факультет? Вы не можете идти на поводу у желания учеников, – внушал директор Шляпе, которая очутилась на самом краю преподавательского стола. – Вы обязаны распределять их согласно достоинствам и чертам характера. Иначе все захотят влиять на ваше решение.
– Все не зашвыривают меня боггарт знает куда, – упрямилась Шляпа. – Я больше не хочу летать, как бабочка, по всему залу. Это чревато для моего душевного и физического здоровья! Я уже не молода, знаете ли! Такие потрясения крайне негативно влияют на мою нервную систему! Да и место приземления мне отнюдь не понравилось. Профессор Снейп, когда вы последний раз мыли голову?
– У тебя нет нервной системы, старая ты кошелка! – пробурчал себе под нос Снейп, но Шляпа его услышала.
– Да как вы смеете! – рассердилась она. – Никогда, с того момента как Основатели поручили мне столь важную миссию, я не подвергалась столь оскорбительным вещам! Меня швыряют, меня обзывают! Подвергают сомнению мои слова и мое решение! Очень хорошо, что я распределила Поттера на ваш факультет, профессор, – обращаясь к Снейпу, Шляпа издевательски протянула последнее слово, показывая, что тот явно не достоин подобного звания. – Вы, два нахала, стоите друг друга. Надеюсь, вы как следует попортите друг другу нервы. Мы продолжаем? – деловито уточнила она. – Или распределение можно считать завершенным?
Отдельные тихие смешки, сопровождающие это происшествие, уже перешли в громовой хохот. Такого ученики еще не видели: растерянный Дамблдор впервые не напоминал всем довольного идиота, а выглядел так, будто кто-то украл весь его запас лимонных долек; изумленные преподаватели; испуганная Шляпа, на которую юные волшебники часто имели зуб из-за своего распределения. Но венцом всего стало унижение нелюбимого большинством учащихся Хогвартса профессора. Даже слизеринцы не смогли удержаться от смеха, видя неловкое положение, в какое попал их строгий декан.
Поэтому Гарри не удалось, как он рассчитывал, под шумок смыться к своему столу. Пока он подходил к слизеринцам, ему рукоплескали все факультеты и отовсюду неслись одобрительные выкрики. Поттер широко улыбнулся, помахал рукой, надеясь, что это заставит их хоть немного успокоиться, и тяжело плюхнулся на скамейку рядом с Малфоем.
– Фу-ух, – с облегчением выдохнул Гарри и вытер платком вспотевший лоб, – эта ваша Шляпа просто какой-то кошмар! – пожаловался он. – Заладила: Рейвенкло да Рейвенкло. Потом еще Гриффиндор предлагала. Видите ли, для Слизерина у меня нет ни хитрости, ни коварства.
– А ты? – заинтересованно подался вперед сидевший неподалеку старшекурсник, похожий на гориллу.
– А что я? – деланно пожал плечами Поттер. – Обещал научиться.
Слизеринцы одобрительно закивали и заулыбались.
Как только распределение закончилось, а директор изобразил что-то вроде: «Зиззи-зуззи-зук»*, на столах появилась разнообразная еда. Под строгим надзором Панси Гарри пришлось съесть гораздо больше, чем ему хотелось. Чувствуя себя раздутым шариком, он осоловело выслушал речь Дамблдора, закрыв ладонями уши, перетерпел дикую какофонию хорового пения гимна Хогвартса. Дальнейшее отложилось у него в памяти урывками: подземелья, гостиная Слизерина, старинного вида кровать под балдахином и, наконец, долгожданный сон.
На следующее утро Поттер проснулся как всегда рано. Он любил подольше поплескаться под душем, что было бы просто невозможно сделать в семье из четырех человек в доме с одной ванной комнатой, если не вставать раньше дяди и кузена – тетю опередить ему не удавалось. В душевой, стоя под струями воды, Гарри обдумывал все, что с ним произошло вчера. Во-первых, удачное распределение. Поттер не сомневался в житейской мудрости Дадли, ведь в школе Литтл-Уингинга им ни разу не пришлось стоять в очереди в столовой – кузен умудрялся всегда получать еду без малейших проблем. Во-вторых, дружелюбный настрой всех соучеников. Вот только про преподавателей того же сказать нельзя – декан Слизерина, судя по всему, возненавидел его с первого взгляда, да и странная боль в шраме во время пира вызывала подозрение. Но, самое главное, Гарри остался один, без надзора. Ну или почти без надзора, поморщился мальчик, вспомнив настырную Паркинсон. Тетя Петунья больше не будет нависать над ним статуей вселенской скорби и печали, когда племянник, по ее мнению, хочет совершить что-то опасное; дядя Вернон не будет поучать его, как должен вести себя член семьи Дурсль; Дадли не будет опекать его словно несмышленого младенца. Теперь Гарри мог делать все, что ему вздумается! Наследие Мародера пробудилось в нем, заставляя ярко заблестеть глаза, и мальчик начал лихорадочно выбирать себе захватывающее приключение, которое послужит достойной наградой за годы унылого и спокойного проживания у дяди и тёти. Наказаний же Гарри совсем не боялся: да и что с ним, собственно, могут сделать? Исключить из школы? Смешно! Дурсли примут его назад с распростертыми объятиями. Да и не станут его исключать: волшебникам зачем-то нужно, чтобы он здесь учился, иначе они бы не стали прилагать столько усилий и настойчиво заполучать его в Хогвартс. Пожаловаться на него тете и дяде? Три ха-ха! Гарри предвкушающе ухмыльнулся, представив, как Дурсли будут отчитывать ненормальных, посмевших оклеветать их золотого ребенка.
«Значит так, – Поттер напряженно хмурил лоб, припоминая речь Дамблдора, – Запретный лес или запретный коридор? Нет, не так! Сначала Запретный лес или запретный коридор?» Поскольку коридор был доступнее, Гарри остановил свой выбор на нем.
Помывшись, Поттер вернулся в комнату, которую делил с Малфоем. Разглядывая сонно ворочающегося в постели Драко, Гарри одевался, обдумывая, стоит ли посвящать однокурсника в свои замыслы. Так и не придя ни к какому выводу, он отложил эту проблему на потом.
Несмотря на то, что первокурсников весь день сопровождал староста, Гарри пока не удалось запомнить весь лабиринт коридоров замка. Но он не отчаивался, пообещав себе сразу после занятий пробежаться по ним еще раз – наверняка найдется несколько укромных местечек, пригодных для запланированных им шалостей.
На Трансфигурации и Чарах преподаватели рассказывали, почему так важно учить их предметы. Гарри слушал в полуха: старший брат Пирса говорил, что подобный бзик свойственен всем учителям. Каждый считает, что преподает самое важное – обидно же учить ненужному, верно? Так что приходилось терпеть. А вот отсутствие практики его расстроило. Хотя… Гарри время от времени вытаскивал свою палочку и внимательно рассматривал ее, пытаясь ощутить хоть что-нибудь.

***
Времяпровождение в магазине Оливандера было настоящей катастрофой: ни одна палочка не подошла. Лишь эта слегка потеплела, когда мальчик ее коснулся. Выслушав торжественную речь продавца о своем великом будущем, Гарри только недоверчиво хмыкнул. Уж очень Оливандер походил в ту минуту на телевизионного торгаша, жаждущего всучить дрянной товар, рассуждая о его ценности и крайней необходимости. Вот только эта палочка так же, как и супертерка, желанна, как вода в туфлях**. Кроме того, она на целых два с половиной дюйма короче, чем палочка того маньяка, который убил его родителей. «Эх, – думал Гарри, с сожалением вспоминая о крикетной бите Дадли, – стоило купить палку дюймов пятнадцать, а то и двадцать, тогда бы я мог сражаться по-настоящему, хотя бы ткнуть ею кому-нибудь в глаз». Еще больше недоверия к палочке вызвала информация, что внутри нее находится перо, принадлежащее фениксу директора. Поттер не доверял придурковатому старику, прикидывающемуся добреньким. Очень уж Дамблдор смахивал на престарелого педофила, заманивающего доверчивого ребенка вкусной конфеткой. Гарри не забыл страшный скандал, который разразился в их городке, когда местного священника арестовали за сексуальные домогательства к мальчикам из церковного хора. Этот священник несколько раз и Гарри предлагал сладости, но уроки тети Петуньи не пропали даром. Мальчик вежливо отказывался и старался держаться подальше от подозрительного взрослого.

***
Гербология и астрономия понравились Гарри. Хорошо видимые через телескоп созвездия ночного неба завораживали, а магические растения приводили в восторг необычными свойствами.
История магии оказалась жуткой ерундой. Нудный профессор-привидение вызывал лишь одно желание – заняться экзорцизмом, как это делали охотники за приведениями в одноименном мультфильме. К счастью, Гарри был обладателем самопишущего пера, которое подарил ему Драко, и время урока не прошло понапрасну: пока перо конспектировало лекцию, он читал дополнительную литературу по зельеварению. Этот предмет приводил его в восторг. Помимо несомненной полезности зелья нравились ему тем, что их надо было варить. И нарезать ингредиенты ему тоже очень хотелось. Он постоянно предлагал тете Петунье помочь на кухне, но та всегда отказывала, опасаясь, что племянник порежется или обожжется.
И вот долгожданный день настал. К классу зельеварения Гарри добрался первым и с предвкушением дожидался начала урока. Даже злой декан не мог испортить ему настроение. Поэтому когда Снейп издевательским тоном поименовал Поттера «нашей новой знаменитостью», Гарри лишь поднял руку и вежливо попросил так его не называть.
– Я не считаю себя знаменитостью, профессор, – сообщил мальчик. – Ни новой, ни, тем более, старой. Мне бы хотелось, чтобы вы обращались со мной так же, как и со всеми учениками. Ваше особое отношение мне ни к чему.
Пока зельевар отходил от подобного, с его точки зрения, хамства, а остальные юные маги с уважением поглядывали на храбреца, посмевшего возразить грозному профессору, Гарри спокойно смотрел Снейпу в глаза, ожидая ответа.
– Отработка, Поттер! За вашу наглость! – Рявкнул зельевар. – Сегодня в семь. Со мной.
Гарри философски пожал плечами, но не возразил, как того ожидал Снейп, чтобы добавить еще больше отработок нахальному мальчишке. Гарри считал и отработку, и отношение к нему декана крайне несправедливыми, но решил промолчать и поинтересоваться у тети, за что же Снейп так на него злится. Может, между их семьями существует что-то вроде родовой вражды? Как между Уизли и Малфоями (Драко уже успел просветить Гарри по поводу своего неприязненного отношения к рыжеволосому семейству)? Поттер обреченно вздохнул и приготовился внимательно слушать лекцию профессора.
Зелье от фурункулов получилось у Гарри идеально, несмотря на попытки Снейпа отвлечь его своими язвительными замечаниями. В отличие от остальных учеников, Поттер варил один, без пары, видимо, зельевар надеялся, что воспитанный магглами мальчик не справится самостоятельно. Но Гарри все успел, отнес профессору и даже слил остатки зелья в хозяйственно прихваченный с собой флакон. Когда мальчик вернулся на место (он сел впереди, чтобы случайно не пропустить что-нибудь важное из объяснений профессора), раздалось громкое зловещее шипение, и класс наполнился ядовито-зеленым дымом. Напуганный многочисленными примечаниями в учебнике о взрывоопасности зелий Гарри дернулся в сторону и налетел на стол. Его котел свалился с места и приземлился точно на ногу Снейпа, подходившего к гриффиндорцам, чтобы ликвидировать беспорядок, учиненный Лонгботтомом.
– Поттер! – процедил сквозь зубы зельевар. – Двадцать ба… две недели отработок за нападение на преподавателя!
– Простите, профессор, – пролепетал Гарри, которому было жутко неудобно, что из-за него декан испытал боль, – я не хотел.
Но Снейп, высокомерно проигнорировав извинения Поттера, уничтожил вылившееся на пол содержимое котла Невилла и велел Финнигану отвести того в больничное крыло.
Как только профессор отпустил класс, первой за двери выскочила гриффиндорка Лаванда Браун. Её буквально распирало желание поделиться произошедшим с любым, кто согласится ее слушать. К ужину по школе уже вовсю циркулировали слухи, которые по мере распространения обрастали все новыми и новыми подробностями. О том, что Поттер применил к зельевару темное (а, может статься, и непростительное заклятие!), шепталась половина школы. Юные волшебники были уверены, что Снейп скончался в страшных муках, наложив перед смертью на Мальчика-Который-Выжил неснимаемое родовое проклятие. Вторая половина важно, со знанием дела, рассуждала, что никакое родовое проклятие не повлияет на волшебника, пережившего Avada Kedavra Того-Кого-Нельзя-Называть. Авторитет Гарри взлетел до небес. И хотя появление Снейпа в Большом зале вызвало глубокое разочарование у всех факультетов, кроме Слизерина, на популярности Поттера это никак не отразилось. Тут же возникла новая версия, что зельевар воскрес с помощью темномагического ритуала и превратился в вампира, чтобы пить кровь из студентов отнюдь не фигурально.
Гарри страшно нервировали и странные взгляды, которые бросали на него почти все ученики Хогвартса, и шепотки за его спиной. Даже слизеринцы поглядывали на него с какой-то опаской.
– Ты… это… Поттер… – проворчал здоровенный старшекурсник Маркус Флинт, капитан квиддичной команды. – Ты там… поаккуратней будь… с нашим деканом. Он единственный, кто нас защищает.
Гарри удрученно кивнул. Он до сих пор чувствовал себя нехорошо из-за того, что Снейп пострадал по его вине.
– Я постараюсь, – пообещал мальчик.
После ужина Поттер отправился на отработку. В классе зельеварения его уже ожидала череда грязных котлов, которые нуждались в помывке. Забрав у Гарри палочку, Снейп сел за стол и начал проверять сочинения учеников с летним домашним заданием.
Мальчик натянул перчатки, намочил тряпку в моющем составе и провел ею по прижженному днищу. Никакого эффекта не последовало. Такой нагар можно было бы снять наждаком, но никак не тряпкой. Гарри воровато оглянулся на преподавателя: Снейп что-то увлеченно чиркал в очередном пергаменте. Мальчик снял перчатку и осторожно провел пальцем по краю котла, шепча формулу заклинания. Котел заблистал первозданной чистотой. Для вида потерев его тряпкой минут пять, Поттер перешел к следующему.
Еще летом Гарри обнаружил, что когда он работает с палочкой, чары, заклинания или трансфигурационные формулы у него либо совсем не получаются, либо выходят слишком слабыми. Но стоит ему прикоснуться к предмету, либо навести на него палец, как все прекрасно работает. Правда, после таких занятий Гарри чувствовал себя слабым и страшно голодным, но тетю только радовал возросший аппетит племянника. Конечно же, мальчик занимался в своей комнате, чтобы его родственники ничего не видели, ведь их пугало даже слово «волшебство». И лишь прибыв в школу, Гарри с удивлением узнал, что несовершеннолетним запрещено колдовать на каникулах и что за этим следит специальный отдел министерства. Почему ему удавалось спокойно применять заклинания, мальчик так и не понял, но обрадовался недосмотру чиновников.
Спустя час Гарри вежливо обратился к Снейпу:
– Я все закончил, я могу идти, профессор?
Декан Слизерина оторвался от пергамента, полностью исчирканного красным, вывел «Т» внизу свитка и посмотрел на шеренгу блестящих, будто новых котлов. Ему с трудом удалось скрыть изумление. Он приготовил для поганца самые грязные и подгоревшие котлы, не поддающиеся очистке вручную. Снейп взглянул на край стола. Палочка Поттера лежала там, куда профессор и положил ее. Поэтому очистить котлы с помощью чар наглый отпрыск Джеймса просто бы не смог. Зельевар подошел к котлам и проверил их. Не найдя к чему придраться, Снейп вернул Гарри его палочку и сухо приказал:
– Идите. В субботу и воскресенье отработки не проводятся. Поэтому жду вас в понедельник, в то же время.
Гарри кивнул и быстро выскочил за дверь, пока строгий преподаватель не передумал и не нашел ему еще какую-нибудь работу. Есть ему хотелось так, что сводило живот. Мальчик вспомнил о накупленных им в поезде и так и не осиленных, даже с помощью Крэбба и Гойла, волшебных сладостях. Он зашел в спальню, взял их из сундука и, прихватив с собой пергамент и самозаправляющееся перо, вернулся в гостиную Слизерина. До отбоя еще оставалось время, поэтому, пристроившись в уголке за столиком, Поттер начал писать письмо тете, прерываясь лишь на то, чтобы откусить очередной кусочек котлокекса. Гарри обещал родственникам еженедельно присылать с совой отчет о своей школьной жизни. Петунья согласилась терпеть гадких птиц, лишь бы знать, как дела у ее сладенького масипунчика.

***
В понедельник у ворот Хогвартса резко затормозил «Ночной рыцарь». Оттуда буквально вывалилась позеленевшая Петунья. Проклиная про себя ненормальных водителей-волшебников и их уродские средства передвижения, миссис Дурсль отдышалась, уняла дрожь в ногах и решительно направилась к замку. В одной руке она сжимала пергамент с письмом племянника, в другой – большой пакет. Зайдя в огромный холл замка, в котором, наверное, поместился бы весь ее дом, женщина перекинула пакет в ту же руку, где и пергамент, поймала освободившейся рукой пробегавшего мимо мальчишку и строго потребовала отвести ее к Снейпу. Ребенок как-то странно сжался, но покорно кивнул и повел ее вниз, в подземелья. Указав на дверь кабинета зельеварения, ученик ловко выдернул рукав мантии из пальцев Петуньи и унесся прочь. Миссис Дурсль толкнула дверь и вошла. Снейп, читавший лекцию, прервался, а весь класс с любопытством уставился на незнакомку.
– Мистер Снейп, мне нужно срочно обсудить с вами кое-какие проблемы, – безапелляционно заявила она.
– У меня урок, – раздраженно откликнулся декан Слизерина. – Вам придется подождать до его окончания.
– А мне нужно вернуться домой, чтобы успеть приготовить ужин Вернону, – не менее сердито парировала Петунья. – Мы будем разговаривать здесь, или пройдем куда-нибудь? – она кинула многозначительный взгляд на учеников.
– Хорошо, – сдался Снейп. Он не сомневался, что беспардонная маггла не постесняется устроить скандал при всех. Зельевар провел миссис Дурсль в кладовку с ингредиентами, попутно наложив на это помещение заклятие тишины.
Третьекурсники Рейвенкло и Хаффлпаффа с восторгом смотрели вслед бесстрашной даме, посмевшей перечить Ужасу подземелий и, вот чудеса, настоявшей на своем!
Спустя десять минут дверь кладовой отворилась, и на пороге возник разъяренный Снейп.
– Вон! – прорычал он, указывая на дверь класса.
Петунья, гордо вздернув подбородок и высоко подняв голову, отчего ее шея казалась еще длиннее, делая ее похожей на жирафу, неторопливо прошествовала к выходу. Перед тем как покинуть кабинет, она остановилась и выпустила парфянскую стрелу:
– Не думай, что тебе сойдет с рук такое отношение к мальчику! Он не сирота – у него есть я! И если Лили предпочла тебе другого, это не повод издеваться над ее малышом! Да она сама разорвала бы тебя голыми руками, если была жива! – И, громко хлопнув напоследок дверью, Петунья оставила класс.
Очутившись в коридоре, миссис Дурсль осознала, что не имеет никакого представления, куда ей идти. В эту минуту сквозь стену просочилось отвратительное привидение: с пустыми глазницами, жутким лицом, в одеждах, запятнанных серебристой кровью.*** Чувствуя, как у нее слабнут колени, женщина начала медленно сползать на пол. «И это показывают детям? А эти ненормальные вообще-то слышали о категории NC17?»,**** пораженно подумала она.
– Так, так, – глухим голосом произнесло привидение, – и что маггла забыла в подземельях Слизерина?
– Ищу п-племянника, – испуганно ответила Петунья.
– О, ты меня видишь и слышишь, – довольно констатировал призрак. – Значит, ты не маггла, а сквиб. Твой племянник в Слизерине, судя по всему? Как его зовут?
Петунья встала, машинально отряхнув платье, и гордо отчеканила:
– Гарольд Поттер.
– А-а-а, маленький пройдоха, – призрак коварно улыбнулся. – Он на занятиях. Если не ошибаюсь, у первокурсников сейчас Трансфигурация. Кстати, я не представился, Кровавый Барон, привидение Слизерина.
– Очень приятно, – безотчетно проговорила миссис Дурсль, но тут же опомнилась и возмутилась: – Почему это пройдоха? Он прекрасный малыш – воспитанный, честный, умный…
– Да, да, – насмешливо перебил ее призрак. – В Слизерин именно такие и попадают. Только ваш прекрасный малыш уже облазил все подземелья и приступил к исследованию верхних этажей. Боюсь, до того как он проникнет в Запретный коридор, осталось совсем немного времени.
– Ну, он всегда был любознательным, – невольно смутилась Петунья и напористо продолжила: – А что, ходить по вашему замку запрещено? И что за коридор?
– О-о-о, – зловеще протянул Кровавый Барон, – это о-о-очень опасное место!
– Опасное место?! – вылупилась на него женщина. – В школе?! С детьми?! Кажется, мне придется здесь задержаться, а потом побеседовать с директором!

