Рожденный хранить, глава 6

1 сентября 1996 года. Кабинет директора.

– Гарри, мальчик мой…
– Лорд Поттер – я предпочитаю именно это обращение ко мне, директор.
Гарри надменно вскидывает голову и презрительно щурит глаза. Снейп, стоящий в углу со скрещенными на груди руками, разглядывает этого нового Поттера. От внешности Джеймса Поттера у него ничего не осталось, сейчас он безумно похож на мать, только вот такого выражения лица «вы-все-черви-у-меня-под-ногами», у Лили он никогда не видел.
– В нашей школе не принято обращаться к ученикам, упоминая их титул, – мягко парирует Дамблдор.
– Вот как? – идеально очерченные губы Гарри кривятся в неприятной усмешке. – Тогда – мистер Поттер, – и холодно продолжает: – Вы хотели что-то обсудить со мной директор? Я слушаю вас.
– Мы волновались о тебе, ма… Гарри. Почему ты оставил дом своей тети? Это было очень опасно и неосмотрительно…
– Давайте расставим все точки над «i», директор. По закону я стал совершеннолетним четыре года назад – с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет с момента зачатия. И теперь никто не вправе требовать у меня отчет. Это, в первую очередь, касается вас. Впредь, прошу меня вызывать меня только по делу. Если будут какие-то проблемы, связанные с учебой.
– Но…
– И, прежде чем вы попытаетесь скормить мне очередную ложь, проинформирую вас, что по моей просьбе специалисты Отдела Тайн обследовали дом моей тети и никакой кровной, и прочих защит, кроме стандартных, не нашли.
– Это…
– Это мерзко – отдать, нет – подкинуть на крыльцо, словно щенка, беззащитного ребенка в дом, где его будут ненавидеть. Я понимаю ваше стремление, директор, сделать из меня послушную марионетку, заглядывающую вам в рот только за то, что на большую часть года вы вытаскиваете ее из ада, в который сами и определили.
– Как ты можешь…
– Как я могу говорить правду? Как видите, это вполне мне по силам. Если вы посмеете еще раз вмешаться в мою жизнь, то я упеку и вас, и Дурслей в тюрьму, где вам и место. Что бы вы больше не калечили чужие жизни, – тон Поттера был спокойным, как будто он обсуждал погоду на светском приеме. Такая выдержка впечатляла. – А теперь позвольте откланяться. День был слишком суматошным, и я устал.
Не дожидаясь ответа, Гарри разворачивается и выходит из кабинета. Снейп настолько заинтригован поведением Поттера и той информацией, которую он узнал, что привычная язвительность ему отказывает, и он даже не пытается как-то унизить ненавистного выродка.
– Альбус, – в камине появляется голова Грюма, – мы не смогли попасть в штаб. Что происходит?
Директор ссутуливается, снимает очки и устало трет лицо ладонями:
– Думаю, что Гарри закрыл от нас дом. Только ему, как хозяину, это по силам. Давай обсудим это завтра, Аластор. Скорее всего, нам придется искать другое место для Ордена.
Грюм понимающе кивает и исчезает. Снейп же уходить не собирается:
– Это правда? Что сказал Поттер? Никакой защиты не было?
– Была, – твердо отвечает Дамблдор. В его глазах мелькает какое-то непонятное выражение, которое заставляет обостренное чутье шпиона насторожиться, – но Гарри должен был считать место, где он живет своим домом. Наверное, что-то случилось, и защита пала.
Снейп молча кивает, про себя обещая самому себе, поднять всю литературу, которая у него есть по кровной магии, чтобы выяснить, правду ли ему сказал директор. Если он не найдет эти сведения у себя, то у Люциуса они обязательно будут.
Как на самом деле живется щенку Поттера, декан Слизерина узнал в прошлом году, во время занятий окклюменцией. И испытал злорадное удовлетворение от мысли, что справедливость все же существует, и сын Джеймса живет так же, как в свое время, приходилось жить самому Северусу. Вмешиваться в эту ситуацию ему было не нужно – благодаря защите Лили, это место было единственно безопасным для ее сына. Так что клятву, данную ей, он не нарушал.
«Теперь же, если выяснится, что материнской защиты на доме не было, то, выходит, что я нарушил магическую клятву защищать этого нахального молокососа», – Снейп морщится, представив, как его накажет эта данная, не иначе, как в минуту помрачнения рассудка, клятва.
Однажды он пытался уклониться от выполнения своих обязательств, «опоздав» защитить метлу Поттера от проклятия Квирелла. Темный Лорд тогда был еще слишком слаб, а его «носитель» вообще ничего не представлял собой, как маг. Но декану очень уж хотелось обеспечить травмами мелкую копию врага, а свою команду – победой. Последующая неделя слилась для него в одну слепящую боль. И никакие зелья не помогали.
Вдруг Снейп ощущает, как по нему буквально прокатывается тревожная волна – Хогвартс сигнализирует ему, что кто-то из студентов его факультета находится в опасности. Вероятно, слизеринцы решили «прощупать» новенького. Декана это не волнует: его «змейки» осторожны и не допустят серьезных травм, но вот то, что туда идет Поттер – беспокоит. Эти двое явно связаны, и щенок Джеймса обязательно вмешается. Зельевар сухо прощается с Дамблдором и спешит в подземелья. Но пока он туда добирается, все успокаивается, поэтому Северус решает не заглядывать в гостиную факультета, а идет в свои комнаты.

@темы: Рожденный хранить, Мои фантазии

---

Рожденный хранить, глава 5

Выкладываю следующую главу. И, раз уж вы решили читать это, то жду ваших комментов)))

1 сентября 1996 года. Большой зал Хогвартса. Праздничный пир.

– Поттер, – Малфою не терпится завязать разговор, – не знал, что ты говоришь на языке демонов. Ты, случаем, не продал им душу?
Гарри сначала недоуменно смотрит на Драко, а потом широко улыбается, на мгновение, становясь похожим на себя того, прежнего:
– Не знал, что здесь найдутся знатоки этого языка, – парирует Поттер и поворачивается к Морану: – Тебе нужна моя душа, Дар?
– Да, – решительно подтверждает тот и, взяв руку Гарри, благоговейно целует его ладонь: – Вся, без остатка!
Они обмениваются взглядами, понятными лишь им двоим. Безмолвный разговор двух понимающих и принимающих друг друга людей.
– Ты демон?! – изумленно таращится на новенького Забини.
– Нет, – резко отвечает Моран, – я – маг, но во мне есть кровь демонов. Дом Смерти часто роднится с ними. Хотя это и не важно…
Драко злится и ревнует, поэтому нетерпеливо перебивает новенького:
– Так что там, на счет языка?
Гарри, скользнув по нему небрежным взглядом, объясняет:
– Язык демонов – один из трех, не поддающихся заклинанию перевода. Думаю, теперь придется говорить на языке эльфов. Надеюсь, его никто не знает?
– Нет! – в притворном ужасе восклицает Моран. – Только не эльфийский! Я совершенно не умею петь! И слуха у меня нет!
– И акцент ужасный, – язвительно добавляет Поттер.
В этот момент к ним подходит Снейп и, презрительно скривившись, цедит сквозь зубы:
– Поттер, после пира директор хочет поговорить с вами.
Не дожидаясь ответа, он эффектно разворачивается и удаляется из зала.
– Хаос и его твари! – восхищенно выдыхает Моран, глядя вслед профессору. – Он управляется со своим балахоном лучше, чем девицы кордебалета со своими юбками!
Гарри не выдерживает и прыскает:
–Не знал, что ты до сих пор помнишь наше посещение «Мулен Руж», и это не балахон, а мантия.
Малфой и Забини недоуменно переглядываются, не в силах понять смысл шутки, и Драко интересуется:
– А причем здесь мельница*? И девицы как-их-там?
– Габриэль! – глаза Морана сверкают от возбуждения. – Это ведь теперь наши сокурсники! Давай на выходных смотаемся снова в это кабаре, и их с собой возьмем. Пусть просветятся? – потом мечтательно улыбается: – Ты после представления был таким страстным! Только не понимаю, чем эти девицы тебя так заводят! – он сердито смотрит на Гарри. Тот пожимает плечами и поднимается:
– Мне пора. Встретимся в гостиной факультета.

* – «Мулен Руж» (фр. Moulin Rouge, буквально «Красная мельница») – знаменитое классическое кабаре в Париже.

1 сентября 1996 года. Гостиная факультета Слизерин.

Снейп произносит свою обычную речь, приветствуя первокурсников и наставляя их. Моран рассеянно слушает, про себя отмечая, что его будущий декан хороший оратор, умеющий доходчиво донести до слушателей свои требования. После его ухода в гостиной остаются только старшекурсники. Они окружают диван, на котором расположился Дариэль. Тот подбирается: выражения лиц студентов не обещают ему ничего приятного, но уйти из гостиной он не может – они должны встретиться с Гарри здесь. Моран чувствует, как в его крови практически вскипает магия. Сейчас он балансирует на грани боевой трансформации: зрачки стали вертикальными, ногти начали удлиняться, заостряясь, кожа покрывается чешуей. Улыбка Дариэля, которой он одаривает приближающихся слизеринцев, больше похожа на оскал, особо выразительный благодаря увеличившимся клыкам. «Кровь-кровь-кровь, – стучит у него в ушах, – смерть-смерть-смерть, – клокочет в горле. – Эти низшие решили, что победят меня?! – мелькает в его голове мысль. – Погрузить когти в такую податливую, мягкую человеческую плоть, вырвать сердце и впиться зубами в еще пульсирующий комок».
Один из семикурсников поднимает палочку, Моран буквально подлетает вверх, приземляясь уже на спинку дивана, и издает долгий визг, от которого нападающий практически впечатывается в стенку, а остальные зажимают уши от нестерпимой, сверлящей уши боли. Кто-то падает на колени, утыкаясь лбом в пол, кто-то теряет сознание. У многих из ушей течет кровь. Дариэль на миг замолкает, оглядывает комнату и замечает в углу четверку, которая подсаживалась к нему и Гарри во время пира. Они явно не пострадали, защищенные мощным (но только не для Морана) щитом. Дариэль спрыгивает с дивана и идет к ним, намереваясь расправиться и с этими глупыми людишками. Блейз реагирует практически моментально: он аккуратно, стараясь не делать резких движений, достает палочку и кладет ее на пол, замирая в позе подчинения: низко склонившись, складывает руки на груди крест-накрест. Скрипящий зубами от злобы и бессилия Драко (он понимает, что с этой тварью ему не справится), а затем и Крэбб с Гойлом, повторяют действия Забини. Мускулистый огромный демон, в которого превратился новенький приостанавливается, в этот момент портрет отодвигается, и в гостиную буквально влетает Поттер:
– Что здесь происходит? Дар?
Демон оборачивается, плавными шагами как будто скользит по направлению к Гарри, и вот уже рядом с Поттером замирает в коленопреклоненной позе хрупкий юноша. Он мягко трется головой о бедро Гарри:
– Низшие напали на меня, господин.
Гарри хмыкает, оглядывая разгромленную гостиную: витражи окон-обманок потрескались, какие-то книги разлетелись по комнате, потеряв значительную часть своих страниц, напольные вазы раскололись и грудой черепков громоздятся на полу, и рявкает на робко выглядывающих из своих спален младшекурсников:
– Всем спать! Живо!
Гарри вытаскивает палочку и взмахивает ею, наводя порядок в комнате. Моран молча поднимается, снова подходит к покинутому недавно дивану и усаживается на то же место, словно ни в чем не бывало, а Гарри подходит к стонущим и бессознательным слизеринцам, по очереди прикасается к их лбам или затылкам рукой. Те, еще не пришедшие в себя, не сопротивляются. Из-под руки Поттера каждый раз вырывается яркий, зеленый свет, окутывающий головы пострадавших. Затем Гарри тоже идет к дивану и садится рядом с Мораном. Он холодно смотрит на непострадавшую четверку:
– И кому пришла в голову «светлая» мысль напасть на моего вассала?
– Поттер, – хрипит один из очнувшихся слизеринцев-семикурсников, пытаясь сфокусировать взгляд, – держи свою зверушку в клетке! Иначе…
– Если ты немедленно не заткнешься, низший, я оторву твой длинный язык вместе с тупой башкой! – шипит Моран. Его зрачки снова становятся вертикальными.
– А ты говорил, что не демон! – торопливо вмешивается Забини, укоризненно-восхищенно глядя на Дариэля.
– Он не демон, – лениво объясняет Гарри, бросая многообещающий взгляд на старшекурсника. Тот, придя в себя, благоразумно помалкивает. – Он – маг. Его боевая форма – это демоническая ипостась. И в этой ипостаси он становится демоном не только физически. Он и думает, как демон. Удивлен, что он не закусил чьим-то сердцем. Это любимое лакомство демонов.
– Эй! – восклицает Моран. – Я все еще здесь, с тобой!
Гарри улыбается ему и ласково проводит по щеке:
– Я знаю.
– А у тебя какая ипостась? – внезапно, даже для самого себя, выпаливает Драко.
Гарри хмуро смотрит на чересчур любопытного слизеринца, а Дариэль ехидно объясняет:
– У всех магов, как правило, наиболее эффективная ипостась. Та, которая дает наибольшую защиту и наносит максимальный урон врагам. У воздушников, водников, магов земли и огня – это элементали их стихий. У магов смерти – демоны, у магов жизни – высшие эльфы. И только высшие маги не ограничены в выборе. Но и они, чаще всего, становятся либо высшими демонами, либо ангелами, – он делает паузу и, насмешливо роняет: – Габриэль – маг жизни. Пока.
– Высший эльф? – Малфой с невольным восхищением смотрит на Гарри. – Покажешь?
– Какой высший эльф? – изумляется Нотт. – Поттер – полукровка!
– Среди магов нет полукровок! – резко отвечает ему Моран. – После второго совершеннолетия, кровь его матери полностью вытеснит кровь низ… хм… его отца и он станет чистокровным!
– Первый раз слышу подобное, – презрительно кривит губы Нотт. – Кроме того, ты путаешь – это его отец был чистокровным!
– Все, что относится к моему партнеру, я знаю, идиот! – снова начинает злиться Дариэль. – Его отец был низшим, таким же, как и вы! Магом была его мать!
– Они думают, что моя мать была магглорожденной, – спокойно объясняет Гарри. – Магглы – это те люди, которые лишены способности использовать магию.
– Чего можно ждать от низших? – уничижительно замечает Моран. – Ладно, пойдем спать. Где наша комнатка?