***
Запыхавшийся от крутого подъема Дамблдор нашел Петунью на Астрономической башне. Она заглядывала вниз, опасно перегнувшись за ограждение.
Миссис Дурсль заставила призрака провести ее по всей школе. Она начала инспекцию с гостиной Слизерина и спальни племянника, а закончила на башне, где ее и увидел директор. Портреты доложили ему о бродящей по замку женщине в маггловской одежде.
– Петунья, девочка моя, – умильно улыбнулся Дамблдор, – что ты здесь делаешь? Что случилось?
– Почему здесь нет никаких решеток? – вместо ответа требовательно спросила миссис Дурсль. – А если кто-нибудь упадет?
– Там стоят ограждающие чары, – объяснил директор, – которые подхватят ученика, если тот свалится.
Петунья отошла в сторону и приглашающе махнула рукой:
– Прыгайте. Только не вздумайте достать эту вашу палку. Я хочу быть уверена, что защита действительно существует и что вы не приземлились благополучно из-за ваших уродских штучек.
– Но… но… – изумился Дамблдор, лихорадочно соображая, как ему отказаться от сомнительной чести прыгать с Астрономической башни.
– Понятно, – кивнула миссис Дурсль. – И здесь обман. А теперь, дорогой директор, – язвительно продолжила она, – мне необходимо обсудить кое-какие вопросы с вами, вашим заместителем и, – Петунья состроила презрительную гримасу, – с мистером Снейпом.

***
– Итак, – Петунья высокомерно оглядела волшебников, собравшихся в кабинете Дамблдора, и повторила слова детектива из своего любимого сериала: – В ходе осмотра школы мною были обнаружены следующие факты: во-первых, в подземельях, где проживает мой ребенок, холодно и сыро. Подземелья – не место для обитания детей! Они не крысы! В углу гостиной на потолке, – она брезгливо поморщилась, – плесень! Это нарушение всех санитарно-гигиенических норм! Как давно вашу школу проверял санитарный инспектор?
– Кхм, – директор беспомощно развел руками, – боюсь, у нас нет никаких санитарных инспекторов.
– Ясно. Во-вторых, – Петунья сверилась со своими заметками на пергаменте: – Лестницы двигаются! И не имеют никакого нормального ограждения, так же, как и Астрономическая башня! Кроме того, на лестнице я провалилась! В какую-то исчезающую ступеньку! Вы хотите убить кого-то из детей?
– Пока еще никто не умер, – вмешался недовольный Снейп.
– Это пока, – миссис Дурсль бросила на него испепеляющий взгляд. – В-третьих, я желаю познакомиться с председателем клуба родителей, чтобы обсудить условия, в которых живут наши дети.
– У нас нет никакого клуба родителей. Только совет попечителей, – объяснил директор. – Но дети попечителей учатся в школе. Драко Малфой, например. Он – сосед Гарри по спальне.
– Да? – удивилась Петунья. – И попечителей все устраивает?
– Нет, – Снейп, с видом «я же вам говорил!», победоносно посмотрел на Дамблдора. – И я, и лорд Малфой неоднократно поднимали вопрос о необходимости капитального ремонта подземелий, но директор против «привилегий» для учащихся Слизерина.
Зельевар был готов расцеловать настырную магглу, если благодаря ей подземелья наконец отремонтируют. Хотя нет, расцеловать – это чересчур. Но он бы простил Петунье наглое требование «перестать третировать ее племянника».
После встречи с миссис Дурсль Северус сорвал раздражение на учениках, доведя двух хаффлпаффцев и одного рейвенкловца до слез, но не успокоился. Будучи умным человеком, Снейп не мог не признать правоту Петуньи. Он действительно ненавидел щенка Джеймса Поттера. Перед мысленным взором декана вдруг возникли ярко-зеленые, такие же, как у Гарри, глаза Лили, наполненные гневом, болью и сдерживаемыми слезами. Северус вспомнил тот момент, когда потерял дружбу своей единственной подруги, назвав ее грязнокровкой. Внезапно собственные оправдания не показались зельевару убедительными. И что Гарри «вылитый папаша», и что если Темный Лорд вернется, он должен быть уверен в преданности Снейпа, поэтому он не может относиться к мальчишке хорошо…
– И последнее, – прервала раздумья зельевара миссис Дурсль, – на третьем этаже находится какое-то опасное место. Что недопустимо для школы, полной любознательных детей! Если вы не можете ликвидировать эту опасность собственными силами, вызовите полицейских!
– Авроров, – любезно поправила ее МакГонагалл. Как и все деканы, она была против хранения философского камня в школе, но директор не хотел слушать никаких доводов.
– Авроров, Супермена, Чипа и Дейла, кого угодно! – раздраженно провозгласила Петунья. – Но если вы не исправите все то, о чем я говорила, то после Рождества я заберу своего малыша из вашей мерзкой школы! Мне обещали, что Гарольд будет находиться в полной безопасности, – она гневно взглянула на Дамблдора, – но вы снова солгали мне, директор! – И, не дожидаясь оправданий Дамблдора, женщина покинула кабинет.

* – заклинание, которое произнесла Дороти (книга «Удивительный Волшебник из Страны Оз» Лаймена Фрэнка Баума в переводе С. Белова).
** – as welcome as water in one's shoes – Желанный, как вода в туфлях (англ. эквивалент русской пословицы: Нужен, как собаке пятая нога).
*** – цитата из ГП и ФК в переводе М.Спивак.
**** – NC17 (no child) – запрещает просмотр фильма для тех, кому нет 17 лет. Очень жестокие или сексуально откровенные фильмы.

@темы: Маленький принц, Мои фантазии

---

Маленький принц, глава 1

Название: "Маленький принц"
Автор: Maggy
Бета: LaSuen , бета 1 главы: Chukcha, гамма 1 главы : My sweet prince
Рейтинг: G
Тип (категория): джен
Персонажи: ПД, ВД, ДД, ГП и др.
Жанр: общий
Размер: миди
Статус: незакончен
Дисклеймер: Косылек, косылек. Какой косылек?
Предупреждение: Весь канон накрылся медным тазом. AU, OOC.
Саммари: Гарри Поттер не едет учиться в Хогвартс… Или все же едет?

… Я знал, что так будет, когда оставлял тебя на пороге дома твоих дяди и тёти. Знал, что обрекаю тебя на десять трудных, мучительных лет…*
… ты прибыл в Хогвартс – может, и не такой счастливый и упитанный, каким я хотел бы тебя видеть, зато живой и более или менее здоровый. Ты был не избалованным маленьким принцем, а самым обычным мальчишкой…*

Директор сел в кресло. Его голубые глаза внимательно осмотрели поверх очков-половинок всех присутствующих на совещании учителей Хогвартса.
– Сегодня мы собрались здесь, чтобы обсудить очень важный вопрос, касающийся одного из будущих учеников школы. Гарри Поттер…
– Ну, конечно же, – презрительно фыркнул Снейп, бесцеремонно перебивая Дамблдора, – о ком же еще может зайти речь? Что мы должны с ним сделать? Носить на руках? Кормить из бутылочки? Нянчить?
– Нехорошо быть таким злопамятным, – пробормотала себе под нос МакГонагалл, сидевшая напротив зельевара. И желчно напомнила, поджав сухие губы:
– Говорила я, не надо было оставлять ребенка этим ужасным магглам!
Ее рассерженный взгляд в сторону директора заставил бывшего шпиона насторожиться: Минерве было явно что-то известно о предстоящем разговоре.
– Кхм, – кашлянул Дамблдор, привлекая к себе внимание. – Гарри Поттер прислал нам письмо с отказом обучаться в Хогвартсе…
– Что?!
– Как?!
– Не может быть!
– Это неслыханно!
– И тьма завладеет миром! Смерть! Смерть повсюду!
– Избалованный сопляк совсем обнаглел!
Возмущенные, истеричные, неверящие возгласы зазвучали в кабинете директора. С трудом добившись тишины, Дамблдор развернул лист бумаги и зачитал письмо:

«Дамблдор, МакГонагалл и прочие!
Мне все известно о вас и о вашей секте сумасшедших! Из-за вас погибли мои родители! Я не собираюсь учиться в вашей ненормальной школе! Если вы не перестанете преследовать нашу семью, то мы обратимся в полицию! Прекратите присылать ваших дурацких сов, которые загадили и исцарапали всю машину дяди! Отстаньте от меня и от моей семьи!

Гарри Поттер».

***
– Я правда наелся, ну пожа-а-алуйста, можно я пойду?
– Нет, мой сладенький масипунчик, – Петунья ласково погладила по голове худенького мальчика. – Ты помнишь, что сказал доктор? Тебе нужно набрать еще как минимум восемь фунтов. Доешь печенку и булочку, и картошку. И допей молочко, моя крохотулечка.
Поттер обреченно вздохнул и искоса посмотрел на крепыша, сидевшего рядом. Дождавшись, пока тетя встала, чтобы убрать в мойку посуду, Гарри попытался подсунуть свою еду кузену.
– Нет уж, мелкий, – Дадли легонько щелкнул брата по носу, – доедай свою порцию, а то так и не вырастешь.
– Гарольд! Мужчина должен съедать все, что ему положили, – строго выговорил племяннику Вернон, оторвавшись от утренней газеты. – Он должен быть здоровым и крепким. Посмотри на Дадли! Я уверен, соседи думают, что мы тебя не кормим!
– А если я все съем, можно я помою машину? – поняв, что отвертеться от еды не удастся, Гарри решил извлечь из ситуации хоть какую-то выгоду. – Вместе с Дадли? – торопливо добавил он.
– Этот малыш своего не упустит. Вот это парень! – одобрительно улыбнулся Вернон и взъерошил волосы племянника. – Можно, если только не обольешься. Дадли, проследишь. Если на него попадет хоть капля, пусть немедленно идет переодеваться.
– Хорошо, пап.
Намывая вместе с Дадли автомобиль, Гарри счастливо улыбался. Он очень любил своих тетю и дядю, но их опека иногда была просто невыносима. Ему постоянно запрещали делать то, чем занимаются все мальчики его возраста: нельзя мыть родительскую машину, потому что обольешься и простудишься; нельзя стричь газон, потому что газонокосилка слишком тяжелая; нельзя красить забор, потому что краска вредна своими испарениями… Список запретов бесконечен. И самое обидное, что Дадли-то все это разрешают.

***
Когда холодным ноябрьским утром Петунья нашла на своем крыльце ребенка, она испытала не только скорбь от потери единственной любимой сестры, но и холодную ярость. Эти ненормальные посмели выкинуть сына Лили, словно ненужный мусор!
Лишний раз убедившись, что не зря она всеми силами пыталась оградить свою сестру от этих сумасшедших и даже поссорилась с ней из-за этого, миссис Дурсль решила всеми силами защищать Гарри от ненормальных волшебников, убивших его мать. Петунья и сама пыталась проникнуть в то подозрительное недоступное сообщество, чтобы по-прежнему опекать младшую сестренку так, как она это делала с момента ее рождения, но мерзкий, прикидывавшийся добрячком старик отказал. Обида на Лили, которая считала, что Петунья завидует ей, привела к тому, что старшая сестра возненавидела мир, который отнял у нее младшую.
Ночь, проведенная на крыльце, не прошла для малыша даром – три месяца он провел в больнице с двухсторонним воспалением легких. Плохой аппетит, задержка роста, болезни, липнувшие к нему, словно к паршивому ягненку – все последствия безответственного обращения с ребенком этих сумасшедших пришлось расхлебывать миссис Дурсль. Петунья, с самого раннего детства обладавшая сильнейшим материнским инстинктом, который заставлял ее нянчиться и сюсюкаться сначала с младшей сестрой, потом с сыном, обрушила на сироту-племянника море нежности, ласки и заботы, иногда даже в ущерб собственному ребенку. Дадли не протестовал против кузена и не ревновал его к своим родителям. Он взял кузена под свое покровительство, так же, как в свое время Петунья заботилась о Лили.
Гарри из-за частых болезней был лишен обычных для всех детей обязанностей и развлечений – напуганная его хрупким здоровьем Петунья тряслась над ним, как над хрустальной вазой. Поэтому мальчик увлекся чтением. Он с удовольствием занимался в школе, впитывая знания как губка. Учителя не могли нахвалиться способным ребенком, заставляя мистера и миссис Дурсль буквально раздуваться от гордости за своего племянника. Благодаря постоянной помощи Гарри, Дадли тоже неплохо учился, хотя интересовал его только спорт – он почти сразу же попал в школьную команду по крикету**. Одноклассники и даже ребята постарше быстро поняли, что задирать худенького заучку чревато – Дадли, вместе со своими друзьями из команды быстро разбирался с обидчиками брата.
Петунья и Вернон всеми силами старались сделать жизнь племянника легкой и безмятежной, поэтому магические выбросы их не беспокоили, а странности (уже практически погибшие любимые розы Петуньи, над которыми она накануне расстроено причитала, пышно расцвели за одну ночь; любимая чашка Вернона, которую случайно разбил Дадли, чудесным образом восстановилась; нескольких ужей, которые ползали за Гарри по пятам, как только он выходил в садик перед домом) Дурсли предпочитали не замечать.
Письмо из Хогвартса разрушило счастливую и размеренную жизнь семьи. Гарри, с удовольствием выполнявший свою единственную обязанность по дому – приносить почту, – первым прочитал адресованное ему необычное послание и тут же показал его тете и дяде. Петунья, с самого начала подозревавшая, что так просто от ее любимого племянника эти ненормальные не отстанут, давно рассказала Гарри, что его родители были завлечены в секту сумасшедших фанатиков, где загадочным образом и погибли. И строго-настрого наказала ему не разговаривать со странными незнакомцами.
Ознакомившись с приглашением племянника в Хогвартс, Петунья заполошно заметалась по дому, хватая и тут же роняя свои и детские вещи, требуя от мужа немедленно покинуть страну и уехать в Америку, в Австралию или на остров Пасхи. Против Северного полюса или Антарктиды она тоже не возражала, лишь бы оказаться подальше от загребущих ручонок уродов, желающих отнять у нее драгоценного малыша. С испугом посмотрев на метания тети, Гарри обнял ее и заверил, что ни в какой Хогвартс он ехать не собирается, а отправится вместе с Дадли в Вонингс. И никакие сектанты ему не указ. Когда же, к сильному возмущению Гарри, совы облепили машину дяди, Поттер не выдержал и, поймав одну из птиц, отправил гневное письмо с отказом обучаться в школе для ненормальных.

***
Закончив мыть машину, мальчики весело болтали, сидя на крыльце и уминая вынесенные им Петуньей бутерброды и чипсы. Внезапно рядом раздались негромкие хлопки, похожие на отдаленные взрывы петард, и у ворот дома номер четыре появились три незнакомца, одетые в странные балахоны. Худой старик с серебристыми волосами и бородой, облаченный в пурпурного цвета одеяние, взмахнул палкой, и калитка послушно открылась. Вслед за стариком во двор проник страшный, одетый в черное человек с длинной гривой седых волос и странными глазами: одним маленьким и темным, другим – большим, ярко-голубым, быстро вращающимся в глазнице. Третий незнакомец, с сальными волосами и крючковатым носом, тоже попытался пройти через калитку, но тут же схватился за руку, шипя сквозь зубы ругательства.
Седобородый старик обернулся и с грустью сказал длинноносому:
– Прости, Северус, я не подумал, что кровная защита Лили может не пропустить тебя из-за метки. Подожди нас здесь, пожалуйста, – и тут же бодрым тоном обратился к Гарри: – Здравствуй, мой мальчик. Я так долго не видел тебя. Ты так вырос. Я хотел бы поговорить с тобой об обучении в Хогвартсе…
– Ма-а-ам! Па-а-ап! – тут же истошно заорал опомнившийся Дадли, соскакивая со ступеньки и загораживая собой брата. – Тут ненормальные!
В кухне послышался грохот упавших кастрюль, и на крыльцо с большой чугунной сковородой наперевес выскочила Петунья. Ее перекошенное от гнева и жажды мести лицо свидетельствовало, что в жилах сестер Эванс текла одна и та же кровь, превращающая женщин в озверевших волчиц, защищающих своих детенышей хоть от черта, хоть от дьявола, хоть от Волдеморта с Дамблдором.
Грюм почувствовал, как его охватывает ужас. Он участвовал в многочисленных стычках и с Упивающимися, и с обычными преступниками, но ничего страшнее магглы, несущейся к нему с семейным раритетом в руках (эта сковорода передавалась в семье из рук в руки и досталась Петунье еще от ее прабабушки), отставной аврор еще никогда не видел. Все его инстинкты, выработанные печальным опытом предыдущих поколений мужчин, панически завопили о смертельной опасности, исходящей от разгневанной женщины. Аластор выхватил палочку и выкрикнул:
– Stupefy!
Красный луч заклинания достиг Петуньи и тут же отразился. Грюм, пошатнувшись на протезе и упав на колено здоровой ноги, чудом избежал луча, но заклинание все же нашло себе жертву. Не ожидавший такого подвоха Снейп отлетел на несколько шагов и неподвижно замер на мостовой.
– Ба-амс! – чугунная сковорода встретилась с темечком отставного аврора, и тот, как подрубленный, рухнул на дорожку. Его искусственный голубой глаз, весело подпрыгивая, докатился до газона и замер там, остановленный невысокой щетиной густой травы.
А на лестнице, ведущей на второй этаж, уже слышался тяжелый топот Вернона. Выбежав на крыльцо, он вскинул к плечу двустволку и закричал жене:
– Петунья, отойди от них! Немедленно!
Миссис Дурсль отскочила от волшебников, и Вернон выстрелил. Победитель Гриндельвальда, величайший волшебник (и прочая, и прочая) Альбус Дамблдор успел выставить щит, и двойная порция картечи бессильно застряла в защите. Но увидев торопливо перезаряжающего ружье маггла, директор Хогвартса понял, что второго залпа его щит не перенесет. Воспользоваться же заклинаниями против Дурслей, находившихся под кровной защитой Лили Поттер, он не мог. Поэтому, торопливо взмахнув палочкой в сторону преподавателя зельеварения и пробормотав: «Finite Incantatem», Дамблдор наклонился, схватил за плечо Грюма и аппарировал с ним прочь. Снейп, с трудом поднявшись, тоже исчез.
На Тисовой аллее воцарилась тишина, лишь издалека доносился вой сирен – это перепуганные стрельбой соседи вызвали полицию.
Петунья расхаживала перед выстроившимися в линию вдоль крыльца членами своей семьи – Вернон, с видом заправского рейнджера, положивший ружье себе на плечо; Дадли, успевший смотаться в коридор за своей крикетной битой и теперь с грозным видом стискивавший ее; Гарри, упрямо сжавший кулаки, – и, потрясая сковородкой, яростно восклицала:
– Эти ненормальные! Я им покажу! Пусть только еще попробуют! Никто не посмеет забрать у меня ребенка! – и, гордо оглядев свое воинство, уже спокойнее закончила: – Видите? Нам только следует держаться вместе!
Братья переглянулись, нехорошо усмехаясь. Они уже обдумывали, что можно будет сотворить с сектантами, если те надумают снова явиться в их дом. Вернон гордо выпятил грудь, постаравшись как можно сильнее втянуть свой большой живот, и поправил на плече двустволку. Петунья довольно улыбнулась, оглядывая решительные лица членов своей семьи, и заявила с непоколебимой уверенностью:
– Мы обязательно победим!