@темы: Рожденный хранить, Мои фантазии

---

Рожденный хранить, глава 4

1 сентября 1996 года. Большой зал Хогвартса. Распределение.

Стол Гриффиндора всегда был самым шумным. Но не в сегодня. Казалось, уныние семьи Уизли передалось всем стальным представителям этого факультета. Младшекурсники испуганно смотрят на старост шестого курса, рядом с которыми отсутствует их знаменитый друг. Старшекурсники озабоченно переглядываются и перешептываются. Гриффиндорцы практически не обращают внимания на песню Шляпы и первокурсников, которых ввела МакГонагал. В этот момент двери распахиваются, и в зал буквально вкатывается министр. Толстяк тяжело пыхтит от быстрой ходьбы. Подойдя к преподавательскому столу, он торжествующе усмехается и объявляет:
– Мистер Дамблдор, согласно решению департамента образования министерства, сегодня будет проведено перераспределение одного из студентов Хогвартса. Выпалив эту фразу, Фадж тяжело отдувается и оглядывает учительский стол, чтобы оценить реакцию преподавателей. Дамблдор, улыбнувшись, вежливо приветствует министра и добродушно интересуется:
– Кто же этот студент, и какова причина его перераспределения, Корнелиус?
– Ошибочное распределение, – резко отвечает Фадж. – Этот студент должен был быть на другом факультете, но он убедил Шляпу отправить его не на тот факультет.
– Это невозможно! – директор хорошо скрывает свою растерянность и тревогу, но не может обмануть Снейпа, хорошо изучившего своего патрона. Тот задумывается о причине подобных чувств Дамблдора. – Студент, особенно первокурсник, не может заставить предмет, заколдованный Основателями, сделать это!
– Проверим, – Фадж с чувством превосходства смотрит на директора. – Если этого студента вновь распределят на тот же факультет, я принесу вам свои извинения!
У Дамблдора не остается другого выхода:
– Хорошо, пригласите этого студента.
Фадж передает пергамент МакГонагал, та внимательно читает про себя решение министерства, но, дойдя до имени студента, удивленно расширяет глаза и испуганно смотрит на директора. Тот, уже догадавшись, какое имя написано в документе, пожимает плечами и, ободряюще кивает. Минерва берет себя в руки и, откашлявшись, объявляет:
– Гарри Поттер.
Фигура в черном плаще, до этого стоящая привалившись к дверям, на которую почти никто не обращает внимания, откидывает с головы капюшон, отделяется от косяка и, резко встряхнув головой, плавным шагом направляется к стулу, на котором лежит Шляпа.
Коса Гарри, выбившаяся из-под плаща мерно покачивается, на ее кончике висят два, с виду металлических шарика, мягко шуршит плащ, цокают подковки сапог. В зале, словно морской прибой, нарастает шум. Поттер подходит к стулу и осторожно, кончиками пальцев поднимает Шляпу:
– Решил все же последовать моему совету? – деловито поинтересуется та скрипучим старческим голосом.
– Да, – голос Золотого Мальчика вежливо-отстраненный.
– Ну что ж, – и, не дожидаясь, пока ее наденут на голову, громко выкрикивает: – Слизерин!
Гарри возвращает Шляпу на стул, коротко кланяется ей и, в гробовой тишине, воцарившейся в зале, подходит к столу Слизерина. Занимает место на краю стола, оставляя между собой и другими студентами несколько свободных мест.
Фадж, торжествующе улыбается Дамблдору и, не утруждая себя прощанием, разворачивается и идет к выходу. Проходя мимо Гарри, он вежливо кивает:
– Лорд Поттер.
Равнодушно-вежливый кивок в ответ:
– Министр.
Как только Фадж покидает зал, громкий ропот студентов, перемежаясь с возмущенными криками, буквально взвивается к потолку. Гарри сидит с отсутствующим выражением лица, игнорируя оскорбления, летящие со стороны гриффиндорского стола.
– Тихо! – МакГонагал приходится прибегнуть к Сонорусу. – Те, кто будет мешать распределению, получат отработку и будут удалены из зала!
Шум утих, как по мановению волшебной палочки. МакГонагал удовлетворенно кивает и разворачивает список первокурсников, начиная выкликать имена будущих студентов Хогвартса. Как только последний ребенок распределен, поднимается Дамблдор:
– В этом году в нашу школу на шестой курс поступает новый студент, находившийся до этого на домашнем обучении. Надеюсь, что вы поможете своему новому однокурснику освоиться, невзирая на факультет, на который он будет распределен, – директор садится, доброжелательно улыбаясь. Минерва заглядывает в список и произносит:
– Моран, Дариэль.
Не успела Шляпа опуститься на голову новенького, как вердикт был вынесен:
– Слизерин!
Дариэль встает, аккуратно возвращает Шляпу на место и уверенно идет к столу Слизерина, не обращая внимания на вежливые хлопки представителей своего факультета и предложения шестикурсников сесть рядом с ними. Около Гарри он останавливается, опускается на одно колено, нежно сжимает протянутую ему руку и целует перстень:
– Мой Лорд.
Впервые за весь вечер по губам Гарри скользит улыбка, а глаза, напоминающие зеленоватый паковый лед северных морей, оттаивают. Он что-то говорит Морану на незнакомом гортанном языке, со множеством свистящих и шипящих звуков. Дариэль поднимается, упрямо качает головой, отвечая на том же языке, и садится рядом.
Малфой, с момента появления Поттера в зале (он единственный, кто обратил внимание на незнакомца у дверей), слышит изумленный всхлип и возглас Забини:
– Они говорят на языке демонов!
– Что? – рассеянно отзывается Драко и тут же оживляется: – А о чем они говорят?
Забини смущенно объясняет, что язык демонов – это ритуальный язык в их семье – когда-то они были посредниками между миром демонов и волшебников, заключая различного рода сделки, но вызов демонов последние столетия находится под запретом, поэтому многое уже утеряно и он не очень хорошо знает этот язык. И добавляет, что Поттер, вроде бы, сказал, что он просил не соблюдать этикет, пока они здесь находятся, а новенький ответил, что он не собирается пренебрегать этикетом в угоду низшей расы. И что он скучал. Малфой прищуривается, уже по-другому, оценивающе, как на соперника, рассматривает Морана: «Скучал? Ну-ну», – а вслух уточняет:
– Низшая раса?
– Отец рассказывал, что демоны часто так называли волшебников.
Зал пораженно замирает, наблюдая за сценой, разыгранной Поттером и Мораном, даже Дамблдор прерывает свою ежегодную приветственную речь. Глупость Уизли предсказуема:
– Пожиратели! – раздается от гриффиндорского стола.
– Если бы ты родился в приличной семье, нищеброд, ты бы знал об этикете аристократических семейств, – презрительно, растягивая гласные, замечает Малфой и решительно поднимается. За ним подтягиваются Крэбб, Гойл и Забини. Паркинсон, привставшая было со своего места, быстро плюхается назад под ледяным взглядом принца Сизерина. Малфой подходит к Поттеру, садится напротив и вежливо осведомляется у своего визави:
– Надеюсь, ты не возражаешь, Поттер?
– Это общий стол факультета, – безразлично отвечает Гарри, – ты можешь сидеть, где тебе угодно.
Крэбб и Гойл садятся по обеим сторонам от Малфоя, а Забини – рядом с новеньким, инстинктивно понимая, что занимать место рядом с этим незнакомым Поттером не стоит.
Директор, опомнившись, быстро закругляется, представляя нового преподавателя ЗОТИ, и объявляет пир.

@темы: Рожденный хранить, Мои фантазии

---

Традиционное воспитание, глава 27

Так как Хог закрыли на оснитчку, для страдающих читателей (если таковые найдутся), выкладываю новую главу пока здесь. И не забываем о комментах)))