***
Прошла неделя с тех пор, как дом номер четыре по Тисовой улице посетили странные незнакомцы. Больше они семью Дурсль не беспокоили, но оставшаяся часть лета для Гарри была безнадежна испорчена. Теперь он мог выходить из дома только в сопровождении Дадли и половины крикетной команды. Гарри ни разу не удалось уговорить мальчиков по пути в кинотеатр или парк заглянуть в городскую библиотеку, чтобы он мог сдать уже давно прочитанные книги и взять новые. Даже торжественно отпразднованный день рождения (его отмечали одновременно для обоих братьев) не порадовал Гарри – несмотря на кучу подарков, была отменена традиционная поездка в зоопарк – мистер Дурсль, лихорадочно заканчивая все дела на фирме, работал допоздна даже в выходные. Он собирался в ближайшее время увезти семью на море и уже приобрел тур. Но в этот понедельник Вернону пришлось остаться дома. Грустные мысли Гарри прервало многозначительное покашливание дяди:
– Сегодня, как вы помните, у нас важный день… – начал он.*
Гарри уныло вздохнул – вторая репетиция за утро. А вчера вечером, после того, как разошлись гости, была еще одна. Гарри отодвинул от себя тарелку и попытался было встать, как на его плечо опустилась рука тети, усаживая мальчика обратно:
– Только после того, как ты доешь свой завтрак, мой имбирный пряничек, – твердо сказала она.
Под нетерпеливым взглядом дяди Гарри пришлось быстро доесть яичницу с жирным беконом.
– Не мешало бы еще раз отрепетировать сегодняшний вечер, – предложил дядя Вернон. – Итак, к восьми ноль-ноль…*
После того, как Петунья и Дадли отчитались, мистер Дурсль повернулся к Гарри:
– А ты что будешь делать?*
– А можно я посижу в своей комнате? – попросил мальчик. – Я буду вести себя тихо-тихо, как будто меня вообще нет.
Он не понимал всю эту суету, поднятую его опекунами из-за визита премьер-министра Великобритании в их дом. Вот если бы это были предполагаемые деловые партнеры дяди! А эта встреча не сулила никакой выгоды, кроме мифического престижа. Его команда случайным методом нашла типичную английскую семью, которую каждый себя уважающий политик просто обязан посетить в ходе своей предвыборной компании, чтобы продемонстрировать понимание народных нужд. О чем мистеру Дурслю и сообщили звонком из канцелярии министерства.
– Нет, мой медовый тортик, – покачала головой Петунья. – Ты сдал экзамен*** с лучшими в школе оценками. Премьер-министр, несомненно, захочет познакомиться с тобой. А когда узнает о твоих успехах, он наверняка предложит тебе учиться в Итоне!**** – ее глаза горели фанатичным огнем. – Он сразу же полюбит тебя, моя умница.
– Но я не хочу в Итон! – заупрямился Гарри. – Я хочу учиться вместе с Дадли.
– Не волнуйся, Гарольд, – Вернон ободряюще хлопнул племянника по плечу. – Если ты попадешь в Итон, то мы сможем договориться о приеме Дадли туда же. Во все школы с удовольствием берут перспективных спортсменов.
После обеда Тисовую улицу заполнили полицейские машины и черные фургоны с тонированными стеклами. Несколько полицейских с собаками обследовали дом и прилегающую территорию, к огромному негодованию миссис Дурсль, которая не терпела животных в доме. Она считала, что шерсть обязательно вызовет у ее обожаемого племянника аллергический приступ, а, может быть, и астму. Поэтому после ухода полицейских Петунья засуетилась по дому с тряпкой и пылесосом, стремясь как можно быстрее убрать следы пребывания в нем грязных и, скорее всего, заразных животных.
Премьер-министр прибыл ровно в восемь. Но увидев его сопровождающих, супруги Дурсль едва смогли сдержать себя, чтобы немедленно не выдворить политика из своего дома. Только присутствие телохранителей помешало Вернону отправиться за его ружьем, Дадли – за битой, а Петунье – за сковородой. Давешний противный старик на этот раз был одет в нормальную, но потрясающе вульгарную, из-за дикого сочетания цветов, одежду. Желтый костюм, фиолетовая рубашка и красный галстук буквально резали глаза любому человеку, не являющемуся дальтоником. Рядом с Дамблдором стоял маленький толстенький мужчина в черном костюме и старомодном котелке.
До двенадцати ночи длились уговоры семьи Дурсль. Вернон получил большой правительственный заказ на поставку дрелей, Дадли – место в Итоне, Петунья – личные гарантии премьер-министра, что с ее ненаглядным племянником ничего не случится. Но сдаться их заставило не это, а осознание, что даже королева не защитит их от ненормальных.
Когда гости уже покидали дом, миссис Дурсль тронула за рукав старика, выходившего последним и, как только тот оглянулся, крепко ухватила его за бороду, намотав ее себе на руку.
– Запомни, старый козел, – тихо прошипела она, стараясь, чтобы дети ее не услышали, и с силой дернула Дамблдора за бороду. – Если с моим мальчиком случится то же, что и с моей сестрой, я тебя из-под земли выкопаю!
– Не беспокойся, девочка моя, – умильно улыбнулся старик, пытаясь при этом отобрать у Петуньи свою бороду. – Я лично прослежу за ним.
– Ты думаешь, я тебе поверю, мерзкий обманщик? – парировала миссис Дурсль, награждая Дамблдора еще парой сильных рывков за бороду. – Если только я узнаю, что Гарольд подвергся хоть малейшей опасности, я немедленно заберу его из вашей уродской школы. И никакой премьер-министр вам не поможет!
Она повернулась, успокаивающе улыбнулась детям и выпустила бороду, напоследок угрожающе посмотрев на директора Хогвартса:
– Запомни это!

***
В восемь утра у ворот дома Дурслей появился хмурый длинноносый мужчина в черном балахоне. В нем Петунья с большим трудом узнала соседского мальчишку, когда-то жившего неподалеку от ее родителей. Проинструктировав Вернона, как добраться до бара «Дырявый котел» в Лондоне, мужчина исчез.
Дорога в Лондон прошла в угрюмом молчании. Все переживали за Гарри, а сам мальчик страшился незнакомого ему мира, в котором он вскоре окажется один, без поддержки своей семьи. Поэтому ни исчезнувшие кирпичи, открывшие проход в Косой переулок, ни пестрая, странно одетая толпа, ни магазины с необычными товарами и животными, ни головокружительный спуск на вагонетке не впечатлили его.
Окинув цепким взглядом горы золота и серебра, принадлежащие племяннику, Вернон немедленно пожелал встретиться с управляющим банка, чтобы получить отчет об имуществе Гарри, бормоча при этом себе под нос, что ненормальные, без сомнения, уже обставили сироту на кругленькую сумму, но он положит этому конец. Петунья же, получив подробные инструкции от зельевара Хогвартса, где и что покупать, отправилась с детьми по магазинам. Сам Снейп остался в банке, чтобы, как он объяснил, забрать какую-то необходимую ему вещь.
В магазине мадам Малкин, пока Петунья тщательно выбирала мантии, проверяя качество ткани и почти каждый шов, Гарри односложно отвечал на странные вопросы приставучего мальчика. Понаблюдав за мучениями брата, Дадли вразвалочку подошел к белобрысому остроносому мальчишке и, прищурившись, спросил у него:
– А ты, как я вижу, все здесь знаешь?
– Конечно, – мальчишка надменно вздернул подбородок. – Я же чистокровный волшебник!
– Ну, тогда, – Дадли угрожающе ухмыльнулся, и приказал: – будешь дружить с моим братом. И следить за тем, чтобы с ним ничего не случилось.
– С чего это вдруг? – презрительно скривился «чистокровный волшебник».
Дадли поднес к его носу свой большой кулак:
– Вот с чего!
– Подумаешь, – белобрысый с брезгливой гримасой ткнул пальчиком в кулак Дадли, отводя его в сторону. – Мои друзья, Крэбб и Гойл, побольше тебя будут и сильнее. А мой отец…
– Больше? И сильнее? – радостно прервал его Дадли. – Здорово! Значит, они смогут защитить двух таких шибздиков, как вы! Слышишь, мелкий, пойдешь со своим новым другом в этот, как его, Слазарин.
– Слизерин, – поправил его белобрысый.
Дадли не подозревал, что угрозы какого-то маггла не произвели никакого впечатления на Драко Малфоя. Но ему очень понравился хрупкий зеленоглазый мальчик, похожий на застывшую в вечном фуэте фарфоровую балерину, которая стояла на самшитовом бюро в спальне его матери. Он просто обожал эту статуэтку восемнадцатого века, подолгу наблюдал за ней, словно ожидая, что та оживет и продолжит свой волшебный танец.
– Ой! – воскликнул он, заметив в дверях магазина мужскую фигуру в черной мантии. – Это же мой крестный! Откуда он здесь?
– Нас сопровождает, – объяснил Гарри, робко взглянув на Драко. Поттер прикидывал, как ему подружиться с этим самоуверенным мальчиком, который не слишком ему понравился. Но Гарри привык рассчитывать на кузена при решении любых проблем. Сам юный волшебник был не слишком приспособлен к жизненным трудностям и всегда следовал указаниям Дадли.
– Странно, декан Слизерина сопровождает первокурсника? – с подозрением спросил Драко. – А как тебя зовут? Меня – Драко Малфой, – и протянул руку с узкой ладошкой и длинными пальцами.
– А меня – Гарри Поттер, – ответил тот, осторожно пожимая протянутую руку. – Приятно познакомиться.
Дадли ободряюще кивнул кузену, в высшей степени довольный собой. Ему удалось удачно пристроить своего стеснительного и беззащитного брата. В этой подозрительной школе за ним приглядит бойкий мальчишка с очень полезными связями.

***
Остаток лета пролетел достаточно быстро. Семья отдохнула на море, Гарри тщательно изучил все школьные учебники и даже удачно сварил простейшую противоожоговую мазь, чтобы помочь тете, которая обожгла ногу, случайно уронив на нее кастрюлю с кипятком. Понаблюдав, как с ноги жены на глазах исчезают пузыри и покраснение, Вернон самодовольно заметил, что и от ненормальных может быть польза, если их знаниями пользуется такой разумный ребенок, как его племянник.
Несколько раз прилетал важный черный филин с письмами от Драко Малфоя. Птица презрительно оглядывала блистающую стерильной чистотой кухню Петуньи, ожидая ответного послания. Гарри понравилось переписываться с новым другом, который на деле оказался умным собеседником с прекрасным чувством юмора.
И вот настал день, когда Гарри должен был отправляться в школу. Всю дорогу в Лондон Петунья орошала слезами уже пятый за это утро платок, причитая, что ненормальные обязательно обидят ее крохотулечку. Вернон успокаивал жену, утверждая, что племянник поднаберется знаний и покажет всем этим уродам. Дадли инструктировал Гарри, чтобы тот регулярно ел, ложился спать вовремя, не зачитывался книгами и держался белобрысого выскочки. А если кто полезет, то кузен должен сразу дать наглецу в глаз, но чтобы это было в присутствии крепких ребят из сопровождения Малфоя.
На вокзале, между платформами девять и десять, семью Дурсль уже ожидал Драко вместе со своими родителями. Церемонно представившись друг другу, взрослые обменялись несколькими пустыми фразами о погоде и, взяв детей за руки, прошли на платформу 9 и 3/4, пропустив перед собой шумную и многочисленную рыжеволосую семью, один из детей которой чуть не сбил с ног Петунью. Та, возмутившись его невоспитанностью, услышала от Люциуса Малфоя крайне нелицеприятную характеристику семьи Уизли и тут же велела Гарри держаться подальше от любых отпрысков этой фамилии.
Пока взрослые обсуждали порядки в школе, полностью сойдясь во мнении по поводу сумасшедшей личности директора, Драко познакомил Гарри и Дадли с Крэббом, Гойлом и Панси Паркинсон. Увидев в свите Малфоя девчонку, Дадли обрадовался. Наблюдая за взаимоотношениями в своей семье, он сделал далеко идущие выводы о роли женщины в ней. Для чего нужны женщины? Конечно же, чтобы ухаживать за мужчинами! Дадли сделал этой непривлекательной девочке несколько комплиментов и выразил уверенность, что такая умная девочка сможет приглядеть за его братом. Панси, ошалевшая от того, что ее впервые в жизни назвали умной, покорно согласилась проследить, чтобы Гарри достаточно ел, спал и ходил в чистой одежде. С Крэббом и Гойлом Дадли нашел общий язык еще быстрее – уже через минуту они довольно ржали и хлопали друг друга по плечам.
Когда Хогвартс экспресс тронулся, Дадли был убежден, что сделал все возможное, чтобы его брат был максимально защищен. Петунья заливала слезами шестой платок, время от времени отрывая его от лица и махая им вслед уходящему поезду. Вернон и Люциус дружно ругали налоговую систему, являющуюся непосильным бременем для бизнеса. Гарри, сидя в купе, обсуждал с Драко процесс варки бодроперцового зелья. Новая жизнь уже не так пугала его, ведь он был к ней подготовлен, а за его плечами незримо стояла любящая и поддерживающая его семья.

* – Цитаты из книг Дж.К.Роулинг.
** – Крикет (англ. Cricket) – вид спорта, в котором используются бита и мяч. Его часто называют английской лаптой. Наиболее популярен крикет в Индии, Австралии, Англии и Уэльсе, Пакистане, Южной Африке, Новой Зеландии и Шри-Ланке, на Карибских островах. Крикет часто путают с крокетом.
*** – Примерно в возрасте 11 лет английские дети должны проходить особый экзамен "одиннадцать плюс", состоящий из ряда тестов, которые определяют способности ребенка. Выдержавшие экзамен принимаются в гимназию, которая открывает путь в университет. Провалившиеся идут в обычные средние школы, которые не дают права на поступление в университет.
**** – Итонский колледж (англ. Eton College, полное название – англ. The King's College of Our Lady of Eton beside Windsor) – частная британская школа для мальчиков. Колледж был основан в 1440 году королём Генрихом VI. За время своего существования выпустил 19 премьер-министров Великобритании, в том числе, нынешнего – Дэвида Камерона. Мэр Лондона с 5 мая 2008 г. – Борис Джонсон – выпускник Итона. В этом престижном колледже обучались и члены королевской семьи – принцы Вильям и Гарри.

@темы: Маленький принц, Мои фантазии

---

Что я думаю о Гарри Поттере.

Открывая новую рубрику в своем дневнике, хочу поведать предысторию названия. Рассказала мне ее девушка-казашка. Она закончила КазГУ с красным дипломом по специальности «учитель русского языка и литературы», русский язык знала великолепно (лучше некоторых русских). Поступила она в аспирантуру, сидит в компании таких же отличников в аудитории, ждет лектора. Входит дедушка-аксакал и интересуется:
- Это пилологи?
Русисты недоуменно переглядываются, но подтверждают:
- Филологи.
- Сейчас у вас будет пилосопия, - радостно информирует их дедушка. – Запишите литератур. Первое: Карлос Маркос.
Оживление в аудитории. Аспиранты в уверенности, что перестройка, наконец, добралась и до философии, и они будут изучать какого-то испанца. Но их надежды развеиваются следующей фразой лектора:
- И Придрих Энгельс.
***
Ну а теперь, собственно, история.
За что я люблю Гарри Поттера? За его дух (это не в смысле, что он не моется)))) За его дух воина, бойца. Его не смогли сломить предательство родных (Дурсли), предательство любимого учителя (Дамблдор), предательство друзей (Рон и иже с ним). Да, его можно обвинить в наивности, всепрощении, но никак не в отсутствии мужества. А для меня в мужчине это – главное. Терпеть не могу трусливых мужиков, которые оправдывают свою трусость осторожностью, предусмотрительностью и умом. Защитить девушку от хулиганов? Да вы что, их же много! Я с ними все равно бы не справился, и вообще, это дело милиции, а не мое… и т.п.
А если кто сомневается, что поступки Гарри продиктованы его мужеством, а не дуростью, предлагаю взять хомячка, облить бензином и поджечь. А Квирелл был отнюдь не хомячком. И если кто скажет, что Гарри защищался, то узнайте милицейскую, пардон, уже полицейскую статистику – сколько жертв НЕ оказывают сопротивления убийцам, насильникам и грабителям. И это – взрослые люди, а не 11-ти летний ребенок.
А убить гадюку спичкой не пробовали? А ведь размеры гадюки и василиска несопоставимы. Ну и так далее.
Резюме: Когда я читаю фики, в которых Гарри изображен хнычущей девчонкой, сломленным, смирившимся рабом, меня они либо дико раздражают (возникает вопрос, а читал ли автор фика канон?), либо я не ассоциирую изображенного героя с каноничным.

@темы: Пилосопия

---

Я - Слизерин! Глава 1.

Глава I


Гарри одернул шелковую черную мантию и с трудом удержал себя от того, чтобы не вытереть об нее влажные от пота ладони. Мальчик сильно нервничал. Сегодня он первый раз, без поддержки отца или крестного, должен был сам вести важные переговоры. И хотя его тщательно подготовили к предстоящей встрече, проиграв разные варианты развития событий, это не уменьшало тревогу Гарри и его боязнь всех подвести. И сейчас он медлил, рассматривая, словно впервые, ажурную ковку ворот мэнора.
– Милорд? – Дарк с недоумением смотрел на мальчика. Он понимал, что его подопечный волнуется, но считал, что подобное оттягивание предстоящего разговора ничего не давало.
– Да, конечно, – Гарри протянул вампиру руку, и тот скользнул вместе с ним по теням.
На взгляд мальчика, такое перемещение в пространстве было самым удобным. Камины буквально выплевывали юного волшебника на место назначения. Гарри всегда с большим трудом удавалось оставаться на ногах. Люциус объяснял это тем, что камины были рассчитаны на не очень сильных магов. Если же магия волшебника была выше среднего, то каминная сеть получала избыточную энергию и придавала перемещаемому объекту излишнее ускорение. И если взрослые гасили инерцию чарами и собственным весом, то Гарри и Драко поначалу выкатывались из камина кубарем, если только их не страховали родители. Что же касается совместной аппарации, то мальчику казалось, что его при этом выворачивает наизнанку, как чулок, который снимают с ноги. Жаль только, что научиться перемещению вампиров не представлялось возможным – на дорогу теней могли выйти только они, или те, кого они брали с собой.
Через несколько минут Гарри уже щурился от ослепительно яркого солнечного света. Небо над Малфой-мэнором было затянуто пышными облаками, готовыми пролиться обильным летним дождем. В этой же части Англии погода была ясной. Гарри резко выдохнул, подошел к дверям старинного трехэтажного особняка и, взяв в руки молоток, который висел на позеленевшей от времени массивной цепочке, стукнул им в медную тарелку с гербом рода. По дому пронесся раскатистый громкий гул, хорошо слышимый даже на крыльце. Когда прошло достаточно много времени, а на произведенный шум никто не отреагировал, Гарри недоуменно переглянулся с Дарком и снова взялся за молоток. В этот миг массивная дубовая дверь распахнулась, и на пороге возникла могучая старуха. Она сжимала потемневшую от времени волшебную палочку, которая была направлена мальчику в лоб. Ее морщинистая рука с длинными, чуть загнутыми ногтями и пергаментной желтоватой кожей была похожа на когтистую лапу хищной птицы. Телохранитель моментально сдернул Гарри с крыльца, уводя с прицела, выхватил меч и приставил его к шее хозяйки дома. Все участники этой сцены замерли, явно не зная, что делать дальше. Ни старуха, ни Дарк не собирались опускать свое оружие первыми. Вампир предполагал, что его оппонентка не планировала нападать на мальчика, но инстинкты телохранителя не позволяли ему оставить милорда в потенциально опасной ситуации. Гарри решил все за него. Он подошел к Дарку и отвел меч в сторону.
– Кхм, – кашлянул юный волшебник, – простите, миссис Лонгботтом. Мой телохранитель слишком серьезно относится к моей безопасности. Я пришел поговорить с вами об очень важном деле. Вы позволите нам войти?
Старуха внимательно посмотрела на мальчика и, очевидно узнав его, опустила палочку, пряча ее в карман широкой бархатной мантии, которая была местами потерта и засалена.
– Входите, мистер Поттер, – она сухо кивнула, заправила в старомодный кружевной чепец выбившуюся прядь седых волос и патетично добавила: – Только без вашего телохранителя. Вампиры не переступят порог моего дома!
Гарри покосился на Дарка. Тот согласно кивнул. Еще накануне он лично обследовал этот особняк. Распространенное как среди волшебников, так и среди магглов заблуждение, что вампиры не могут войти в дом без приглашения, играло ему на руку. Закрыть проход через тени может только вампир. Поэтому в Британии было лишь одно волшебное поместье, защищенное от вампиров – Малфой-мэнор. Дарк знал, что милорд достаточно подготовлен и способен сопротивляться те несколько секунд, которые потребовались бы вампирам, чтобы добраться до него. Двое членов клана по приказу Дарка затаились где-то поблизости. Глава клана чувствовал их присутствие, но не видел укрытие.
Старуха развернулась и пошла в дом. Гарри проследовал за ней. Дарк подошел к закрывшейся двери и привалился к ней плечом, скрестив на груди руки. Он приготовился к долгому ожиданию. Несмотря на кажущуюся внешнюю безмятежность вампира, его чувства были обострены до предела, чтобы уловить изменение магического фона в особняке или появление в нем посторонних объектов.
Гарри провели в большую гостиную с низким деревянным потолком и лакированными настенными панелями мореного дуба. Мебель была подобна хозяйке: тяжелая, простая, без вычурных изысков. Старуха махнула рукой, приглашая Гарри садиться. Мальчик подождал, пока она усядется, с усилием отодвинул массивный стул и устроился за длинным прямоугольным столом, застеленным алой плюшевой скатертью с длинными золотистыми кистями.
– Итак, что привело вас ко мне, мистер Поттер? – строго осведомилась хозяйка.
– Я посылал вам и вашему внуку приглашение на свой день рождения, но…
– Нога моя не переступит порога Малфой-мэнора! – перебила его старуха. – Вам известна причина, мистер Поттер?
– Да, – мальчик кивнул и решительно продолжил: – Именно из-за нее я и пришел к вам, так как вы вряд ли бы согласились выслушать моего отца, крестного или бабушку. И прошу вас называть меня Гарри, миссис Лонгботтом.
Старуха грозно нахмурила широкие кустистые брови.
– Что же, Гарри. Ты не ошибся. Наш мир и моя семья обязана тебе избавлением от безумного маньяка, поэтому я не могу отказать тебе в просьбе, – и торопливо добавила: – Но не более того. Никаких уступок я делать не собираюсь.
– Я и не надеялся на это, миссис Лонгботтом, – Гарри улыбнулся своей собеседнице самой обаятельной улыбкой из своего арсенала. – Я знаю, что случилось с вашим сыном и невесткой по вине моей тети, ее мужа и деверя. Вы отказались от кровной мести роду Блэк, но…
– Кровная месть была запрещена в Англии почти сто лет назад, – недовольно буркнула старуха.
– Магии плевать на законы, изданные людьми! – с горячностью возразил мальчик. – Знаете, боги считают магию нашей прислужницей, но это не так! Она – дикий зверь, который нам удалось приручить. Но она не стала за это время мирной и домашней. Магия постоянно проверяет нас на прочность, на умение ею повелевать! И слабому духом волшебнику магия не подчиняется! А отказ от мести, по ее мнению, – это слабость! Скажите, ваш внук сильный маг? Такой же, как ваш сын?
Старуха недовольно пожевала губы и неохотно признала:
– Нет.
– Я прошу вас посмотреть воспоминания леди Блэк. Надеюсь, что они помогут нам разобраться в этой сложной ситуации и найти решение, которое устроит и ваш род, и род Блэк. У вас есть думосбор, или мне принести свой?
– Конечно, есть! – старуха поднялась, выпрямившись во весь свой немалый рост (по комплекции она вполне могла бы сравниться с королевским гвардейцем), и широко, по-мужски шагая, скрылась в глубине дома.
Как только на стол была выставлена каменная чаша и в нее перелиты серебристые нити воспоминания из хрустального флакона, миссис Лонгботтом наклонилась к думосбору.
Перед ней предстала ослепительно-белая комната, серая железная кровать, рядом с которой стояла небольшая деревянная тумбочка. Эмблема больницы Святого Мунго на стене не оставляла сомнений, где очутилась старуха. Узнала она и пациентку, лежащую на кровати. Беллатрикс выглядела ужасно. Даже хуже, чем на суде, когда миссис Лонгботтом видела ее в последний раз. Под ввалившимися глазами залегали глубокие тени; потрескавшиеся и искусанные губы были почти белыми; нос заострился, как у покойника. Ее длинные тонкие пальцы нервно мяли накрахмаленный пододеяльник.
– Кто это сделал, Бэль? – раздался властный голос Валбурги Блэк.
– Лонгботтомы. Фрэнк и Алиса. Аластор Грюм. Я потеряла ребенка, тетя. Они пытали меня Cruciatus, – прошелестел негромкий голос Беллатрикс. Она говорила равнодушно, безо всякого выражения. – Я просила их остановиться. А они продолжали и продолжали. Пока я не лишилась сознания. Колдомедики сказали, что я больше не буду иметь детей.
– Мы разберемся с ними, – голос Валбурги был полон решимости. – Они не останутся безнаказанными. Я поговорю с Орионом.
– Нет! – хрипло воскликнула Беллатрикс, впервые проявив какие-то эмоции. Ее лицо исказилось от ненависти. – Это мои проблемы! Я займусь ими сама!
– Это были бы проблемы твоего мужа и его родственников, если бы ты полностью вошла в его род, а не частично, лишь взяв фамилию. Ты пожелала остаться в роду Блэк. Так что это – наши проблемы.
– Нет! Прошу тебя, тетя! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – забормотала Беллатрикс умоляюще. – Если я не отомщу, мне незачем будет жить! Я должна, должна, должна! – ее голос с хриплого шепота перешел к концу фразы в визгливый крик.
– Успокойся! – строго приказала Валбурга и, немного помолчав, продолжила: – Хорошо. Смотри сама. Но помни, что если тебе потребуется помощь, мы всегда тебе ее окажем.
Миссис Лонгботтом вынырнула из воспоминания, буквально задыхаясь от возмущения:
– Да как же это?! Да что же это?! Это неслыханно! Мой сын никогда! Беременную женщину! Это ложь! Прокляну! – восклицала старуха не в силах подобрать подходящих слав, а также разобраться в том, кого ей надо проклясть. Воспоминания были, безусловно, настоящими. Но, хорошо зная своего, порой даже излишне мягкого с преступниками, сына, она не могла поверить измученной больной женщине.
– Это ложь, – согласно кивнул Гарри. – И это – правда. Некто, под оборотным зельем, пытал мою тетю. И при этом подставил ваших детей. Не так давно по архивам аврората крестный выяснил, что ваш сын и невестка находились в то время на задании, совершенно в другом месте.
– А Грюм?
– Мы не знаем, – мальчик пожал плечами. – Скорее всего, он был настоящим. Но Грюм в пытках не участвовал. Так что вполне мог оправдать свое присутствие тем, что получил приказ от своего непосредственного начальника. Ваш сын в то время как раз получил повышение, верно?
– Аластор был очень недоволен, что начальство предпочло ему, аврору с большим опытом, «молодого выскочку», но мой сын, как чистокровный, был сильнее магически. Что и предопределило выбор Скримджера. Фрэнк случайно услышал разговор между Грюмом и Руфусом.
Старуха замолчала и впала в глубокую задумчивость. Она явно припоминала все события, происходившие в те годы. Гарри решил дать ей время, чтобы она сама пришла к определенным выводам. Миссис Лонгботтом то озабоченно хмурилась, то недоуменно приподнимала брови. Она беззвучно шептала, как будто высчитывая что-то, теребила вытащенный из кармана огромный, величиной с полотенце, запятнанный и измятый платок в крупную красно-коричневую клетку. Наконец, Августа решительно кивнула, промокнула платком покрывшийся испариной лоб и недоуменно спросила:
– Но зачем это понадобилось Дамблдору? Мои дети полностью его поддерживали. И если Алиса, как бывшая староста, относилась к Альбусу с уважением и почтением, то для Фрэнка он был кумиром, идолом, предметом поклонения. Он буквально заглядывал старому мерзавцу в рот, готов был выполнить любую его просьбу или приказ. Я несколько раз пыталась убедить сына, что подобное поведение неразумно, что непогрешимых людей нет, но это приводило лишь к ссорам между нами.
Гарри снова пожал плечами.
– Нам остается только догадываться. Хороший командир никогда не преследует одну цель. По-крайней мере, так меня учили. А Дамблдор – очень хороший командир, иначе бы он не продержался на должности директора Хогвартса столько лет. Да и дергать за веревочки своих кукол, тайком управляя магическим миром, у него получается просто замечательно. Как вы думаете, сколько у него еще таких преданных бывших учеников, как ваш сын?
– Пре-е-еданных, – протянула старуха. – Очень подходящее слово. И все же? К каким выводам пришли ваши родственники?
Гарри смущенно улыбнулся. Игра слов у него получилась совершенно случайно.
– Возможно, Дамблдор хотел столкнуть лбами два чистокровных рода, надеясь, что потери со стороны Блэков и Лестрейнджей будут неизбежны. Ведь кровная месть – это великолепный повод, чтобы заставить их действовать необдуманно, зная их темперамент и отношение к наследникам. Это была провокация, на которую моя тетя, к сожалению, поддалась. Наверное, Дамблдор рассчитывал, что на помощь вашему сыну придут его друзья из аврората, в том числе мои родители и крестный. И тогда пропасть между сторонниками «Света» и «Тьмы» будет непреодолима. Не думаю, что случившееся несчастье было им запланировано. Скорее, он надеялся, что ваши дети выйдут победителями из этой схватки.
– Но почему тогда он сам не пришел им на помощь?
– Вы знаете, почему за нашими семьями охотился Том Риддл?
– Фрэнк говорил о каком-то пророчестве.
– Это пророчество было произнесено Сибиллой Трелони. Содержание примерно такое: «Грядет тот, кто может победить Темного лорда, рожденный в конце седьмого месяца, рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов». Эту часть слышал Северус Снейп, так что в том, что такое пророчество было, сомневаться не приходится. Остальное известно лишь со слов Дамблдора, который рассказал полный текст пророчества моим родителям. А те – Сириусу. Но, сами понимаете, верить директору я бы не стал. Кроме того, не зря говорят, что пророчество на небесах не записано. В отличие от провидцев, которые видят все, или почти все варианты возможного будущего, прорицатели озвучивают только один. И гарантий, что произойдет именно так, нет никаких. Риддл поверил в пророчество из-за своей порочной натуры и нарастающего безумия. А Дамблдор, вероятно, хватался за соломинку. Под этот текст подходили двое детей: я и Невилл. Риддл определился со своим выбором, а вот директор – вряд ли. Невилл всегда был и остается для него запасным вариантом Избранного. Герою не нужно счастливое детство и любящие родители. Его необходимо воспитывать в суровых условиях. Тогда он будет подготовлен к борьбе и беззащитен против манипуляций Дамблдора.
Произнеся заученную и на десять раз рассказанную отцу, Сириусу и Северусу речь, Гарри облегченно выдохнул и все же вытер о мантию потные ладошки. Спохватившись, он покосился на старуху, чтобы проверить, не заметила ли та его плебейского жеста. Миссис Лонгботтом выглядела совершенно ошарашенной. Она была похожа на книззла, который пытаясь поймать крысу, нос к носу столкнулся с крупом. Но надо отдать старухе должное – она пришла в себя очень быстро.
– Ну уж нет! – гаркнула Августа не хуже Кларка, когда тот гонял их с Драко по полосе препятствий, и саданула кулаком так, что добротный дубовый стол жалобно хрустнул. – Вот этому старому мудаку, а не Невилла! – она сложила комбинацию из трех пальцев и потыкала ею куда-то в сторону двери.
Не ожидавший такой реакции мальчик испуганно подпрыгнул на стуле и с трудом удержался, чтобы не выхватить палочку и не наложить на себя щитовые чары. Он восхищенно уставился на пожилую леди, продолжающую ругаться как конюх, на ногу которому наступила лошадь. Хотя нет, таких сочных выражений Гарри не слышал и от конюхов. Гарри старательно запоминал наиболее красочные обороты. Пройдясь по всей родословной Дамблдора, миссис Лонгботтом перешла непосредственно к директору. Пытаясь понять, что значит: «трахнутый на всю голову вонючий обсос, чтоб тебя на том и этом свете тролли яйляли», Гарри пропустил окончание речи старухи. Опомнился он только тогда, когда Августа быстро переместилась из-за стола к слегка пошарпанному буфету и, резко распахнув истошно завизжавшую дверцу, извлекла бутылку Огденского виски. Налив почти полный стакан, миссис Лонгботтом несколькими глотками опустошила его и занюхала выпитое длинной толстой сигарой. После чего одним взмахом палочки отсекла у сигары кончик, а другим – подожгла ее. С наслаждением выпустив клуб дыма, она вернулась на свое место и продолжила курить, стряхивая пепел на пол. От зловонного дыма у Гарри заслезились глаза, и он с трудом подавлял желание закашлять. Тем не менее, мальчик с восторгом следил за миссис Лонгботтом. Он впервые встретил леди, которая вела себя, как отставной аврор.
– Ну и что будем делать? – наконец спросила старуха в перерыве между затяжками.
– Что? – удивился Гарри.
В процессе наблюдения он совершенно забыл, о чем собственно шла речь.
– С кровной местью, – пояснила Августа.
– А-а-а, да, – опомнился мальчик, вспомнив о цели своего прихода. Он встал со стула и торжественно произнес: – Род Блэк и род Лестрейндж предлагает виру по выбору рода Лонгботтом.
– Деньги? – презрительно фыркнула старуха. – Мы не бедствуем.
– Не совсем, – осторожно проговорил Гарри и, набрав в грудь побольше воздуха, словно собираясь нырнуть в холодную воду, выдал очередную домашнюю заготовку: – Вы знаете о хоркруксах?
– Естественно, я же чистокровная, – хмыкнула Августа, и тут же грозно нахмурилась: – Надеюсь, ты не собираешься говорить об этой гадости в моем доме? И откуда ты об этом знаешь? Малфой что, с ума сошел, рассказывать ребенку о таких вещах?!
– Мне придется говорить о них. Потому что Риддл их сделал. Шесть штук.
– Шесть?! – изумившаяся старуха подавилась дымом при очередной затяжке, откашлялась и сиплым голосом уточнила: – Значит, этот недоделанный дементор, огнекраба ему в зад, собирается вернуться?
– Да, – подтвердил Гарри, опускаясь на стул. И поведал ей, что сам являлся одним из хоркруксов, как его избавили от этого куска Волдемортовой души, как нашли и обезвредили еще три. Что о местонахождении еще двух им известно. Вот только как избавиться от них, они еще не знают.
– Ну что же, – одобрительно кивнула миссис Лонгботтом. В процессе рассказа, который она прослушала с горящими от любопытства глазами, старуха докурила сигару, уничтожила ее и пепел с пола невербальным Evanesco, и вновь нацепила на себя маску благопристойной чистокровной леди, – ваши родственники проделали замечательную работу. Если потребуется моя помощь, я всегда готова ее оказать.
– Благодарю, – мальчик чинно склонил голову в вежливом поклоне. – Но я рассказал вам эту историю для того, чтобы, во-первых, вы знали, какой опасности подвергается ваш внук, а, во-вторых… вы знаете, что одним из изобретателей ритуала создания хоркруксов был Блэк?
– И первый превратился в дементора, – согласно кивнула Августа, – да, мне это известно.
– Чтобы узнать все сведения о ритуале, мы подняли архив рода Блэк. Как оказалось, Кристофер Блэк воспользовался древним ритуалом индейцев майя, извратив его. Изначально он служил для излечения сумасшедших, ведь не случайно тех называют душевнобольными. Безумие затрагивает, в первую очередь, душу мага, а потом уже его разум. Но если осуществить обмен между больной душой и здоровой, то даже самый маленький кусочек, попавший к страдальцу, излечивает всю его душу целиком. В свою очередь, здоровая душа, получившая ущербную часть, также исцеляет ее. Единственное требование – люди, которые осуществляют этот обмен, должны быть кровными родственниками, иначе части души не приживаются, отторгая друг друга.
– А кого будем убивать? – холодно поинтересовалась миссис Лонгботтом.
– Никого. Ни нормальный, ни извращенный ритуал не требует убийств. Можно обойтись и кругом силы из пяти или семи волшебников. Количество магов зависит от их индивидуальной силы. Именно такой круг и создавали майя.
– Кто будет в круге?
– Отец, крестный, лорды Крэбб и Гойл, Северус Снейп.
– А кто будет делиться душами с больными? Допустим, я помогу сыну, но у Алисы не осталось близких кровных родственников. Ее родители умерли еще до рождения Невилла, а братьев и сестер у нее не было.
– Ее сын, конечно. Не волнуйтесь, вашему внуку этот ритуал никак не повредит. Вы сами можете посмотреть: я жил с куском души Риддла несколько лет и ничего – жив, здоров. А донором для леди Лестрейндж, – мальчик осторожно покосился на старуху, чтобы проверить ее реакцию на это имя, – будет леди Блэк.
– Вы хотите, чтобы я выступила в министерстве с Absolvitur*?
– Мы надеемся на это. Как пострадавшая сторона вы имеете на это полное право.
– Хорошо, милорд, – старуха встала и почтительно поклонилась, – ваше предложение о прекращении нашей родовой вражды звучит очень разумно и привлекательно. Но не кажется ли вам, что оно несколько несправедливо? – она иронично ухмыльнулась. – Я получаю лишь то, что у меня было – здоровых детей. И никакой компенсации за понесенный ущерб.
Услышав обращение, Гарри буквально примерз к стулу, хотя до этого, он, вспомнив правила этикета, собирался тоже подняться, когда миссис Лонгботтом встала.
– К-как вы поняли, что я?.. – с трудом выдавил он.
– Дурак бы не догадался, – хмыкнула старуха. – После того, как вы столько раз повторили, что для ритуала требуется кровное родство. Если бы Риддл не был вашим кровным родственником, то началось бы отторжение, верно?
– Да, – Гарри удрученно кивнул. – Мы знаем об одном волшебнике, который добровольно впустил в себя кусок чужой души. Он выдержал меньше года. И даже кровь единорогов ему не помогла.
– Вот-вот, а Тот-Кого… – тьфу ты! – Риддл громогласно заявлял, что является наследником Слизерина. Но как так получилось? – полюбопытствовала Августа. – Насколько мне известно, Поттеры не имеют никакого отношения к роду Слизерин?
– Настоящее имя моей матери было Ванесса Брэдфорд, – рассеянно отозвался мальчик и встрепенулся: – А вы никому?.. – он запнулся и умоляюще взглянул на старуху.
– Ни единой душе, кроме моего внука, – торжественно пообещала миссис Лонгботтом. – И он тоже будет молчать.
– Невиллу? – удивился Гарри. – А… а зачем?
– В качестве компенсации за причиненный моим детям вред я хочу, чтобы мой внук вошел в вашу свиту, милорд, – деловито объяснила старуха. – Со мной и родителями Невилл будет проводить зимние каникулы. Я прошу, чтобы все остальное время в школе и летом он был под вашим покровительством и поступил на тот же факультет, куда и вы. Вы ведь собираетесь в Слизерин?
– Да, но вы уверены, что у него это получится? Шляпа его может отправить куда угодно. И не будут ли его родители против, когда придут в себя?
– Не беспокойтесь, милорд. В нашем роду течет кровь Основателя, Годрика Гриффиндора. Пусть и по материнской линии, но ее будет достаточно, чтобы Невилл сам смог выбрать себе факультет. Эту привилегию имеют все потомки Основателей. Иначе бы мой внук, я уверена, очутился бы в Хаффлпаффе. Что же касается его родителей, то я, на этот раз, – старуха зловредно ухмыльнулась, – сумею вправить им мозги. А если нет, то это сделаете вы.
– Я?!
– Лола! – вместо ответа гаркнула миссис Лонгботтом и приказала появившемуся в гостиной домовику: – Приведи сюда молодого хозяина, живо!
Снова подскочивший от громкого вопля Гарри решил встать, чтобы не чувствовать себя в ловушке, так как быстро отодвинуть тяжелый стул и выбраться из-за стола было бы затруднительно. Кроме того, ему было интересно, что же задумала столь колоритная леди. Он с любопытством оглядел пухлого круглолицего мальчика, который, войдя в комнату, робко мялся у двери. Толстячок был весь измазан свежей землей и старался незаметно оттереть руки о коричневую мантию из дорогой тонкой шерсти.
– Снова возился в саду со своими вениками? – неодобрительно осведомилась Августа и, безо всякого предупреждения, взмахнула палочкой, применяя к внуку очищающее заклинание. – Сойдет, – констатировала она, придирчиво осмотрев Невилла. – Подойди ко мне и встань на колени.
«Да-а-а, – подумал Гарри, с сожалением глядя на юного Лонгботтома, покорно выполнившего приказание бабушки. – Не среагировать на взмах палочки! Не попытаться увернуться от неизвестного заклятия! Да отец с крестным его живьем за это съедят! А что с ним сделает Кларк, и представить страшно!»
Поттер забыл, что воспитание, которое они получили, было весьма специфичным, и что большинство их сверстников прореагировали бы именно так, как Невилл.
– Милорд, – торжественно произнесла старуха и тяжело опустилась на колени, протягивая к Гарри сложенные руки, – как опекун наследника, как старшая в роду, покорно прошу принять служение рода Лонгботтом. Во имя всех родичей моих, клянусь в верности рода моего и обещаю хранить преданность роду Слизерин перед всеми по совести и без обмана.
Гарри сомкнул свои ладони на протянутых руках старухи и ритуальным речитативом ответил:
– Я принимаю род Лонгботтом под руку свою и клянусь, да не понесет род ущерба жизни, чести и благосостоянию, под моей защитой находясь. А коли злоумыслит кто против вассалов моих, то наказан будет по злодеяниям своим.
Мальчик, наконец, сообразил, что происходит. До этого он считал, что миссис Лонгботтом решила отдать Невилла ему в пажи. По-крайней мере, на эту мысль навела его поза. То, что бойкая бабуля надумает подтвердить клятву вассалитета его роду, даже не приходило Гарри в голову. Люциус предупредил его, что она во всеуслышание поносила Риддла еще до того, как Беллатрикс напала на ее сына и невестку. Августа заявляла, что не считает Тома наследником Слизерина, а если он и наследник этого рода, то снова становиться чьими-либо вассалами ни она, ни ее родичи не собираются.
Гарри обнял миссис Лонгботтом и коснулся губами ее лба. За ней эту процедуру прошел Невилл. Магия окутала всех троих святящимся коконом, показывая, что клятва принята.
– Я объясню внуку ситуацию и пришлю его с вещами в Малфой-мэнор, – с довольной улыбкой сообщила старуха. – Надеюсь, вы сделаете из него приличного волшебника, – добавила она, грозно уставившись на внука. Тот испуганно замер, словно кролик перед удавом.
Гарри заверил миссис Лонгботтом, что камин для них будет открыт, попрощался, ободряюще улыбнулся Невиллу и покинул дом.