ГЛАВА XXVII

Ubi emilementum, ibi onus*

В одиннадцать часов утра Северуса все еще не было. Люциус заволновался – зельевар всегда прибывал в поместье ровно в восемь. Вызвав эльфа, он с удивлением узнал, что Снейп появился в мэноре, но, выйдя из камина, сразу же отправился в парк. Озабоченно нахмурившись, Малфой пошел на поиски и обнаружил друга в глубине парка. Северус сидел на мраморной скамье и неотрывно следил за редкими листьями, опадающими с уже почти голых деревьев. Деревья, вечнозеленые, аккуратно подстриженные кустарники и пожухлая, пожелтевшая трава газона словно замерли, погружаясь в зимний сон.
Как ни тихо подходил Люциус, зельевар услышал его, с лица исчезло выражение какой-то безнадежной тоски, и он попытался подняться. Но Малфой не позволил ему это сделать. Он сел рядом и, потянув друга за мантию, заставил его опуститься обратно.
– Не знал, что у меня в парке растет Мировое Древо**, – пошутил Люциус.
Снейп с удивлением взглянул на Малфоя.
– Ты смотрел на эти листья, словно на лепестки яблони, – пояснил аристократ и уже серьезно спросил: – Расскажешь, что случилось?
Северус пожал плечами:
– Ничего.
– И все же? – продолжал настаивать Малфой.
Снейп криво усмехнулся и промолчал.
– Северус, – голос Люциуса выражал всю озабоченность состоянием Снейпа, которую аристократ ощущал, – пойми, за эти годы ты стал мне не просто другом, а членом моей семьи, и мне небезразлично, что с тобой происходит. И даже если я ничем не смогу помочь тебе, хотя и постараюсь, то просто выговорись, и тебе станет легче.
Зельевар, вздохнув, отвел глаза и едва слышно проговорил куда-то в сторону:
– Я всегда думал, что дело во мне. Кому интересен длинноносый урод, нищий и с сомнительным происхождением. А оказалось, что там и твоему красивому кобелю ловить было нечего.
Малфой поморщился, услышав столь сомнительный эпитет в адрес Сириуса, но не стал перебивать друга. Снейп же снова погрузился в раздумья, видимо, не собираясь продолжать.
– Знаешь, – Люциус небрежно откинулся на спинку скамьи и уставился в хмурое осеннее небо, низко нависшее над землей, – единственное, что я понял о любви, она – самое иррациональное из всех чувств. Почему из всей семьи Блэк я выбрал именно Регулуса? Самого невзрачного из всех? Серенькую умненькую мышку?
Для аристократа и по сей день оставалось загадкой его чувство к Блэку-младшему. Малфои всегда были эстетами. И внешняя красота была для них не менее, а, может быть, и более важна, чем внутренняя. Если бы они были магглами, то, скорее всего, были бы последователями доктора Чезаре Ломброзо, развивавшего теорию связи между внешностью человека и его внутренними качествами. Малфои крайне предвзято относились к людям, которых природа обделила привлекательностью. Что же аристократа так прельстило в Регулусе? Ведь ни яркая, чувственная красота Беллатрикс и Сириуса, ни изысканность Нарциссы, ни шарм Андромеды не смогли для него затмить этого неприметного юношу.
– Советую тебе перестать жить прошлым, – Малфой серьезно смотрел на друга, пытаясь убедить его. – Уверен, что найдется человек, который сможет оценить твою преданную душу, острый ум и безусловный талант зельевара.
Северус недовольно скривился, услышав подобную, на его взгляд, банальность.
– Только вот как это сделать? – не скрывая горечи, спросил он. – Ты смог разлюбить одного и полюбить другого. Как тебе это удалось?
Настало время для Малфоя хранить молчание. Его охватили воспоминания о тех чувствах, которые он испытал, узнав о смерти Рега: гнев, боль, отчаяние.
– Любовь… – Люциус буквально выдавил из себя это слово. – Она не прощает предательства… Ты можешь простить любимого человека, вернее, тебе кажется, что ты его простил… но… чувство все равно умирает… Медленно… постепенно… как от тяжелой болезни…
– О чем ты говоришь, Люциус? – изумился Снейп. – Разве Регулус предал тебя?
– А как по-другому оценить его поступок? – гневная гримаса на миг исказила идеальные черты лица Малфоя. – Теперь я знаю обо всей подоплеке того дела с медальоном Слизерина, но это не извиняет его. Он ни слова не сказал мне. Даже не намекнул!
Люциус не хотел признаваться даже самому себе, что поступок Регулуса ранил его до сих пор. Малфои крайне редко дарили свое доверие кому бы то ни было, но коль это случалось, они крайне болезненно воспринимали предательство.
– Он защищал тебя! Не хотел вмешивать! – возмутился зельевар.
– Защищал? – вкрадчиво переспросил аристократ и тут же запальчиво воскликнул: – Я не субтильная девица, чтобы меня защищать! Он просто не доверял мне! Считал, что я предам его!
– Если Регулус считал, что ты побежишь к Темному Лорду, то почему тогда не обратился за помощью к своему брату?
– Он знал, что Сириус расскажет обо всем Дамблдору, а директору Рег тоже не доверял. Ладно, – Люциус поднялся, – дети уже заждались. Ты идешь? – он усмехнулся. – Полагаю, на сегодня душевного стриптиза достаточно. И… – аристократ перестал улыбаться, – все же подумай о том, что я тебе сказал… Хорошо?
Северус кивнул. Мужчины поднялись и направились в сторону Малфой-мэнора. Когда они свернули на тисовую аллею, ведущую к главному входу, зельевар нарушил молчание:
– С Анри никаких изменений? – Северус, в отличие от Сириуса, упорно продолжал называть мальчика этим именем, впрочем, как и большинство людей из его окружения. «Анри» превратилось в домашнее имя Гарри.
– Нет, – Люциус покачал головой, снова усмехнувшись: – По-моему, ему просто нравится писать ответы палочкой, – и поделился с другом своей тревогой: – Колдопсихолог не помог. Уже прошел месяц, а особых сдвигов я не вижу. Наверное, все же придется воспользоваться предложением Валбурги.
– А твой блохастый друг?
– Северус! – укоризненно воскликнул Люциус. – Я же просил тебя!
– Хорошо, хорошо. Блэк прекратил истерить, или все еще ведет себя, как хаффлпаффка, обнаружившая, что забеременела неизвестно от кого? – Снейп ядовито ухмыльнулся, посмотрел на друга и услышал лукавый смешок аристократа:
– Я пока не рискую встречаться с ним наедине, без Анри. Хорошо еще, магии у него нет. Помнится, Нарцисса в таком состоянии разнесла свою комнату и несколько соседних, когда эльф принес ей утром зеленый чай вместо кофе.