Absolvitur* – оправдательный приговор (лат.).

@темы: Я - Слизерин!, Мои фантазии

---

Я - Слизерин! Пролог.

Знаете, почему Сказки накрылись? Потому что я там, наконец, решила полностью выложить Традиционное воспитание Стоило мне только выложить 32 главы, как сайт схлопнулся К новому фику я перейти не успела Теперь думаю, а не придется ли мне снова их все выкладывать я на такой подвиг не знаю, буду ли способна (во, даже как-то не по-русски изъясняться стала).
Так что пока выкладываю Пролог и первую главу здесь.




Название фика: Я – Слизерин!
Автор: Maggy ([email protected])
Бета: Chukcha ([email protected])
Направленность: слэш
Рейтинг: NC-17 (на всякий случай, лучше, как говорится, перебдеть)
Пейринг: ГП/ДМ (быстро не ждите), ЛМ/СБ, СС/?? (пока секрет), РЛ/НТ, и др.
Жанр: action/romance
Статус: незакончен
Размер: макси (или миди?)
Отказ: Все мое, кроме имен героев и упоминания мира Роулинг.
Саммари:
1. Это вторая часть фика «Традиционное воспитание», поэтому без прочтения первой части читать вторую бессмысленно – многое не поймете. А вообще, это – рассказ о том, кем бы стал Гарри, воспитываясь, как чистокровный волшебник, а не как жертвенный ягненок.
2. Трава-а-а, и не спрашивайте, что курил аффтар. Когда до аффтара дошло, что Гарри, выращенный Малфоем, и Гаррик в рабстве у Дурслей – это два разных человека, и что вернуться со времени школы к канону у аффтара никак не получится, было уже поздно.
3. Фикрайтер бесплатно не работает, поэтому не забывайте писать Сами-Знаете-Что, Сами-Знаете-Куда.
Предупреждение: slash и упоминание mpreg, OOC и AU.

Пролог

– Отец! – Драко ворвался в кабинет отца, его губы дрожали, в глазах стояли слезы. – Я больше не намерен терпеть это!
Люциус быстро запечатал свой ответ на срочное послание из министерства, вызвал эльфа и отправил с ним письмо.
– Я слушаю тебя, сын, – Малфой-старший был раздосадован тем, что даже во время приема его не могут оставить в покое, и, судя по всему, в его отсутствие случилось что-то такое, что вывело из себя Драко. Он только надеялся, что это не что-нибудь скандальное или трагичное.
– Он… он… – мальчик все же не сдержался, и из его серых глаз покатились крупные, как горошины, слезы. – Н-ну п-почем-му он-н н-не может от-т них от-твязаться?! – всхлипывая, запричитал он.
– Та-а-ак, – Люциус испытывал облегчение и одновременно раздражение – его сын снова завел старую песню. – Он – это Анри?
Драко кивнул.
– А отвязаться он должен от своих многочисленных обожателей? – дождавшись очередного подтверждающего кивка мальчика, Малфой-старший откинулся на спинку кресла, побарабанил пальцами по столешнице и задумчиво проговорил: – Ну что ж, полагаю, настало время для серьезного разговора, сын.
Люциус вышел из-за стола, несколько раз прошелся по кабинету и вдруг, резко повернувшись к сыну, угрожающе навис над ним.
– Как ты думаешь, Драко, почему Анри неизменно мягок даже с самыми назойливыми людьми? Даже с теми, которые переходят все границы приличия? Почему он стремится лишь избежать пристального внимания, а не дать твердый отпор всем любопытствующим? – вкрадчиво проговорил волшебник, приподнимая пальцами подбородок сына и буквально впиваясь в его глаза своими.
– Я-я не знаю, – от испуга у Драко моментально высохли слезы, и он почти перестал заикаться.
– Ты же не маггл, сын, – отрезал Люциус. – А ведь даже они постоянно твердят: «Это у него в крови», «Кровь – не водица», «Это кровь в нем заговорила», «Кровь себя покажет» – но сами при этом забыли, что же все это значит!
– Это из-за его наследия? – догадка озарила лицо мальчика. К нему стало возвращаться хорошее настроение: оказывается в том, что происходит, вины Анри нет. Противиться зову крови могут только очень глупые или очень сильные волшебники. Это Драко знал совершенно точно!
– Я разочарован в тебе, сын, – Малфой-старший сокрушенно покачал головой. – Разве было так сложно додуматься самому? Вижу, что уроки матери и леди Блэк прошли мимо твоего сознания! Слизерины были верховными лордами семьсот лет. Неужели ты думаешь, что за это время они не привнесли в свой род качества, необходимые правителям? Защита вассалов – это первая и основная задача лорда. Поэтому Анри будет стремиться оберегать каждого человека. Помощь своим вассалам – вторая функция лорда, поэтому наш господин будет поддерживать всех нуждающихся. Даже тех, кто просто рассчитывает на его внимание. Третье, что должно быть присуще властителям – это чувство долга, дабы безропотно нести бремя власти, которое слишком часто бывает нелегким и неприятным. Поэтому Анри пойдет на все, даже на смерть, чтобы выполнить то, что посчитает своей обязанностью. Четвертое: правителю необходимо уметь нести ответственность за свои поступки, ибо оплошность простого человека приводит к тому, что страдает только он сам и его близкие. Ошибка же владетеля оборачивается большими бедами и многочисленными смертями его подданных. Поэтому Анри все время будет преследовать болезненный страх совершить промах, из-за которого пострадают люди. Ты помнишь его реакцию на смерть матери?
Люциус отпустил сына и снова заходил по комнате.
– Каждый чистокровный род веками культивировал в своих представителях нужные качества. Поэтому утрата любого из них – это невосполнимая потеря для магии! Мы чуть не лишились Безумных Танцоров…
– Безумных Танцоров? – удивленно пискнул Драко.
– Ты до сих пор не знаешь, как волшебники называют род твоей матери? – Люциус смерил сына тяжелым взглядом.
– Мне никто не говорил…
Малфой-старший одарил сына ехидной усмешкой:
– Вполне вероятно. Блэки не слишком любят это прозвище. Проводя ритуалы, маги крови часто вынуждены балансировать на грани. Танцевать на ней, не переходя ее. Играть со смертью. А для этого нужно быть слегка сумасшедшим, верно?
– А Крэббы и Гойлы? Они ведь тоже…
Люциус отрицательно покачал головой:
– Они некроманты, сын. Они ходят за грань. Нужно иметь очень крепкие нервы и непоколебимое спокойствие, чтобы выжить в том месте. Иллюзорные монстры, которые там обитают, охраняя царство мертвых от мира живых, могут свести с ума любого, не обладающего устойчивой психикой.
Драко нахмурился, обдумывая полученную информацию. Выводы ему не понравились.
– Выходит, нас всех вывели? Как… как каких-то овец-мериносов?
– Ты ошибаешься, – Люциус вновь покачал головой, на сей раз укоризненно. – Нас никто не выводил.
Драко с облегчением выдохнул. Не очень-то приятно ощущать себя породистым животным, но продолжение речи отца заставило его ошеломленно замереть.
– Мы вывели себя сами! – торжественно провозгласил он и, язвительно улыбнувшись растерянному сыну, спросил: – Что рассчитывают получить люди, селекционируя коров, например?
– Больше молока? – машинально пробормотал Драко.
– Верно. А что хотят добиться чистокровные, заключая определенные брачные союзы?
– Больше магии.
– Да, именно. Увеличение потенциала своих наследников. Причем их сила должна быть нужной направленности. То, что гря… хм… магглорожденные принимают за признаки вырождения, является лишь специализацией того или иного рода. Подойди и взгляни, – приказал Люциус, остановившись у окна, которое выходило на задний двор поместья.
Несколько маленьких детей, неизвестно как пробравшиеся туда, самозабвенно играли со щенками крупа. Их мать, запертая в вольере неподалеку, взволнованно металась и порыкивала, пытаясь подозвать своих непослушных отпрысков. Стальные прутья вольера не давали суке выбраться, но не служили преградой для резвых щенков. Увлеченные игрой как собачьи, так и человеческие дети не обращали на нее никакого внимания.
– Крупы – магическая порода собак, – меж тем продолжил Люциус. – Короткие морды, мощные челюсти, способные за долю секунды раздробить руку взрослого мужчины или вырвать ему горло*. Но с точки зрения природы они – нежизнеспособные создания. И если у крупа трудности с дыханием из-за короткой морды частично сглаживаются его магической составляющей, то у подобных же пород маггловских собак существуют большие проблемы с легкими и сердцем. Так же и у волшебников: любая специализация имеет и свои отрицательные стороны. Анри никогда не будет принадлежать самому себе или своим близким. Он всегда будет в эпицентре любых проблем и потрясений волшебного мира. Блэки не станут предсказуемыми и спокойными. Гойлы не будут эмоциональными, а Малфои не прекратят шантажировать, интриговать и собирать информацию обо всех и каждом.
– Шпионить? – Драко недовольно скривился. Для него «собирать информацию» было тем же, что и «шпионить».
– И шпионить тоже – это одна из наших обязанностей. Мы – дипломаты, сын. Мы всегда были ушами и глазами правителей.
– А кем были Блэки? Их Щитом?
– Скорее, Кольчугой. Кто как не маг крови сможет разгадать интригу врага и организовать в ответ свою собственную? Защитить от кинжала в спину и яда в бокале? Если мы боремся и договариваемся с внешними неприятелями и соперниками, то Блэки – с внутренними. Своего рода Тайная полиция, как сказали бы магглы. Поэтому вливание крови Блэков в наш род было очень разумным. Да и добавить эмоций нашей семье тоже было неплохо. Мы так срослись со своей маской холодных аристократов, что сами почти перестали чувствовать. А для дипломатов это недопустимо. Как понять переживания своего собеседника, если сам ничего не ощущаешь? Как найти его слабую точку, на которую можно надавить?
Маги крови всегда ценилась в волшебном мире, поскольку их наследие не только привносит в род определенные качества, но и усиливает специализацию семьи. Очень жаль, что в роду Лестрейнджей не было детей. Еще одна невосполнимая потеря. Дети твоей тети Беллатрикс были бы весьма полезны.
– Это Лестрейнджи были Щитом? – насупился мальчик.
Люциус снисходительно улыбнулся. Драко так явно хотелось стать защитой для Анри, закрыть его от всего мира, что его сын пытался вычислить своих предполагаемых соперников в этой миссии. И ему не понравилось, что отец сожалел об отсутствии возможных конкурентов.
– Нет – они были Мечом милордов. Армия и авроры находились в их ведении. Прекрасные полководцы. Талантливые и жесткие организаторы. Щитом были Паркинсоны.
– Па-а-аркинсоны? – презрительно протянул Драко.
– Да, именно они. К несчастью, Эмиль пошел на поводу своих амбиций и заключил брачный контракт своего сына, Брайена, с пустоголовой графиней де Бенсерат. Эмиль надеялся, что внуки унаследуют невероятную красоту матери. Люсьена с детства была необычайно привлекательной. Но получилось то, что мы видим: Панси родилась похожей на отца и с умственными способностями матери. Ужасное сочетание. Паркинсоны были прекрасными экономистами и аналитиками, но всегда переживали из-за своей внешности: коренастые, широкоплечие, с грубыми чертами лица. За это, и за их успехи на финансовом поприще, семью прозвали Лепреконами. Выпросить у них лишний кнат было делом весьма затруднительным, если не невозможным.
– Но почему тогда они были Щитом? Причем здесь деньги?
– А что лучше обезопасит правителя, чем стабильная экономика и полная казна? Паркинсоны были министрами при Слизеринах. Незыблемые, как скала, кристально честные. Они в любой момент могли отчитаться за каждый потраченный и полученный сикль. При них никогда не могло бы возникнуть то сборище взяточников и казнокрадов, которое в настоящее время представляет собой министерство. А Фадж давно бы очутился в пыточной у Крэбба и Гойла.
– В качестве подопытного инфернала? – развеселился Драко.
– Веритасерум был изобретен сравнительно недавно, да и по сей день является редкостью. Сварить его может не всякий зельевар. А ты даже не представляешь, как быстро развязываются языки у преступников, когда они понимают, что говорить им в любом случае придется. И лучше это делать в живом виде, чем в мертвом, – в глазах Люциуса прыгали смешинки, несмотря на то, что выражение его лица было совершенно серьезным. – Потому-то Крэббы и Гойлы были палачами властителей. Их Топором.
– А кем были Нотты и Забини?
– Нотты? – лорд Малфой нахмурился, припоминая. – Кажется, один из Ноттов был распорядителем Двора. Или это был Пьюси? Нотты возвысились и попали в высший свет не так давно. Что же касается Забини, то они никогда не были приближенными к властителю. Они – провидцы. Совершенно бесполезное качество для милорда. На месте этой семьи я бы постарался сменить специализацию. Хотя для магии, видимо, провидцы необходимы. Иначе бы у них не рождался в каждом поколении ребенок с этим талантом. Девон провидцем не стал, значит, наследие получит Блейз.
– А Катрина?
– Катрина – девочка. Они провидцами становятся с рождения, а не после совершеннолетия, как мальчики. И при этом ведут себя… хм… не совсем адекватно. Поскольку Катрина явно нормальный ребенок, то она не провидец.
– А почему провидцы бесполезны? Ведь знать будущее – это так здорово?! И если знаешь будущее, то можешь подготовиться к неприятностям или даже избежать их? – глаза Драко предвкушающе блестели, он явно прикидывал, как можно использовать этот талант Блейза.
– Будущее многовариантно. И когда провидец решает вмешаться в будущее, что, кстати, далеко не всегда улучшает ситуацию, варианты того, что может случиться, множатся для него многократно. В конце концов такой волшебник может вообще запутаться во всей этой паутине. Перепутать реальность и возможное будущее и сойти с ума. Поэтому-то провидцы стараются вмешиваться в ход времени лишь в самом крайнем случае. По крайней мере, так мне это объяснял Эдгар, отец Блейза.
– А Флинты и Булстроуды?
– Я дал тебе уже достаточно информации, сын. Дальше ты должен разбираться сам. Теперь я хочу, чтобы ты вернулся на прием и занялся делом, к которому ты был подготовлен самим своим рождением. Я не зря устроил столь многолюдное сборище, пригласив, как минимум, половину волшебного населения Британии. Почти все семьи, чьи дети учатся или будут учиться в Хогвартсе, находятся сейчас в мэноре. Твоя задача – помочь Анри сформировать свиту, ближний круг. Найти тех людей, что станут для него и Мечом, и Щитом, и Кольчугой. Пройдет много лет, прежде чем твои братья подрастут и смогут помочь тебе. А один ты не сможешь защитить милорда. Через месяц вы будете учиться в школе, где директор крайне предубежден против чистокровных. Если он узнает о происхождении Анри, то сделает все, чтобы уничтожить нашего господина. Дамблдор – смертельно опасный противник. Причем, «смертельно» я говорю не в переносном смысле. Ни мне, ни Блэку он пока не по зубам. Что же говорить о вас, детях? Анри должен иметь вокруг себя людей, которые в случае опасности прикроют его собой. Защитят, даже ценой своей жизни.
Драко испуганно смотрел на отца, впервые осознав всю серьезность грозящей им опасности.
– Но почему ты не отправишь нас учиться в Дурмштанг?!
– Из-за Анри. Правитель должен жить, расти и учиться в своем домене. Среди своих подданных. Иначе он всегда останется для них чужаком, иностранцем. Люди, которые отправляют своих детей учиться и жить заграницу, либо крайне низко оценивают уровень образования своего государства, либо не связывают собственное будущее с родиной. Посмотри на маггловских временщиков из отсталых стран. В то время, когда родители обкрадывают собственный народ, их отпрыски устраиваются в чужих краях, ожидая, пока их отцы и матери переберутся к ним с награбленным. Я, Сириус и леди Блэк могли бы попытаться разорвать ваш магический контракт с Хогвартсом, но это вызвало бы дополнительные трудности при правлении нашего господина. Магический мир уже успел забыть о своих повелителях, Анри и так будет нелегко. Слишком многих придется заставлять и убеждать подчиниться его власти. А теперь иди, займись своими будущими соратниками. Анри тебе поможет.
– Как?! – Драко с негодованием посмотрел на отца. На его взгляд, Анри был совершенно бесполезен в деле привлечения нужных людей. Он не умел льстить, хитрить и изворачиваться, давая в трудных ситуациях невыполнимые обещания, чтобы тут же о них забыть, как только получит необходимую поддержку. То есть, политиком Анри ни в коей мере не был.
Люциус снисходительно улыбнулся.
– Своей аурой власти. Магглы называют это харизмой. Его будут любить и ненавидеть. Маги будут бояться Анри и восхищаться им. Ему будут завидовать и поклоняться. Никто и никогда не останется равнодушным к милорду. Понаблюдай за реакцией окружающих, чтобы собрать достойных и полезных людей. И не увлекайся восторженными поклонниками. Льстецы предают так же быстро, как и находят себе кумира. Отыщи тех, кто будет верен по-настоящему.
Драко обреченно вздохнул и поплелся к гостям. Ему категорически не нравилась идея делить Анри еще с кем-то, но он понимал, что выбора у него нет. Перед самой дверью мальчик обернулся, состроил умильную гримаску и попросил:
– Ну, хоть Уизелов-то можно проклясть? Хотя бы парочку? А то эти рыжие облепили Анри, как муравьи червяка.
Люциус недовольно поморщился. Он уже представлял, сколько нотаций от портретов предков ему придется выслушать за то, что помимо порядочных волшебников, ему пришлось пригласить на день рождения Анри и всяческий сброд, в том числе, и предателей крови Уизли. Но Дамблдор не оставил ему выбора, когда на очередном заседании Визенгамота, обратился к Малфою с вопросом, как поживает Гарри. И тут же, не дожидаясь ответа, добавил, что все волшебники обеспокоены тем, что опекуны скрывают героя от благодарной общественности. И что Молли Уизли неоднократно пыталась встретиться с Гарри, но у нее ничего не получилось. Под холодным взглядом глаз директора, наблюдая его такую добродушно-неискреннюю улыбку и слыша одобрительный ропот других магов, Люциусу ничего не оставалось, как ядовито заметить, что он как раз собирался пригласить на предстоящий прием всех желающих удостовериться в благополучии его подопечного.
Малфой вздохнул и объяснил сыну:
– Уизли – чистокровные. И, хотя их магическая сила невелика, но у них могут отыскаться полезные способности и таланты. Их старший сын работает в Гринготтсе, а гоблины не берут к себе слабых и глупых волшебников.
– Только сильных и умных?
– Сильные сами к ним не пойдут. Гоблины – очень специфичные существа. Ты бы хотел иметь начальника-гоблина? – увидев выражение ужаса на лице сына и то, как он отчаянно замотал головой, отрицая саму возможность подобного исхода, Люциус прикрикнул на сына: – Хватит тянуть время, Драко! Займись делом!
После ухода сына Малфой-старший подошел к окну. Надо было вызвать домовика, чтобы тот навел порядок и сопроводил детей к их родителям, но Люциус увидел, что к нарушителям спокойствия уже спешил старший конюх. Он водворил щенят в вольер, к большому удовольствию их матери, которая тычками морды и ударами лап загнала непокорных зверенышей в будку. Она рычала и покусывала их, наказывая за непослушание. Юных же волшебников Фредерик передал одному из подчиненных Дарка, который повел их к родителям. Люциус провел ладонями по лицу, словно пытаясь стереть усталость, и пошел к гостям. Его ждало еще множество дел и обязанностей.

* – Автор в курсе, что Роулинг описывает крупов похожими на терьера Джека Рассела. Но! терьер Рассела – это маленькая собачонка, похожая на фокстерьера (эта порода более известна в нашей стране). Чем они могут угрожать и быть опасными для магглов (и вообще, для кого бы то ни было, кроме лис и барсуков), для автора загадка. Поэтому «мои» крупы похожи на стаффордширских терьеров.

@темы: Я - Слизерин!, Мои фантазии

---

Попрошайничество

Пару лет назад я читала два фика: автор Valerie Colet Сияющий поток и Тантра. Фики не пользовались особым успехом, но мне очень нравились. В отзывах автор говорила, что у нее на дневе есть еще 45 страниц продолжения, но она не знает, выкладывать их, или нет. Я сначала не врубилась, что надо на днев идти, а потом автор поудаляла все свои фики из сети. М.б. кто-то успел сохранить то, что у нее было на дневе? Очень хочется почитать, что там дальше было. На мой взгляд, автор просто опередила время - тогда тройнички особым успехом не пользовались. Сейчас бы они пошли на ура. Если у кого-то есть, вышлите на умыл?

---

Моим читателям

Недавно наткнулась на любопытное высказывание автора на СИ:

ОТ АВТОРА О СЕБЕ:
Я вернулся! В очередной раз!! И живой!!! Так что не дождетесь. Позавчера
прочитал все оставленные здесь отзывы... и еще меня нехорошим называют. Я, конечно, понимаю, что вот так пропадать действительно нехорошо с моей стороны, но зачем сразу же хоронить? Каждый раз когда я пропадаю, меня так и норовят похоронить. -__- И вообще! По-моему уже давно должны были понять, на чью страницу вы заходите. Похоже вот такие вот пропадания это уже моя личная фишка.
И дело здесь не только даже в отсутствии интернета или проблем, а я просто...
"перегораю". Даже если вдруг заползаю в интернет, то доползаю только до новых глав Ван Писа, а СИ и почту обхожу стороной, словно от них чумой можно заразиться. Еще я терпеть не могу объявляться без проды, поэтому вот так оно все и получается.
И, кстати, еще один момент по этой теме.
Я последние месяцы подвязался на одну объемную работу, но сейчас закончился материал, поэтому работа стоит, однако когда он появится, я могу снова пропасть... причем, если нас потом подпишут под электрику и видеонаблюдение, то пропасть на очередные месяц-два-три. В общем, если что, я вас предупредил заранее. Кстати, на эту тему у меня появился один вопрос: каким образом народ умудряется писать книги, когда работает на другой работе? Я пока работаю, даже к редакции не подходил. Притащишься домой весь уставший и любые мысли о книге можно уложить примерно в следующее предложение: "Какая на..й книга?!!". В общем, я могу писать книги только тогда, когда больше ничем не занимаюсь или занимаюсь чисто по мелочи. Может это приходит со временем? Или надо просто устроиться на
соответствующую работу? Дела...
На счет дальнейших планов по книгам... как уже сказал, если будет работа, то
все планы завянут на корню, а если не будут... фиг его знает. Легион или
Волшебник (я его так и не дописал). Однако загадывать не буду. Я был уверен, что не начну редактировать МЛ2 пока не закончу Волшебника, а на деле теперь МЛ2 отредактирован, а Волшебник так и не закончен. >_<
Павел МИРОТВОРЦЕВ

ППКС

Кроме вышеизложенного у меня ДВА!!!! ДВА!!! раза летел комп со всей инфой. И если первый раз она у меня осталась на флэшке, то второй раз мне пришлось переписывать заново Пролог и первую главу. Но сейчас они уже отбечены, хотя правки я еще не вносила. Думаю, что через недельку выложу. И еще - я поняла, что ненавижу ноутбуки!!! Искренней ненавистью, но мне сейчас приходится работать именно на нем(((( Поэтому заставлять себя печатать приходится через силу.
Приношу свои извинения читателям

@темы: О своем, о девичьем

---

Рожденный хранить, глава 11

После долгого отсутствия... надеюсь, что у читателей еще сохранилось желание почитать проду... выкладываю очередную главу. В связи с подавляющим желанием читателей оставить в живых Морана, пришлось полностью перекраивать сюжет. Писала, и сама ужасалась, шо пишу, шо тварю Да, гет пришлось из фика изъять. Что-то не везет мне с ним, хоть убей


41 соэль 17243 стандартного года эры Объединения. Сектор две тысячи семьсот сорок.

Тонко, словно жалуясь, взвизгнула тетива, и стрела почти в упор вонзилась в гиену Хаоса по самое оперение. Торчащая из глазницы твари, стрела начала распространять вокруг себя ослепительный свет, в считанные секунды превратив ощетинившегося ядовитыми шипами и скалившего белые, в несколько рядов, острые зубы монстра в горстку пепла. Эльфийское оружие лучше всего подходит для сражения с тварями Хаоса, поэтому Гарри из последних сил удерживает себя в боевой ипостаси. Пять стрел в воздухе – стандартный тест на получение звания эльфийского лучника – были в далеком прошлом, в самом начале боя. Казалось, что сражение длится уже вечность. Мускулы протестующе взрываются болью при каждом выстреле, а болевые рецепторы на правой руке Гарри давно отключил. Он подозревает, что, несмотря на защитную перчатку с крагой, ладонь и предплечье уже превратились в отбивную. Сколько раз маг получал по ним тетивой, слишком торопясь сделать очередной выстрел, он не считал. За такие «грязные» выстрелы, наставник по стрельбе, вероятно, выдрал бы его первым, что попалось ему под руку. Но это было неважно – даже при самом неудачном выстреле промахнуться было практически невозможно – твари накатывались неудержимой лавиной. Хорошо еще, что колчан, соединенный с оружейной Дома, непрерывно пополняется стрелами. Гарри понимает, что еще несколько минут, и все будет кончено. Шансов выжить – нет. Стихийники его Звезды – мертвы, и только Дариэлю еще удается как-то удерживать тварей за несколько метров от своего партнера, давая тому возможность сделать очередной выстрел. Вход в узкое ущелье, в которое им удалось прорваться ценой жизни лордов Огня и Земли, завален горой трупов тварей, которых убили Дариэль и леди Вода. Леди Жизнь лежит за спиной Гарри. Кажется, что юная девушка спит. Но она тоже умерла, отдав все свои силы на излечение магов Звезды. Подлунная, временами стряхивая с себя и топча облепивших ее летающих тварей разных размеров и видов, выпускает широкие струи пламени, предотвращая атаки с воздуха. Несмотря на раны, драконница думает, прежде всего, о защите своего хозяина.
Но вот через завал перепрыгивают сразу три химеры и несколько гиен. Дариэль исчезает под навалившимися на него тварями, Гарри успевает еще раз выпустить стрелу и чувствует, как летит на землю, сбитый с ног какой-то зверюгой. Понимание, что до его смерти осталось несколько мгновений, приносит ему какое-то странное облегчение, и Гарри проваливается в долгожданную тьму.
Пробуждение оказывается не из приятных: глаза режет от ослепительно-яркого света, в висках стучит тревожным колоколом, а в теле ощущается безмерная слабость. Гарри возмущает, что даже после смерти он должен терпеть боль и усталость. Кроме того, какой-то настырный голос зовет его. Когда к голосу прибавляется похлопывание по щекам, Гарри с трудом фокусирует взгляд и приподнимает голову. Окровавленный и слегка пожеванный Дариэль в истрепанной одежде, зияющей прорехами, улыбается ему кривой ухмылкой. Вокруг них плотное кольцо тварей Хаоса, странно молчаливых и выжидающих. Одна из химер выходит из круга и подталкивает Дариэля мордой, направляя того к выходу из ущелья.
– Пойдем, – маг Смерти цепляет Гарри за истерзанную тетивой руку и рывком поднимает.
Гарри сдавлено шипит от боли, но покорно следует за партнером, все еще недоумевая, почему ему достался такой странный загробный мир.
Поле боя напоминает шевелящийся ковер – оно все заполнено тварями Хаоса, которые скалят жуткие морды, но не предпринимают никаких попыток напасть. Гарри и Дариэля, словно отбившихся от стада овец, загоняют в узкий круг, посредине которого жмется друг к другу жалкая кучка оставшихся в живых магов. Гарри оглядывает их – он знаком со всеми. Все Высшие. И ни одного мага из их Звезд. Маг Жизни не испытывает никого желания общаться с кем-либо, и выяснять, а что собственно происходит. Магическое и физическое истощение привело его в состояние полной апатии. Ведомый Дариэлем, Гарри подходит к товарищам по несчастью и молча усаживается. Партнер опускается рядом, и Гарри склоняет голову ему на плечо. Хочется очутиться в райских садах, на вечном пиру с валькириями, в восточном дворце с гуриями, а не в этом жутком месте, пропитанном запахами смерти, боли и крови. Гарри не реагирует, когда твари Хаоса освобождают широкую дорогу, по которой в круг проходит новый участник этого странно-нереального действа. Он вздрагивает и поднимает голову только когда ощущает, как кто-то ласково проводит по его щеке. Черный сгусток тумана перед ним формируется в стройную мужскую фигуру. Черные глаза безо всяких белков и зрачков, густые, но узкие, словно выщипанные брови, длинные ресницы, белоснежная кожа, высокие скулы и иссиня-черные волнистые волосы, обрамляющие, словно оправа, идеально-красивое лицо. Прежде чем маг Жизни успевает сообразить кто, собственно, перед ним находится, кто-то из Высших потрясенно выдыхает:
– Повелитель Хаоса!
Тот, не обращая ни на кого внимания, кроме Гарри, снова проводит по его щеке рукой и чарующим голосом произносит:
– Мой Избранный.
Слово «избранный» действует на мага Жизни, словно плащ тореро на быка, заставляя Гарри резко вынырнуть из состояния полного безразличия.
– Я не избранный! – зло орет он, отшатываясь от ласкающей его руки. – Пошел ты на… ! У меня супруга есть! Вот! На этот раз обломитесь со своей избранностью!
Гарри помнит легенду, которую обязан знать всякий маг: когда Хаос победит, и все разумные будут на грани уничтожения, Повелитель Хаоса найдет своего избранного среди магов и тот, став его супругом, остановит войну. Гарри понимает, что маги проиграли – все Звезды Высших и большинство других Звезд уничтожены. Поражение остальных – дело времени. Оставшиеся в Домах старики, женщины и дети не смогут оказать серьезного сопротивления. Тем более, что очень много магинь умерли, или умрут в ближайшее время, лишившись своих супругов. Но он уверен, что эта глупая легенда не имеет к нему никакого отношения, к его огромному счастью. Спасать мир, жертвуя своим будущим, а то и жизнью, ему не придется. «Пусть этот идиотский Повелитель ищет свою половину в другом месте», – злорадно думает он.
Повелитель Хаоса щелкает пальцами и перед ним зависает в воздухе хрупкая девичья фигурка. Он делает небрежный жест рукой, и его сила швыряет девушку на землю, где она неподвижно замирает.
– Эта супруга? – тонковатые, резко очерченные губы Повелителя кривятся в презрительной усмешке.
Гарри чувствует, как у него от ужаса перехватывает дыхание. Он со страхом смотрит на такое родное и любимое лицо, покрытое коркой грязи и крови, на спутанные, превратившиеся в колтун золотистые волосы, которые он так любил пропускать сквозь пальцы. Увидев, как размеренно опускается и поднимается грудь Амориэль, он немного успокаивается и, подняв глаза на Повелителя, спрашивает:
– Что ты хочешь?
– А что хочешь ты, мой избранный? – насмешливо интересуется Повелитель. – Хочешь, я убью ее, чтобы доказать тебе, что она не твоя супруга?
– Нет! – в панике выкрикивает Гарри. – Не надо! Я сделаю все, что угодно, только оставь ее в живых!
– Клятва принята, – размеренно и спокойно говорит Повелитель, его и Гарри соединяет святящаяся дуга силы. – Ее жизнь, нет, скорее, существование, будет достаточной расплатой за то, что она украла чужого супруга.
Гарри опускается на колени перед Амориэль, осторожно поглаживает ее по волосам, не обращая внимания на происходящее, но как только он слышит последнюю фразу, то возмущенно вскидывается:
– Она никого не крала! Это ты!
– Я?! – Повелитель Хаоса на глазах меняется: Его волосы становятся ослепительно белыми, а глаза сверкают голубизной арктического льда. – Она – Лишенная. Она от рождения не имела супруга. Поняв это, а также то, что власть над Высшим Домом ей не светит, она решила украсть чужого супруга. Того, кто не нашел еще свою пару. Ты знаешь, как относятся к Лишенным. Маги бы никогда не признали ее Главой Дома. Она была бы изгоем. Но вместо того, чтобы смириться со своей судьбой, она провела запрещенный ритуал и привязала тебя к себе. Прислушайся к тому, что говорит тебе сердце, а я помогу тебе, разорвав вашу порочную связь.
Повелитель снова взмахивает рукой, и Гарри скручивает резкая боль. Когда туман перед его глазами рассевается, он с недоумением смотрит на свою руку, вцепившуюся в чьи-то волосы. Его внимание привлекает тихий стон и шепот:
– Любимый, как ты, с тобой все в порядке?
Гарри смотрит на лежащую перед ним девушку. Она кажется ему такой чужой и далекой. Странной незнакомкой. Красивой, несмотря на ее измученный вид, почти такой же, какой он ее встретил впервые. Маг жизни пытается себя убедить, что все происходящее – какая-то чудовищная ошибка, что это – грандиозный розыгрыш, зачем-то устроенный Повелителем Хаоса, что его не использовали снова в чьих-то грязных играх за власть, но горечь, которая словно поселилась в груди, мешает ему убежать от действительности. Он отстраняется от Амориэль и, склонив голову, глухо выговаривает:
– Я не могу постоянно… у меня есть сектор… я отвечаю за него… и Дом Жизни… – в его голосе прорывается отчаяние: – Но как так может быть? Ты ведь не женщина?! Я не могу быть твоим супругом!
Повелитель Хаоса осуждающе качает головой:
– И чему только вас, магов, учат! Я – не мужчина и не женщина. Я – Хаос. Я могу быть любым, – он снова меняется. Теперь его волосы напоминают осеннюю листву: желтые, коричневые, красные пряди разных оттенков. Глаза отливают золотом. И тут же, безо всякого перехода перед глазами Гарри начинают мелькать знакомые женские образы: леди Вода, леди Жизнь, Джинни, Флер, Паркинсон, Браун. – А ты – мой избранный! – жестко припечатывает он, прекращая этот безумный калейдоскоп, от которого у Гарри уже начинает мельтешить в глазах, и продолжает: – Что же касается остального, то я не настаиваю на твоем постоянном присутствии со мной. Я ждал тебя вечность, что по сравнению с этим несколько стандартных лет? Ты можешь проводить часть года со мной, а часть – в своем секторе, – Повелитель переводит взгляд на Высших магов и обращается к ним: – Я не буду больше переходить границы ваших секторов, но и вы не должны будете нарушать мои. А это – ваше, заберите, – он кивает на Амориэль, которая непонимающе смотрит то на Гарри, то на Повелителя, то на остальных магов.
– Габриэль, – умоляюще шепчет она, протягивая к нему руку.
Гарри отрицательно качает головой и отступает от нее на несколько шагов.
– Я могу сейчас улететь в свой сектор? – просит он Повелителя. – Мне надо разобраться… подумать… и вообще…
Повелитель, ставший, как и в начале, черноволосым и черноглазым, озабоченно хмурится:
– Ты ранен и истощен магически. Пока мы не соединимся, я не смогу помочь тебе. Ты должен вначале излечиться и отдохнуть.
– Мне помогут там, – упрямится Гарри. – Я… я могу взять с собой Дариэля?
– Конечно, ты можешь взять с собой своего партнера, – снисходительно улыбается Повелитель. – Мало того, я настаиваю на том, чтобы ты взял себе еще, как минимум, одного партнера. Этого тебе явно будет недостаточно, особенно после нашего соединения. Только не тащи их за собой в мой мир. В Хаосе могут выжить только мои создания и мой избранный. Береги его, – приказывает он Дариэлю. – Если с моим избранным что-то случится, то я уничтожу все ваши миры.

@темы: Рожденный хранить, Мои фантазии

---

Традиционное воспитание. Эпилог.

Всех читателей поздравляю с Новым годом, еще раз благодарю за терпение, постараюсь больше не пропадать так надолго (хотя, скорее всего, на праздники в инете меня не будет). Может быть до праздников выложу еще что-нибудь. Моя бета отбетила Эпилог в очень скоростном режиме, ей огромная за это благодарность))) Тапки?


ЭПИЛОГ

Facta sunt potentiora verbis*

Люциус, испытывая крайнюю степень раздражения, сбежал по ступенькам, по пути огрев тростью ни в чем не повинную вычурную каменную урну, стоявшую у входа. С трудом взяв себя в руки, он со злостью оглянулся на переливавшуюся всеми цветами радуги вывеску на двери: «Фирма Валгалла: мы превратим вашу жизнь в вечный праздник» и уже степенно проследовал к выходу из Темной аллеи. Только теперь, занимаясь уже вторым приемом, Малфой понял, как много сил и нервов требовалось Нарциссе, чтобы организовывать все те балы и празднества в мэноре. Что, кстати, она проделывала, как будто бы безо всякого напряжения, легко, словно играючи. Причем не прибегая к помощи идиотов-специалистов из фирм. Двухчасовое обсуждение предстоящего дня рождения Гарри полностью вывело Люциуса из себя. Он несколько раз подавлял сильное желание хорошенько проклясть дебила-декоратора за его «супермодные цветовые решения», а постоянно заискивающего организатора приема за предложение «пригласить популярную молодежную группу «Тролли» – детки будут в восторге!» Заодно Малфой решил высказать все, что он думает о «Валгалле», леди Паркинсон, порекомендовавшей ему этих комедиантов после того, как он остался недоволен работой другой фирмы-устроителя дня рождения Драко.
Рабочий день в министерстве еще не был окончен, Люциуса ждало множество срочных дел, а потом еще было необходимо вовремя вернуться в мэнор, чтобы сменить Сириуса, который тоже собирался сегодня проверить работу своего отдела. Дети волшебников до года должны постоянно находиться с одним из родителей, иначе их магическое поле в будущем могло стать нестабильным и недостаточно сильным. Сириус, конечно, был недоволен, что ограничен в своих перемещениях еще какое-то время, но его раздражение не шло ни в какое сравнение с истериками, которые закатывала мужу Нарцисса, когда была вынуждена оставаться с Драко. Люциус почти дошел до Косого переулка и находился в той части Темной аллеи, которая являлась «выставкой» всего самого наихудшего, что мог предложить волшебное сообщество. Эта показушная грязь заставляла магглорожденных держаться подальше от истинного содержимого магического мира. Внезапно кто-то ухватил его за локоть, и Малфой вздрогнул, одновременно вырывая руку из захвата и отступая в сторону. Он выхватил палочку и направил ее на неопрятную, беззубую старуху, державшую поднос с горкой человеческих ногтей.
– К-купите н-ногти, б-богатый лорд, – заикаясь от испуга забормотала та, с ужасом косясь на палочку. – С-самый лучший и свежий товар.
– Пошла прочь! – презрительно выдохнул Люциус, спрятал палочку и развернулся, чтобы продолжить свой путь. Через пару минут он уже смешался с толпой в Косом переулке. Старуха явно была новенькой, иначе бы знала, кого следует, а кого категорически не рекомендуется трогать на Темной аллее. Но это происшествие живо напомнило ему другое. То, что так круто изменило и его жизнь, и жизнь всей его семьи. Малфой улыбнулся, вспоминая тот разговор с Северусом. Сейчас Люциус, ознакомившись со всеми доступными ему источниками о путешествиях во времени, понимал, что Снейп, так сильно вмешавшись в прошлое, вернуться назад уже не мог. Он разрушил своими действиями собственное время. Но лорд Малфой все же желал своему другу удачи и был благодарен за мужественный поступок, на который сам Люциус вряд ли бы решился.
«Интересно, – подумал он, снова и снова возвращаясь к этому вопросу, – что же заставило его совершить такое самоубийственное, по-другому и не скажешь, деяние? Любовь к Джеймсу Поттеру? Но он заранее знал, что возможность попасть в нужное время слишком сомнительная. Не зря же он подготовил документы не только для Эванс, но и для меня? Судьба волшебного мира или чистокровных? Северус никогда не был альтруистом и заботился только о нескольких людях, да и то весьма своеобразно. В конце концов, он же слизеринец, а не гриффиндорец!»
Люциус встряхнул головой, словно избавляясь от вопросов, на которые он никогда не получит достоверных ответов, так как тот, кто мог бы дать их – уже не существует, вероятно, тот Снейп погиб из-за возмущения временных потоков. Малфой же старался полностью использовать плоды трудов и самопожертвования друга, не собираясь терять такой подарок судьбы.