Малфой вспомнил, как Гарри затрясся всем телом, его глаза наполнились слезами, и он дрожащей рукой вывел на пергаменте (тогда его еще не обучили писать палочкой): «Вы ссоритесь???», когда Сириус повысил голос в присутствии мальчика. Подхватив крестника на руки, Блэк начал уверять, что все в порядке, просто он неважно себя чувствует. Гарри же, чьи глаза были уже совершенно сухими, обхватив крестного за шею, тайком подмигнул отцу. Люциус постарался скрыть свое недовольство: прикидываясь шестилетним малышом, Гарри явно переигрывал. Его, пока еще неуклюжие, попытки манипулировать людьми, удавались только с Блэком. Да и то только потому, что тот, то ли из-за гормональной перестройки организма, то ли из-за нападения на крестника, совершенно потерял голову и превратился в эдакую «сумасшедшую мамочку». Обдумывая поведение своего любовника, Люциус почему-то вспоминал ту ненормальную магглу, Дурсль, сюсюкавшуюся со своим свинообразным сынком.
Малфой попросил Сириуса отпустить Гарри на пол, объяснив мальчику, что его крестному нельзя сейчас поднимать ничего тяжелого, поскольку тот ждет ребенка. Гарри с буквально просиявшими глазами, несмотря на попытку Блэка задержать его, сполз с его рук на пол и написал: «А когда вы поженитесь?» Видя неприкрытую радость мальчика, Сириус не решился расстраивать его и промямлил: «Мы подумывает об этом». Гарри нахмурился, состроил обиженную гримаску и снова вывел на пергаменте: «Ты не хочешь стать моим отцом? Официально? Я хочу, чтобы у меня был еще один брат или сестра! И твоим свидетелем на свадьбе!» Прочитав это заявление, Малфой объяснил сыну, что свидетелем брачного союза может быть только взрослый, совершеннолетний волшебник, но Гарри может помочь бабушке в организации свадьбы. И чем быстрее они это сделают, тем скорее он и Сириус поженятся. Гарри широко улыбнулся, что-то быстро застрочил на пергаменте и, сунув лист в руки Блэка, обнял того, глядя на него глазами собаки, выпрашивающей у хозяев лакомство со стола. Малфой подошел ближе и, заглянув Сириусу через плечо, прочитал: «Ты позволишь мне помочь? Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!» Под напором начинающего манипулятора Блэк сдался практически моментально – он не мог ни в чем отказать своему крестнику. Когда же позднее, во время ужина, на котором присутствовала леди Блэк, Малфой увидел заговорщицкие взгляды, которыми обменялись эти двое, он убедился, что та сценка была разыграна как по нотам – от начала и до конца. После ужина Гарри торжественно вручил Валбурге пергамент, который та зачитала вслух: «Бабушка! Крестный разрешил мне помочь тебе с организацией свадьбы! Скоро он будет моим отцом официально, а ты моей бабушкой! И еще у меня будет брат или сестра!» Драко, который уже тоже явно был в курсе происходящего, недовольно фыркнул, но, уловив напряженный взгляд Гарри, промолчал, опустив взгляд на свою тарелку. Валбурга, довольно улыбнувшись, отметила, что крестный тоже официальное звание, для этого проводят специальный обряд, но Анри прав – после свадьбы Сириус может получить опекунство над ним, и отобрать и опекунство, и опекаемого будет сложно, практически невозможно. Бросив эту наживку Сириусу и заметив значительно улучшившееся настроение сына, она поинтересовалась у Драко, что ее внучатый племянник думает о предстоящей свадьбе. Тот, пользуясь моментом, решил попробовать разыграть ревность старшего ребенка к младшему и устранить будущего претендента на внимание Анри, скрыв от взрослых, к кому именно он ревнует. Он немного помолчал и надменно высказался, что не против нового отца и ребенка, если родители не будут заставлять его присматривать за ним. «Блейз постоянно жалуется, что мать приказывает ему возиться с Катриной, – заявил он. – Я не собираюсь терпеть всякую мелочь, которая будет путаться у меня под ногами». Гарри, укоризненно поглядев на Драко, с восторженной улыбкой предложил свою кандидатуру в качестве няньки, а Малфой-старший строго указал сыну, что его долг защищать и оберегать младших членов своей семьи, и он, как отец, крайне разочарован, что Драко не усвоил этого. Люциус подумал, что, несмотря на все обучение, на те знания, которые взрослые практически впихивали в мальчиков, эмоционально те не слишком повзрослели и все еще оставались детьми. И в глубине души он был этому рад – он не хотел полностью лишать Гарри и Драко детства.
Перечить отцу Драко не осмелился, скрыв свою досаду от того, что попытка не удалась. Люциус не предполагал, что его сын успокоил себя тем, что вскоре после рождения ребенка они уедут учиться в Хогвартс и будут видеть «мелкого надоеду» крайне редко, только во время каникул. Главное, что Анри будет с ним постоянно. А уж отвадить от них новоявленного братца Драко сумеет. Мальчик с ехидной усмешкой припомнил, как достаточно быстро выдрессировал назойливых девчонок держаться от них подальше. Правда, на Панси и Катрину его ухищрения до конца еще не подействовали, даже после «случайного» падения Панси в куст любимых маминых роз и безнадежно испорченной мантии Катрины, когда Драко «совершенно непредумышленно» пролил на нее заранее сваренное зелье, которое «хотел лишь показать своим друзьям». Отец, конечно же, наказывал его, полагая, что выходки сына обусловлены его вредным характером, но Малфоя-младшего это не останавливало. Что касается мальчишек, то Тео и Блейз были в меру сообразительны и не притязали на дружбу с Анри, оставаясь с ним в приятельских отношениях, а Грег и Винс были слишком тупы, чтобы заинтересовать его. Собственник Драко не собирался делить Анри ни с кем, и даже обрадовался, узнав о появлении нового ребенка: теперь внимание отца и Сириуса к Анри значительно уменьшится, позволяя Малфою-младшему полностью завладеть им.
Сириус после разговора с матерью окончательно смирился с предстоящей свадьбой и будущим ребенком, чему изрядно способствовал Гарри, не забывавший почти каждый день искренне радоваться, что «скоро у него будет еще один отец» и осведомляться «как себя чувствует его маленький брат» (ему объяснили, что у мужских пар рождаются, в основном, мальчики).
Люциус осознавал, что Сириусу необходима поддержка, которую тот пока отказывался принимать от него или матери. Гарри же был еще слишком мал. Поэтому, плюнув на возможную пользу от пребывания Люпина в Ордене Феникса, аристократ попросил оборотня переселиться в имение и занять должность помощника управляющего, тем самым убив несколько зайцев. Люциус обеспечил своего уже немолодого управляющего молодым, энергичным заместителем, рассчитывая, что Люпин освоится с незнакомой для него деятельностью и со временем сможет сменить на посту своего наставника, а также снабдил Блэка надежной благоразумной «жилеткой». В полнолуние темницы мэнора обеспечивали безопасность оборотня для всех обитателей поместья.