***
Высокий худой старик с трудом ковылял между ровных рядов надгробий. Каждый шаг отдавался пронзительной болью в распухших, изуродованных коленях. Болезнь была уже слишком запущена, когда он взялся за лечение. Ни зелья, ни мази уже не помогали, а лишь ненадолго избавляли от резкой, простреливающей все тело боли. Утренняя воскресная служба недавно закончилась, и прихожане, переговариваясь друг с другом, расходились по домам. Вежливо поклонившись уходящему священнику, сторож дождался, пока уборщица наведет в церкви порядок, вытащил тяжелую связку ключей и закрыл дверь. Возвращаться в сторожку не хотелось, и старик решил пройтись по кладбищу. Он привычно бродил между могилами, оглядывая памятники, попутно отмечая, где нужно его участие: подмести дорожки, вырвать крапиву, которая, несмотря на глубокую осень, продолжала расти, убрать засохшие цветы или пришедшие в негодность венки. Сторожу почти сразу понравилась атмосфера, царящая на кладбище. Она была особенной, умиротворяющей и успокаивающей душу. Тревога, суета, волнение, все это, как и многое другое, оставалось за кладбищенской оградой. Поэтому разговор на повышенных тонах сразу привлек его внимание. Он осуждающе покачал головой. Как кошка с собакой, право слово. Столько лет прошло, а они никак не успокоятся. Сторож совсем забыл, какой сегодня день. Эти двое появлялись на его кладбище несколько раз в год. Летом, в тот день, когда состоялась Битва за Хогвартс, и на Самайн, когда многие волшебники чтут память своих умерших предков. И если брюнет возлагал цветы к двум могилам, то блондин – только к одной. Старик остановился, его взгляд скользнул по давно знакомой надписи на гранитной плите: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше»**.
– Ну разумеется, Потти, виноват опять я! Сколько раз тебе говорить, я к твоему «Золоту Мидаса» никакого отношения не имею. Я был акционером – и все! Да, мне хватило мозгов вовремя забрать свои деньги из этого дерьма. Но это не значит, что я был организатором!
– Вы забываетесь, мистер Малфой, – произнес брюнет таким холодным тоном, каким можно было бы заморозить воздух. – Чем бы вы ни занимались в этой фирме – это не повод игнорировать вызов в аврорат.
– Ах, простите, господин Главный Аврор, – ехидно заулыбался блондин, пытаясь скрыть свое волнение, из-за которого он переходил от развязно-панибратского тона к церемонно-официальному, – я был во Франции и не мог явиться. Разве мой адвокат вам это не объяснил? Насколько мне известно, он должен был предоставить все необходимые документы.
– Хорошо, – сквозь зубы процедил брюнет, – а вчерашний вызов?
– Во-первых, – пожал плечами блондин, – моя жена очень плохо себя чувствовала. Мне пришлось вызывать к ней колдомедика. Вы, как отец троих детей, должны понимать, что нельзя оставлять женщину одну в таком состоянии. А во-вторых, не вижу смысла в этом допросе. Я могу лишь повторить все то, что уже содержится в предоставленных аврорату документах. Или, – он вплотную приблизился к брюнету, словно собирался его поцеловать, и, придав своему голосу бархатистые и чарующие нотки, томно проговорил: – Ты по мне соскучился, Потти?
Главный Аврор отпрянул и сердито рявкнул:
– Брось эти пидорские штучки, Малфой!
– Ах, Потти, Потти, – буквально пропел блондин, – так и остался невоспитанным магглом. Неужели за все эти годы ты так и не узнал, что в однополых связях для волшебника нет ничего предосудительного? Разве твой волчонок не просветил тебя? Не забрался в твою кровать? Или ты предпочитаешь трахать его на столе в кабинете?
– Да как ты смеешь! – Поттер сжал кулаки. Вокруг него начала отчетливо сгущаться магия. – Тедди – мой крестник!
Малфой поежился, ощущая тяжелую, давящую мощь своего собеседника, но ерничать не прекратил:
– А это что, проблема? – он удивленно приподнял бровь. – У оборотней, говорят, сексуальное притяжение почти такое же сильное, как и у вейл. Ты ведь и сам это знаешь, верно? Слышал, что тебе неоднократно приходилось заминать скандалы с участием родителей тех, кого оприходовал твой крестник. Пока он учился в Хогвартсе, он переспал с половиной студентов. А может, и педагогический состав в этом поучаствовал? При полной неразборчивости этого звереныша в связях, меня не удивит, если он и пентюха Лонгботтома поимел.
– Хватит! – голос Поттера буквально звенел от едва сдерживаемой злости. – Еще одно оскорбление, и я сам отволоку тебя в каталажку! Ты так и не научился сдерживать свой поганый язык, Малфой! – он глубоко вдохнул, чтобы успокоиться и взять свою силу под контроль, и отчеканил: – Завтра в десять – к следователю. Не явишься – пошлю группу захвата в мэнор. Заблокирую все счета твоей семьи. Организую финансовую проверку предприятий.
– Зря потеряете время, господин Главный Аврор, – насмешливо перебил его Малфой.
– Может быть, – Поттер одарил его тяжелым взглядом, – но деньги вы потеряете. Упущенная прибыль – это всегда очень неприятно, не так ли? – он раздвинул губы в хищной улыбке, больше похожей на оскал, и аппарировал.
Блондин немного постоял, тупо глядя на то место, где еще недавно находился его визави, прошипел несколько ругательств, с досадой стукнул кулаком о памятник и тоже исчез.
Старик неодобрительно нахмурился: эти двое были так увлечены друг другом, что не замечали ничего и никого вокруг. Сторож был сквибом, но рядом могли оказаться и магглы. Да и вводить посторонних в курс своих почти семейных разборок – он ухмыльнулся – было крайне неосмотрительно.
– Ну, здравствуй, mon cher ami***.
Сторож вздрогнул и обернулся, выругав себя за то, что увлекся созерцанием спорящей парочки и не услышал, как кто-то подошел к нему самому. Люциус Малфой был все так же великолепен: время, казалось, не коснулось его. А почти невидимые паутинки морщин в уголках глаз и губ лишь подчеркивали его зрелую мужественную красоту.
– Простите, господин, – старик подобострастно поклонился, – вы, должно быть, ошиблись. Не имею чести знать вас.
– Брось, Северус, – Малфой недовольно поморщился. – Неужели ты думал, что я не узнаю, где ты прячешься? Я наблюдал за тобой не один день. Ты отлично замаскировался. Это не чары или заклинания. Усовершенствовал Оборотное зелье, судя по всему?
Сторож на миг задумался. Он мог бы продолжать отпираться, но сбить со следа хитрую лису-Люциуса было всегда весьма затруднительно. А уж если тот подошел к нему, значит, прятаться уже бесполезно.
– Пойдем ко мне, поговорим, – Снейп кивнул на сторожку.
Пристанище бывшего шпиона было сложено из больших, плохо отесанных каменных блоков – остатков древнего замка, когда-то стоявшего на этом месте. Малфой перешагнул порог убогого жилища с видом короля в изгнании, которого выкинули из дворца в нищенскую хижину самого бедного крестьянина.
– Ну и нора! Хотя выкурить тебя из нее было очень непросто, – отметил аристократ, огляделся и, смахнув платком с грубого деревянного табурета предполагаемую грязь, уселся на него.
Северус молча подошел буфету, достал пузырек с антидотом и выпил его. Зельевар действительно усовершенствовал оборотное зелье, и теперь оно действовало тридцать шесть часов. Кроме того, в нем могли быть использованы частицы как живого, так и мертвого человека. Подождав, пока изменения закончатся, Снейп закашлялся, хватаясь за горло – яд Нагини необратимо повредил его связки и трахею – выпил еще одно зелье, облегчающее дыхание, и все еще хриплым шепотом пробормотал:
– Где я прокололся?
– Arbor Vitae****. В Англии, увы, не осталось зельеваров, способных его сварить. Доставить же это зелье из заграницы просто бы не успели. Я искал тебя долго. Очень долго. Но потом решил, что ты все же мертв. И вдруг узнаю, что находящийся на грани смерти старший аврор Поттер получил сложнейшее темное зелье, спасшее ему жизнь. Ты так и не прекратил заботиться об этом мальчишке.
– Старые привычки неистребимы, – криво усмехнулся Снейп. – Я понадеялся, что всех устроит предложенное мной объяснение.
– Да, да, – Люциус кивнул, не скрывая ироничную усмешку, – гриффиндорцы, даже эта мисс Грейнджер, ах, нет – уже давно миссис Уизли, с удовольствием проглотили глупую сказку о том, что некий зельевар, будучи проездом в Англии, узнал о плачевном состоянии мистера Поттера и из уважения к заслугам последнего сварил ему панацею практически от всех проклятий. И просил себя не искать, так как почти половина составляющих этого зелья – запрещенные. Ты знаешь, что Рон Уизли даже сломал свою палочку, чтобы проверить, действительно ли это Arbor Vitae. Другого способа быстро отыскать волос единорога и убедиться, что это то самое зелье, они не нашли. И эти идиоты не сообразили, что никто не будет возить с собой двенадцать ингредиентов, за которые могут посадить в Азкабан лет на пять. А достать в короткий срок столько запрещенных составляющих в чужой стране никому не под силу.
– Тринадцать.
– Что?
– Тринадцать ингредиентов. Я истратил свои последние запасы крови единорога и дракона. И половину имеющейся крови русалки.
– И никакой благодарности, верно?
– Я не нуждаюсь в ничьей благодарности, – Снейп сердито нахмурился. – Я хочу, чтобы меня, наконец, оставили в покое. Что тебе нужно от меня, Люциус? И как ты все же нашел меня?
– Три года… – Малфой задумчиво посмотрел в низенькое маленькое окошко. – Три года я искал тебя через поставщиков ингредиентов. Но ты к ним не обращался. Использовал собственные запасы.
– Я успел вывезти их из Хогвартса. Спрятал в Гринготтсе. Хотя и не надеялся, что выживу. Забавно, как человек стремится сохранить нажитое, хотя знает, что с собой в могилу не унесет.
Люциус с сочувствием взглянул на друга:
– Ты просто знал, что тебе некому их оставить.
– Я мог бы завещать их Драко.
– Ах, Драко? – Малфой насмешливо фыркнул. – Для Драко, как и для меня, зелья лишь хобби, приятное времяпровождение, а не смысл жизни, – он не произнес фразу «как для тебя», но она словно повисла в воздухе. – Мой сын занят семейным бизнесом.
– Да, сегодня я имел удовольствие наблюдать его в высшей степени профессиональные переговоры, – скептично произнес Снейп.
– Увы, – Люциус беспомощно развел руками, – Драко никогда не умел оставаться хладнокровным в присутствии Поттера. Любовь, ревность, ненависть, желание причинить боль – все это смешалось в такую причудливую взрывоопасную смесь … Мне кажется, однажды рванет так, что от моего сына останутся лишь жалкие ошметки. Я пытался оградить Драко от встреч с Поттером, хотел сам посещать все приемы, где они бы могли столкнуться. Но сына тянет к твоему протеже, как мотылька к огню.
Северус намеревался было запротестовать против Поттера в качестве своего протеже, но понял, что это бесполезно и промолчал. Зельевар вспомнил, какой вдохновенной ненавистью горели глаза его крестника, когда он говорил о Поттере. Снейп поначалу даже искренне считал, что это Люциус настроил сына против Мальчика-Который-Выжил. Пытался как-то переубедить крестника, заставить его понять, что подобная конфронтация с всеобщим любимчиком крайне неразумна. А потом, когда Драко получил задание Темного лорда и отказался рассказать, в чем оно заключается, Северус, волнуясь за крестника, пошел на крайне неприглядный поступок – выкрал его дневник. Декан Слизерина надеялся, что Драко мог бы в нем написать или хотя бы намекнуть о своем задании. С огромным трудом вскрыв защитные чары, Северус обнаружил, что дневник полон Поттером. Поттер был повсюду: в каждой записи, в каждой строчке, даже в рисунках на полях. И о ненависти речь даже не шла – в дневнике Драко был честен с самим собой. Подобная одержимость могла бы напугать Снейпа, если бы он сам не был болен чем-то подобным. Малфой-младший первое время отчаянно искал свой дневник, но потом решил, что, видимо, тот затерялся в хламе Выручай-комнаты. Версию, что кто-то посторонний мог проникнуть в его отдельную спальню старосты и забрать дневник, Драко отбросил, как трудновыполнимую. Да и сведения из дневника нигде не всплыли. Никто не пытался шантажировать его записями. А эта книжица в зеленой обложке до сих пор хранилась среди книг его крестного.
– Кстати, о Драко, – меж тем продолжил Люциус. – Именно он, по моей просьбе, спрятал в твоей могиле один интересный артефакт, который отслеживает магическую подпись волшебника. Оборотное зелье, чары иллюзии и прочее волшебство не могут обмануть его. Я надеялся, что ты, рано или поздно, решишь навестить собственную могилу или же саркофаг, – аристократ неодобрительно посмотрел в сторону могилы Поттеров, – своей любимой грязнокровки. Одна аппарация, и я…
– А если бы я не аппарировал, а прибыл бы маггловским способом? – насмешливо поинтересовался Снейп.
– Я понадеялся на удачу, – пожал плечами Малфой. – И, как видишь, она мне не изменила. Но каково же было мое удивление, когда я, прибыв на сигнал артефакта, обнаружил кладбищенского сторожа, пытающегося привести в чувство мальчишку-маггла!
– У мальчишек-магглов странные представления о собственной храбрости, – усмехнулся Северус. – Они думают, что ночное пребывание на кладбище уверит всех в их небывалом мужестве.
– Одни мальчишки ходят на кладбище, другие – за философским камнем и хоркруксами, – понимающе улыбнулся Малфой, – а спасать всех приходится ни в чем не повинному зельевару.
– Я расслабился – все-таки уже восемнадцать лет прошло, да и ночь была. Не подумал, что мой Ennervate могут отследить.
– Еще год я просто следил за тобой. Редко и осторожно, чтобы не спугнуть. Даже Драко не говорил. Северус, я пришел, чтобы пригласить тебя в Малфой-мэнор, – торжественно и серьезно проговорил аристократ. – Если ты не хочешь, чтобы кто-то узнал, что ты жив, обещаю сохранить твою тайну. Ты нам нужен. Очень. Как друг, нет, скорее, как брат, как крестный. Как дорогой для всех нас человек. Хватит уже прятаться в этой дыре. Ты слишком молод, чтобы хоронить себя. Оставь мертвым это кладбище, вернись к нормальной жизни!
Снейп внимательно выслушал воодушевленную, видимо, давно подготовленную речь Малфоя. И невольно вспоминал обстоятельства, благодаря которым оказался в этом месте.
Волшебника убить сложнее, чем маггла. Магия стремится помочь своему носителю. Как только жизнь зельевара повисла на тонком волоске, и он впал в кому из-за сильной потери крови, сработал автоматический портал, перенесший его туда, где он намеревался умереть – на могилу к любимому человеку. Он действительно не надеялся, да и не хотел выжить. Его существование – он даже не мог назвать это жизнью – было жалким и бессмысленным. Поэтому, многократно расплатившись со всеми долгами, которые появились у него неизвестно за какие грехи, Северус решил, что смерть гораздо предпочтительнее. Но кладбищенский сторож-сквиб, обнаруживший в своих владениях умирающего волшебника, думал по-другому.
Отец спасителя был аптекарем, и у сторожа оказался неплохой запас различных зелий, доставшийся ему в наследство. Сквибу удалось не только выходить Снейпа, но и сохранить его местонахождение в секрете. Почему сторож помог Пожирателю – Северус был уверен, что тот, несомненно, узнал бывшего директора Хогвартса – да еще не стал выдавать его, осталось секретом. Первые два года Снейп не мог разговаривать и не горел желанием с кем-то общаться. Старик же был угрюмым, нелюдимым человеком и не собирался объяснять свои мотивы. Как только Снейп стал передвигаться без посторонней помощи, он тут же начал варить зелья и себе, и своему спасителю. Суставы старика были в ужасном состоянии, а мази, которые тот приобретал как в маггловской, так и в магической аптеках, оказались не слишком эффективны. Зелья Мастера-зельевара были, конечно, на порядок сильнее, чем продаваемый в аптеках «ширпотреб», но помощь запоздала – сквиб был слишком стар. На третий год Северус остался один – сторож умер. Внутренне потешаясь над иронией ситуации, Снейп похоронил сквиба в собственной могиле с помпезной каменной плитой, на которой, помимо имени, была выбита надпись: Facta sunt potentiora verbis*.
Северус не сомневался, что след портала в Визжащей хижине обнаружат, но вот проследить, куда он ведет, не смогут. В последний год войны среди Пожирателей стали очень распространены так называемые «посмертные порталы». Они срабатывали, когда все показатели жизнедеятельности организма падали до самого низкого уровня. Мало кто из последователей Волдеморта хотел, чтобы его труп подобрали авроры или фениксовцы и похоронили в общей могиле неизвестно где. Кроме того, нет трупа – нет и доказательства участия волшебника в противозаконной деятельности, поэтому к семье погибшего не будет никаких претензий со стороны аврората. Правда, эти порталы, которые помещали в коренные зубы, были достаточно капризны и часто разрушались во время боя, особенно если заклинание попадало в голову.
Зельевар знал, что Поттер уверен в его смерти – только колдомедик мог бы определить, что Снейп еще жив. Как это удалось сторожу, было для него загадкой. Возможно, у старика был какой-то артефакт, или какие-то знания и умения все же достались ему от отца, или он все же обладал какой-нибудь слабенькой магией, или же сыграл свою роль многолетний опыт в видении мертвых тел… гадать можно было бы бесконечно.
Год Золотое Трио искало тело Снейпа – они тоже знали о посмертных порталах. Ими были посещены все возможные места, на которые мог бы быть настроен портал: и дом в Тупике Прядильщиков, и Малфой-мэнор, и даже это кладбище. Северус тогда только начал вставать с постели и осторожно наблюдал сквозь небольшую щелку в занавесках за долгим разговором сторожа и Поттера. Но старик оказался крепким орешком, и Спаситель магического мира удалился ни с чем. О своей реабилитации и награждении орденом Мерлина второй степени зельевар прочитал в Пророке, как и о том, что через год его признали умершим. Поттер устроил ему могилу рядом с мемориалом своих родителей. Видя это, с его точки зрения, безобразие, Снейп еще раз пожалел о своем решении оставить воспоминания идиотскому мальчишке. В последний путь пустой гроб провожали пятеро: Поттер, Грейнджер и Малфои. Северусу это показалось еще одним доказательством ничтожности собственной жизни. Пять человек решили, что он заслуживает прощания. И только двоих из них – Люциуса и Драко – он хотел бы видеть рядом со своей могилой.
– Нет, – Северус качнул головой, словно стряхивая с себя воспоминания, – я останусь здесь.
– Если не хочешь жить а Малфой-мэноре, то у меня есть имение во Франции.
– Нет, – твердо повторил зельевар. – Я нахожусь там, где я хочу, и с теми, с кем я хочу, – горькая усмешка появилась на его лице. – Мертвые не предают. Но ты и Драко можете навещать меня, если захотите, только не в своем облике. Я дам вам Оборотное зелье, иначе будет сложно объяснить, чем заинтересовал блестящих аристократов кладбищенский сторож-сквиб.
– Ты не прав, – глаза Малфоя затуманились, став темно-серыми, словно грозовая туча, – бывает, и мертвые предают. Тем, что не выжили. Ладно, – он встал и направился к двери, – я и не надеялся на успех. Если бы ты хотел, ты бы давно и сам убрался из этого склепа. А Оборотное зелье Драко сварит сам. Стандартного нам будет достаточно. Проводишь? А то внук уже заждался. Сегодня я обещал навестить его в Хогвартсе – меня снова восстановили в Попечительском совете.
– Поздравляю. Я видел Скорпиуса. Драко однажды приводил его с собой. Бойкий мальчик.
– Да, – аристократ медленно шел по кладбищу в сопровождении зельевара, тростью сбивая попадающиеся по бокам тропинки стебли крапивы. – Знаешь, я был уверен, что после моего предательства мой род завершиться на Драко. Магия не прощает клятвоотступников. Но Скорпиус оказался сильным магом. И Астория снова в положении.
– Что же тут странного? Посмотри на Уизли. Семеро детей. Кроме одного, все живы-здоровы и счастливы.
– Ты не понимаешь, – Люциус укоризненно посмотрел на друга. – Одно дело – пойти против законов Правителя и подвергнуться остракизму со стороны аристократических семейств, а другое – напрямую предать милорда.
– Ты спасал сына.
– Магии это безразлично. Я нарушил вассальную присягу. Я не сражался. И самое непонятное. Возьмем Уизли – ни один из них не был достаточно сильным магом. Если бы они не поддержали Поттера, то так бы и остались третьеразрядными клерками, аврорами, драконологами. В двух войнах Уизли и Прюитты сражались против Господина. То есть, тут они тоже предали его. Но внуки Молли и Артура Уизли – сильные волшебники, сильнее своих отцов и матерей. За исключением детей Поттера – он все же Великий маг, а они не так часто рождаются. Но то, что все трое имеют более высокий потенциал, чем Джиневра Уизли – это определенно. Я специально посмотрел в архивах министерства данные по магическим выбросам несовершеннолетних волшебников.
– А зачем это тебе понадобилось? – удивленно спросил Снейп.
– У Панси Паркинсон было уже четыре выкидыша. Булстроуд вообще не может забеременеть, у Блейза Забини родилась дочка-сквиб. Мне продолжать? – увидев, как Северус отрицательно качнул головой, Малфой задумчиво проговорил: – Такое впечатление, что мы выбрали не ту сторону. Хотелось бы мне взглянуть на родословное древо Поттера.
– А что там глядеть? Лили – магглорожденная, а уж родословная Поттеров тайны не представляет.
– Да, наверное. Ну, хорошо, жди нас с Драко через недельку.
– Тогда возьми Оборотное зелье, – Северус вытащил из кармана старомодного черного сюртука пузырек и протянул его Малфою. – За неделю Драко не успеет его сварить.
– Спасибо.
Малфой взял пузырек, огляделся по сторонам и аппарировал. И только после этого Северус спохватился, что сам забыл выпить Оборотное. К счастью, вокруг не было ни одного человека. Снейп поспешил вернуться в сторожку, ругая себя за невнимательность – встреча с другом слишком выбила его из привычной колеи. Зельевар закрыл дверь на мощный засов, занавесил окна и достал заначку – бутылку коньяка тридцатилетней выдержки. Отпивая небольшими глотками ароматный напиток, он снова проводил ревизию своей неудавшейся жизни. Фраза Люциуса: «Такое впечатление, что мы выбрали не ту сторону», чем-то зацепила его, она постоянно крутилась в голове, не давая покоя. Ночь тоже прошла без сна. Перед его глазами всплывали знакомые лица, разговоры, собрания Пожирателей, доклады Дамблдору, непокорные вихры и зеленые глаза Поттера. Желание все изменить, переиграть, все больше завладевало Северусом. Как только небо посерело, предвещая близкий рассвет, Снейп покинул постель со скрученными из-за его метаний простынею и одеялом и подошел к кухонным полкам. Потряс банку с сахаром, чтобы найти в ней ключ от сейфа, переоделся в мантию, выпил Оборотное зелье и аппарировал в Косой переулок. До открытия Гринготтса было еще три часа, но оставаться в сторожке у него не хватало терпения.