***

Глухой переулок между старыми маггловскими домами был темным и вонючим. Из переполненных контейнеров с отбросами доносился писк и активное шебаршение крыс, ищущих еду. Дамблдор взошел на крыльцо по натужно скрипящим под ногами ступенькам и несколько раз стукнул в дверь, когда-то окрашенную в коричневый цвет. Сейчас же краска почти полностью облупилась, обнажив старые рассохшиеся доски. Немного подождав, Альбус нажал на ручку и вошел в узкий коридор. Произнеся заклинание, старик осветил себе путь и прошел на кухню, которая буквально пропиталась сильным запахом перегара. Опершись на стол, Грюм спал, громко храпя. Вокруг него валялось несколько пустых бутылок из-под огневиски, громоздились тарелки с остатками еды и маггловские консервные банки. Дамблдор огляделся: мойка раковины была переполнена грязной, местами уже заплесневелой посудой, плита – залита и прижжена, на ней притулился перевернутый ковшик, под ногами хрустели осколки от, видимо, разбитых об стену тарелок (пятна на стенах красноречиво свидетельствовали об этом). Бесчисленные пустые бутылки заполняли помойное ведро, стояли и лежали вдоль стен и под столом. Директор осуждающе покачал головой и принялся приводить в порядок своего подчиненного. После протрезвляющего заклинания, нескольких зелий, контрастного душа, Грюм немного пришел в себя и в цветастых выражениях охарактеризовал свое отношение к жизни вообще и к директору в частности. Дамблдор, пропустив мимо ушей красочные обороты речи Аластора, вызвав одного из хогвартских эльфов, попросил того привести в порядок кухню и накрыть на стол. Спустя какое-то время Альбус сидел на сияющей почти первозданной чистотой кухне и ел лимонные дольки, запивая их свежезаваренным чаем. Напротив него отмытый, побритый и одетый в чистую одежду Грюм жадно пожирал свежую выпечку.
– Аластор, до чего ты довел себя? – укорил Дамблдор, когда бывший аврор немного утолил свой голод. – Ты не ответил ни на одну из моих записок, которые я посылал тебе с Фоуксом. И что же я увидел, когда решил выяснить, что с тобой случилось? На твоем доме не осталось никаких охранных чар. Дверь открыта. О твоем состоянии и состоянии твоего дома я промолчу… Отставка – это, несомненно, неприятно, но ты был готов к ней…
Бывший аврор прекратил жевать, сглотнул и вперил тяжелый взгляд в директора.
– Я всю жизнь верой и правдой прослужил тебе и аврорату, – сквозь зубы процедил он и заорал: – А меня выкинули ото всюду! Как старого пса, отслужившего свое! Пинком под зад! Из-за какого-то молокососа!
– Ты не прав, – спокойно произнес директор, глядя прямо в глаза взбешенному, тяжело дышащему Грюму. – Я не отказывался от тебя. С моей подачи Визенгамот отклонил заявку аврората на использование веритасерума. Именно поэтому ты здесь, а не в Азкабане. Я рассердился, что Гарри чуть не погиб, но бросать тебя, мой верный друг, на произвол судьбы я не собирался.
– Что, – бывший аврор выразительно скривился, – опять понадобились людишки для грязной работенки? Кого-то нужно пришить по-тихому?
– Хватит! – директор хлопнул ладонью по столу и гневно посмотрел на Грюма. – Ты уже переходишь всяческие границы! Когда перестанешь жалеть себя и решишь все же заняться делом, дай мне знать! – Дамблдор поднялся, намереваясь покинуть негостеприимного хозяина и его дом.
– Подожди, – хрипло проговорил Аластор и откашлялся. – Каким делом?
– Ты же не думаешь, что мир уже наступил? – ответил вопросом на вопрос Дамблдор, снова усаживаясь на стул. – Я тебе неоднократно повторял, что исчезновение Волдеморта временное. Мы должны подготовиться к будущей войне. И твой боевой опыт будет бесценен.
– А что мне делать сейчас?
– Жить, – пожал плечами директор. – Жить и готовиться к войне. Я подумаю, чем ты можешь пока заняться. К сожалению, контракт с очередным учителем ЗОТИ уже подписан, а то бы я предложил тебе обучать детей.
– Ничего, – усмехнулся Грюм, – может быть, на следующий год и предложишь. У тебя до сих пор ни один учитель ЗОТИ не продержался больше года?
– Да, – весело подтвердил директор, – а вдруг этот сможет? Рекомендации у него неплохие.
– А что ты решил делать с Поттером? – став серьезным, поинтересовался Грюм.
– Ничего. Сейчас он для меня недоступен. Я намекнул Молли, что стоит познакомить мальчика с ее детьми. Была надежда, что Сириус не станет противиться этому общению, но после произошедшего…
– Да, этот рыжий олух очень удачно отвлек Малфоя и Блэка, – хохотнул отставной аврор, но тут же осекся под осуждающим взглядом Дамблдора и, кашлянув, предложил: – А что если организовать смену опекуна?
– Теперь это невозможно, – отрезал директор. – Ты что, не читаешь газет? Пресса превратила Нарциссу в святую. Стоит нам только заикнуться о подобном, все обыватели волшебного мира закидают нас громовещателями, а магглорожденные еще и тухлыми яйцами, и гнилыми помидорами. Но больше всего меня беспокоят две вещи: Гарри потерял речь…
– Что значительно обесценивает его как мага, – немедленно предположил Грюм.
– Ничего подобного, – недовольно парировал Альбус. – Для мальчика не составит труда обучиться невербальным заклинаниям, он очень сильный маг. Гораздо сильнее, чем другие дети его возраста. Но Люциус может воспользоваться этой ситуацией, чтобы оставить Гарри на домашнем обучении. Официально он имеет на это полное право. И повлиять на его решение я никак не смогу. Остается надежда, что мальчик все же справится с этой проблемой к следующему учебному году. Или не захочет расставаться с Драко – по слухам, они очень дружны.
Аластор виновато посмотрел на директора, только сейчас осознавая все последствия совершенной им ошибки:
– А вторая вещь?
– Чистокровные должны были подвергнуть Малфоев остракизму, ведь, по-существу, Люциус предал вассальную клятву, оформив опекунство над Гарри, что перевело его семью в категорию так называемых предателей крови. Но этого не произошло. Почему?
– Ну, этого я не могу тебе сказать, – насмешливо протянул Грюм. – Я не вхож в светское общество. Мои осведомители вращаются в совсем иных кругах. Может быть, эти чистокровные снобы, наконец, перестали цепляться за свои замшелые представления о долге и чести? Или они знают, что Малфой готов преподнести своему господину Мальчика-Который-Выжил в качестве подарка?
– Вряд ли, – директор покачал головой. – Мне точно известно, что Люциус принес магическую клятву Элоизе Мун о не причинении любого вреда своему воспитаннику. Что же касается чистокровных, то они впитывают эти, как ты сказал, «замшелые представления» с молоком матери. В прошлой войне не было ни одного предателя среди аристократов. Ни одного из них мне не удалось перевербовать и склонить на свою сторону.
– А Снейп?
– Он полукровка, который воспитывался отцом-магглом.
– Каркаров?
– Тебе лучше всех известно о его «предательстве». Тайно подливать ему веритасерум было совершенно незаконно.
– Зато благодаря этому удалось засадить Долохова, Лестрейнджей и Крауча-младшего, – упрямо возразил Аластор. – Жаль, Малфою тогда удалось вывернуться. Сейчас мы бы не имели таких проблем. Может быть, устроить этому белобрысому гаду несчастный случай?
– Я думал об этом. Ради блага мальчика, – признался Альбус. – Но после смерти Нарциссы любой несчастный случай будет выглядеть слишком подозрительно. Опекунство перейдет к Сириусу, а тот может выкинуть все, что угодно. Вплоть до разрыва магического контракта со школой и отъезда вместе с Гарри из страны. Сириус принял свое наследие, а Блэки – маги крови. Полагаю, он сможет провести подобный ритуал. Малфой же не решится бросить свой бизнес и родовое поместье на произвол судьбы.
– Тогда что же нам делать? – растерялся Грюм.
– А что, собственно, изменилось? – Дамблдор лукаво улыбнулся. – Не думаю, что Том простит Люциусу его предательство. Как только Волдеморт возродится, он устроит охоту и на Гарри, и на Малфоев. Мальчику волей-неволей придется с ним сразиться, чтобы защитить себя и свою семью. А если Тому удастся убить кого-нибудь из Малфоев или его крестного… – директор сделал многозначительную паузу. – У Гарри будет великолепный стимул, чтобы уничтожить этого темного мага.
Аластор понимающе усмехнулся, в очередной раз восхитившись стратегическим гением Дамблдора.
– Мы должны защитить магический мир от тьмы и зла! – решительно заявил директор. – Даже если для этого нам придется пожертвовать несколькими людьми. Малая кровь, которая не допустит пролития большой крови. Меньшее зло, которое защитит многих людей от зла большого. И пусть этот груз будет на моей совести, но я уверен, что благо и свобода людей стоят этих жертв!