***
Спустя месяц Снейп сидел в своем жилище и перебирал уже готовые документы. Легкость, с которой ему удавалось выполнять все задуманное, даже несколько пугала его. Казалось, что сама Судьба взяла его за руку и вела по выбранной им тропинке. Очень вовремя заболела жена хозяина типографии, в которой печатался и «Ежедневный Пророк», и большинство издаваемых в Англии магических книг. Требовалось сложное зелье, в обмен на которое издатель согласился отпечатать несколько экземпляров газет и книг с биографией Героя. Отдавая заказ Драко, он понимающе ухмылялся Малфою-младшему, поддерживая его желание «подшутить над старым другом». В богатейшей библиотеке Малфой-мэнора нашелся старинный фолиант, в котором описывалось ритуал, благодаря которому можно продлить действие хроноворота, чтобы каждый его оборот переносил во времени не на час, а на год. В помощь себе Северус взял Драко. Только такой же сумасшедший, как и он сам, мог бы поддержать его авантюру. И сейчас его крестник сидел за столом, старательно скрипел пером, дописывая свой дневник и не обращая внимания на затяжки, которые оставляли на его шикарной шелковой мантии плохо оструганные доски табурета и стола (последнее время он аппарировал сразу в сторожку, чтобы не терять время на Оборотное зелье и не попадаться никому на глаза).
– Крестный, – Малфой оторвался от своей писанины и умоляюще взглянул на Снейпа, – ты обещаешь, что Поттер будет со мной?
– Все в твоих руках, Драко. Напиши так, чтобы твой отец даже не сомневался, что ему нужно забрать Поттера у магглов. Он должен быть уверен, что без Поттера ты погибнешь. Люциус однажды предал Лорда ради спасения твоей жизни. Нужно, чтобы он сделал это раньше.
– Это не составит труда, – Драко горько усмехнулся, – мне просто нужно написать правду. То, о чем я думаю каждый день. Я даже выучил его расписание, чтобы хоть изредка, издалека, в коридорах министерства или на приемах увидеть его. Быть рядом с ним. И не иметь никакой надежды на взаимность. Чем такая жизнь… лучше уж умереть… если бы не долг перед семьей… А может… – его глаза засияли надеждой, – лучше я отправлюсь в прошлое? Я сумею убедить отца!
– Да? – Снейп скептично хмыкнул. – Убедить в чем? Что его живому-здоровому сыну, отцу почти двоих детей непременно нужен Поттер? И для этого Люциус должен пойти на конфронтацию с сильнейшими волшебниками своего времени? У меня создалось такое впечатление, что при слове «Поттер» ты из слизеринца превращаешься в хаффлпаффца, напрочь отключая мозги и начиная думать совсем другим местом. Пойми, после первого поражения Темного Лорда положение твоей семьи сильно пошатнулось. Дамблдор сделает все, чтобы не позволить Пожирателю воспитывать будущего Героя. Ну а Темный Лорд, сам знаешь, никогда не прощает предателей. Мы все понимали, что он рано или поздно вернется: наши метки не исчезли. Поэтому, даже зная, что выиграет Поттер, Люциус никогда не станет подставлять свою семью. Скорее, он попытается скрыться сам и спрятать вас в другой стране, на другом континенте, под Фиделиусом, кровной защитой или какими-то другими способами, чтобы только не участвовать во второй войне. Именно для того, чтобы не оставить Люциусу выбора, я и подделал эти документы. Они бьют по двум самым слабым точкам твоего отца: судьба его рода и судьба чистокровных.
После окончательной победы Поттера над Лордом состоялись суды над всеми сторонниками последнего. Конечно над теми, кому удалось выжить. Бежать не успел никто. Все Пожиратели были так уверены в смерти Мальчика-Который-Выжил, что его внезапное воскрешение и гибель Повелителя от простого «Expelliarmus», явились для них полной неожиданностью. Но надо отдать должное Поттеру и его сторонникам – суды были честными, с использованием Веритасерума и думосборов. Адвокатские конторы сделали целые состояния, защищая сторонников Волдеморта. А благородство Героя не позволило ему полностью уничтожить семьи Пожирателей. Он неоднократно повторял в прессе и на заседаниях судов, что дети не должны страдать за грехи родителей. Поэтому, даже Паркинсон, открыто вставшая на сторону Темного Лорда, отделалась лишь крупным штрафом. Те же, чьи руки были замараны кровью, получили пожизненные срока в Азкабане. Семья Малфоев, благодаря Нарциссе и Драко, который «не узнал» Поттера в Малфой-мэноре и защищал его в Выручай-комнате, а также тому, что Люциусу, за все время второй войны, удалось никого не убить, вышла из этого испытания с наименьшими потерями: денежный штраф и трехлетний запрет на использование магии для главы семьи. Несомненно, репутация семей Пожирателей серьезно пострадала, но, сохранив большую часть своих капиталов и некоторые связи, они постепенно восстанавливали свое влияние.
– Кроме того, Драко, – продолжил зельевар увещевающим тоном, – ты прекрасно знаешь, что тот ритуал, который я собираюсь проводить, крайне опасен и сомнителен: из тех, кто его осуществил, смог выжить только один – тот, который уходил в прошлое всего лишь на три года. Что случилось с остальными, до сих пор неизвестно. Тебе нужно заботиться о детях, а я… я все равно уже считаюсь мертвым.
Драко нервно закусил губу. Ему было безумно жаль расставаться со своим вновь обретенным крестным и страшно за него. Но даже это не могло заставить его отказаться от своих намерений. Малфой-младший понимал, что если их затея удастся, то его жизнь кардинально изменится: не будет Скорпиуса, которого он нежно любил, не будет еще не рожденного ребенка, не будет Астории, сумевшей стать для него верным и понимающим другом, но он был готов на такой обмен, лишь бы заполучить Гарри. Поттер был его кислородом, без которого он не мог жить и дышать.
– А если ты попадешь к Эванс? – взволнованно спросил Драко. – Поттеры не любят нашу семью.
– Не переживай, в обмен на информацию я возьму с Лили клятву, что ваши семьи породнятся. Кроме того, я уверю ее, что вы «Связанные Судьбой».
– И она сможет убедить мужа?
– Джеймс, – Снейп презрительно покривил губы, – сделает все, что захочет его женушка. Она прекрасно обучила его плясать под свою дудку.
«Да, – подумал Северус с сожалением, – Эванс – не Джинни Уизли. Драко все же избалованный, слабовольный сопляк. Если бы Лили вела себя так же, как эта придурочная жена Героя, я бы нашел способ разлучить супругов».
Громогласные скандалы, которые Джиневра Поттер, истинная дочь Молли Уизли-Прюитт, закатывала своему благоверному как прилюдно, так и дома, давно уже стали достоянием общественности и источником сплетен для прессы. Она собственными руками, вернее языком, разрушала свой брак. Ведь Поттер – это далеко не безвольный Артур, который был готов безропотно терпеть диктат жены. По слухам, Главный аврор последнее время частенько оставался ночевать в родовом гнезде Блэков, а не в семейном коттедже в Годриковой долине. Драко нужно было только найти способ подобраться к Герою поближе. Вместо этого он вел себя почти так же, как рыжая стерва (и почему Поттерам так нравятся рыжие ведьмы?).
Да, Лили расплатится со Снейпом за полученную информацию брачным контрактом Поттеров и Малфоев. А вот что он потребует с Джеймса? Вернуть долг жизни, которым ему обязан зельевар? Но этого слишком мало за, как минимум, две жизни. Да, Снейп осознавал, что не получит своего любимого, но тот хотя бы останется в живых. Северус был уверен, что умница Лили найдет способ сохранить свою семью. По губам Северуса зазмеилась истинно слизеринская усмешка. Что там говорил Люциус? «Ты просто знал, что тебе некому их оставить»? Значит, Снейп получит то, ради чего он сможет жить дальше. Он представил себе младенца, похожего на Поттера – того, маленького, которого видел на крестинах, с торчащими во все стороны короткими волосенками. Как он будет лежать на руках у него, а не у Блэка, и рассматривать окружающих его людей не зелеными, а черными глазами. Если не можешь овладеть тем, кем ты хочешь целиком, можно удовольствоваться и его частью.
«Вот, если бы можно было попасть в прошлое еще раньше, – с сожалением подумал зельевар, начиная писать письмо себе самому. Послание он намеревался вложить в конверт, предназначенный Эванс, чтобы та передала его молодому Северусу, – но расчеты показали, что это совершенно невозможно – максимальный срок переноса – тридцать лет».
Снейп надеялся, что зелье, которым он покроет хроноворот, для придания ему большей прочности, позволит ему перенестись дальше, еще хотя бы лет на пять-семь. Да и более раннее прошлое было Северусу ни к чему – во время учебы в Хогвартсе он вел себя не умнее, чем Драко. Поэтому вряд ли смог бы воспользоваться полученными сведениями.

***
В первое же лунное затмение Северус стоял в тщательно вычерченном круге, стараясь не наступить на заключенный в нем знак бесконечности и руны. Все документы были собраны, бумага некоторых из них покрыта специальным составом, чтобы «состарить» ее. Ни чары, ни заклинания теперь не смогут показать истинный возраст этих документов. Для себя он оставил метку, которая была известна только ему – чтобы его молодая версия не стала копать слишком глубоко, разбираясь с подлинностью документов. Эванс же вряд ли сможет определить подделку – она хороша в зельях, но до него ей, тем не менее, было далеко. Бывший шпион размеренно поворачивал хроноворот, про себя отсчитывая число оборотов. На тридцать первом песочные часики засветились и стали потрескивать, но зельевар продолжил их вертеть. Когда реальность вокруг него подернулась дымкой и стала расплываться, ему вдруг представился укоризненный взгляд Дамблдора – человека, которого он любил, которым восхищался и которому доверял. И которого он убил.
– Ты так и не понял разницу между гриффиндорцами и слизеринцами, верно, Альбус? – прошептал Снейп пересохшими от волнения губами. – Гриффиндорцы готовы пожертвовать собой и своими близкими, чтобы спасти этот мир. А слизеринцы способны уничтожить мир, чтобы спасти своих любимых.

Facta sunt potentiora verbis* – Поступки сильнее слов (лат.).
** – надпись на гранитной плите Ариадны и Кендры Дамблдор.
mon cher ami*** – мой дорогой друг (франц.).
Arbor Vitae**** – Древо Жизни (лат.).


КОНЕЦ

@темы: Традиционное воспитание, Мои фантазии

---

Люблю тебя до боли

Большое спасибо всем ждущим меня читателям)
Как-то летом, в процессе чтения произведений некого феста пришла мне в голову одна идейка, записалась где-то за час, за десять минут отбетилась и была выложена вне конкурса. Особой популярностью не пользовалась. И я решила ее больше нигде не выкладывать. Но сейчас, с этими компьютерными смертями, решила выложить хотя бы на дневе, чтобы если что, то былО.
Может кому и понравится. Да, здесь явный ООС Сириуса, но мне так захотелось.

Название фика: Люблю тебя до боли
Автор: Maggy ([email protected])
Бета: Chukcha ([email protected])
Направленность: слэш
Рейтинг: PG-13
Пейринг: СБ/ГП
Жанр: romance
Статус: закончен
Размер: мини
Саммари: Быстрее прочитать.
Отказ от прав: все украдено.
Предупреждение: Секса здесь нет, но присутствуют упоминание slash, из-за чего и выставлен рейтинг.

Любоваться. Твоими порывистыми, немного неуклюжими движениями, как у олененка, голенастого, худого. Который то послушно семенит за матерью, то, непокорно взбрыкивая, летит прочь от нее в даль по цветущему заливному лугу.
Юг. Да, там бы я хотел побывать с тобой. На пустынном жарком пляже. Где море жадно облизывает песок. Где я желал бы также целовать твою нежную и гладкую кожу. Посасывать твои тонкие, но сильные и мозолистые пальцы. Пить с твоих губ горьковатую соль морского бриза. И наблюдать, как темнеют от страсти твои русалочьи глаза.
Брать. Все, что ты захочешь дать мне. Каждую кроху твоего внимания. Твою потрясающую, такую редкую улыбку. Твой рассеянный, слегка недоумевающий взгляд, скользящий мимо, мимо меня. Ты как будто спрашиваешь, как ты очутился в этом неуютном, негостеприимном доме? Для чего ты проводишь здесь свое время? Или я ошибаюсь? Почему ты избегаешь смотреть на меня? Ты вздрагиваешь, когда я случайно касаюсь тебя. Я тебе противен? Ты не можешь простить меня за то, что я не смог защитить тебя? Что обрек на жизнь с ненавидящими тебя магглами?
Ласкать. Нежно массируя подушечками пальцев кожу. Перебирать по прядке твою непокорную, густую шевелюру, когда вечером ты, как котенок, сворачиваешься на диване, положив голову мне на колени. Ты похож на тонкое деревце с растрепанной кроной, упрямо цепляющееся тонкими корешками за скалу. И даже пронзительно-холодный, бешеный ураган не в силах столкнуть тебя в пропасть.
Ювеналии.* Мне хочется праздновать их каждый день, когда я вижу тебя. Ты – сама юность, сама молодость. Живая, то кипящая энергией, то замирающая от усталости в кресле или на стуле. Чтобы уже спустя несколько минут, восстановившись, как юная богиня, выпившая кубок амброзии, прыгать по скрипучим ступенькам старого особняка.
Твердить. «Ты – совсем как Джеймс. Ты так похож на него. Ты – копия отца». И не верить самому себе. Потому что эта литания нисколько не помогает. Ты – Гарри. И верная дружба с твоим отцом не служит щитом от чувств, которые я испытываю, глядя на тебя. Не похоть, не желание. Потребность. Нежить тебя. Баловать. Носить на руках. Снять с тебя тяжкую ношу, которая сутулит твои плечи и наполняет печалью глаза.
Еще. Согревать тебя ночами, отгоняя кошмары. Прикрывать собой от опасности. Дать тебе удобный и безопасный дом. Заботиться о тебе. Покупать тебе мороженое и конфеты. Самую дорогую и стильную одежду, которая бы достойно оттенила твою хрупкую красоту, и…
Быть. Быть рядом. Каждый миг, каждый час, каждую секунду. Смешить тебя глупыми байками. Дурачиться с тобой. Облизывать длинным влажным языком твое лицо, превращаясь в Бродягу. Подставлять под твои ласковые руки беззащитный живот своей анимагической формы. Бегать с тобой, легко обгоняя тебя, ведь четыре лапы – это гораздо больше, чем две ноги. С ликующим лаем бросаться за кинутой тобой палкой.
Я. Не сумею сейчас осуществить почти все эти мои… – или твои? – мечты. Но надеюсь, что когда-нибудь вновь стану свободным. Что искуплю свою вину. Что расплачусь за все свои грехи. Перед твоими родителями. Перед тобой. И даже перед сальноволосым Нюнчиком. И смогу.
Дышать тобой. Жить для тебя. Исполнять все твои желания и прихоти. Превратить тебя в беззаботного, счастливого ребенка, которым ты никогда, или почти никогда, не бываешь.
Одаривать. Драгоценностями и глупыми дешевыми безделушками. Забавными поделками близнецов Уизли. Трепетными подснежниками, надменными розами или вызывающе-яркими астрами. Просто так, без повода. Чтобы только увидеть, как восторженно заблестят твои глаза. Как появится на твоем лице притягательная, радостная улыбка.
Благодарить. Всех богов за каждый день, проведенный рядом с тобой. За то, что подарили мне и миру такое чудо. Гарри. Ты ведь и сам не понимаешь свою неповторимость. Свою уникальность. Свою ценность. Что ты такой…
Один. Единственный. Невозможно…
Любимый.
И понимать. Что старый, сломленный Азкабаном арестант тебе не пара. Что ты достоин самого лучшего. Не меня.

* – Ювеналии – празднества в Древнем Риме в честь богини юности Ювенты.

@темы: Мои фантазии

---

Привет) Надеюсь, меня не сильно потеряли)

Я вернулась)) Еще не до конца - у меня, как в том анекдоте - Вы будете смеяться, но Черненко тоже умер) - на работе полетел комп. Пока его отремонтировали, пока я восстановила все пропавшие с него документы (муза в этот момент сдохла в страшных мучениях), пока я смогла снова появиться в инете - это знаменательное событие случилось в вск., у меня помер компьютер дома. А на ноуте у меня нет офиса. В суб. постараюсь загрузить на него офис, чтобы работать с фиками. Продолжение Воспитания забраковала бета. Я буду думать, что с ним можно сделать. Вторая глава Принца исчезла вместе с бетой))) гыыыы))) ну не везет мне на них, просто катастрофически)))
По поводу творчества - заколебала школа. Когда я ее закончила, я подумала, что, слава всем богам, избавилась от этого ужаса. Но. Я снова в ней учусь. За два месяца - два доклада (по истории и по литературе). Сочинение по природоведению и сочинение по литературе на конкурс. Последнее писала как можно топорнее, все время напоминая себе, что мне как бы сейчас 10 лет. Закончив, поймала себя на мысли, что надо бы отбетить))) Поржала над собой и своими фикрайтерскими замашками, перечитала, поправила несколько сложных предложений, заменив их более простыми, махнула рукой, что сойдет и так, и отправила. Третье место по городу... гыыы.... И это не считая домашки по английскому (все остальные уроки, к счастью, в ведении свекрови). Плюс нарисовала плакат ко дню учителя (это при полном отсутствии у меня каких-либо талантов к рисованию))) Пожаловалась на все это безобразие своей матери (со страшными воплями - я в своей школе ни одного плаката не нарисовала, а дочери рисую уже третий!!! Она что, не может воспользоваться моей отмазкой - я не умею рисовать?! ), на что получила успокоительное: Подожди, у тебя еще внуки впереди. Вот, когда и их отучишь...
В общем, жизнь бьет ключом... газовым... или гаечным... но по голове...
Веселюсь, чего и вам желаю))) Так как ничего другого не остается)))
И прошу извинения за эти все задержки. Постараюсь исправиться)))

@темы: За жизнь

---

Привет всем
Я вернулась из отпуска. Была в примечательном городе Хоста. Примечателен он тем, что там нет инета! Даже на почте! А скайлинк там не продают, потому что не работает он там! Предлагали съездить за ним (за скайлинковским номером) в Сочи или Адлер, но я решила, что обойдусь А все заведения с гордым названием интернет-кафе оказались банальными клубами с игровыми автоматами Сейчас в полной растерянности, с чего начинать разгребать завалы (подозрительно кошусь на уведомление почты о 82 непрочитанных письмах ) Но я привезла эпилог, отправила его бете, думаю, через недельку выложу.
Сегодня же постараюсь отправить вторую главу маленького принца (она тоже написана) другой бете. Но мне надо еще отправить ребенка в четвертый класс (средняя школа, новые учителя и много нового вообще), разгрести дома то, что образовалось после моего 20-ти дневного отсутствия... на работе тоже будет завал недели две... ужасть Сделайте кто-нибудь хотя бы 32 часа в сутках! И ангину тоже надо бы вылечить. А то утром проснулась с чувством, что сейчас задохнусь - гланды в горле не помещались.
Хочется после такого отпуска снова в отпуск дома, за компом, в инете

@темы: За жизнь

---

Ужасно скучный фик.

На Анонимном чтиве появился пост с критикой ТВ. Основной лейтмотив отзывов - ужасно скучный фик. Нет, я понимаю - вкусы у людей разные, и мне не придет в голову осуждать людей, которым не нравятся фики, которые нравятся мне. Я, например, очень люблю и уважаю свою бету, хотя наши вкусы часто совершенно не совпадают. Мне просто интересно, а есть ли среди моих ПЧей люди, которым кажется мой фик скучным, но они все равно продолжают его читать? И что вас заставляет это делать? Я, например, больше одной-двух глав фиков, которые мне не нравятся не читаю. Торжественно обещаю никаких репрессий к этим людям не проводить. От дневника отписывать не буду. Честно. Просто ответьте.

@темы: Традиционное воспитание, За жизнь