***

Как только Северус вошел в лабораторию, на него тут же уставились две пары жутко виноватых детских глаз.
– Та-а-ак, – угрожающе протянул зельевар, – быстро признавайтесь, что вы натворили!
– Крестный, – заюлил Драко, умильно улыбаясь, – мы не хотели… мы не специально… оно само… и это она виновата… и, вообще, это не мы! – твердо заключил он.
– Не вы? А кто же? И, может, все же мне объясните, кто такая «она», которая во всем виновата.
Драко обреченно вздохнул и щелкнул пальцами:
– Дибби!
Перед зельеваром появился ярко-розовый эльф в веселенький «цыплячьего цвета» желтый горошек. Она немедленно принялась крутить свои уши и биться головой об пол, истошно визжа:
– Плохая Дибби!
– Что это? – полюбопытствовал Снейп, удивленно разглядывая это чудо природы. И тут же скомандовал эльфу: – Замереть и молчать!
– Мы нашли рецепт косметического зелья, – неохотно начал объяснять Драко. – Оно меняет цвет кожи. Мы хотели попробовать его на маскараде. Мы сварили его верно. По-крайней мере, консистенция и цвет соответствовали описанию.
– И?.. – Северусу пришлось понукать замолчавшего крестника.
– И дали его ей, чтобы проверить, – Драко ткнул пальцем в сжавшуюся на полу Дибби, возмущенно добавив: – Но она должна была стать синей! И вернуть свой цвет кожи еще час назад! Это она виновата!
Дибби сразу же запричитала, осторожно косясь на зельевара:
– Плохая Дибби!
– Молчать! – снова приказал ей Снейп. И, окинув многообещающим взглядом детей (от которого те испуганно поежились), рявкнул: – Двадцать баллов с Гриффиндора! – посмотрев на обиженно насупившихся детей, продолжил: – Или с Хаффлпаффа? Нет, все же с Гриффиндора, для Хаффлпаффа вам явно не хватает усердия! Надеюсь, вы поняли свою ошибку?
Гарри взмахнул палочкой, на его лице застыло упрямое выражение. В воздухе появились золотые буквы, рассыпающие вокруг себя яркие искры: «Мы сварили зелье правильно!»
«Позер и выпендрежник, такой же, как и его отец!» – про себя отметил Снейп, обратив внимание на цветовое оформление букв. И впервые понял, что это сравнение вызвало у него не злость и раздражение, а какое-то умиление. Удивившись собственной мягкотелости, зельевар грозно нахмурился и допустил:
– Возможно. Тогда что вы сделали НЕ ПРАВИЛЬНО? Ну? Хорошо, я подскажу: Саламандер Ньют «Волшебные твари и где их найти»***, издание второе, дополненное. Про эльфов там всего пара строк, но вам должно хватить.
Гарри напряженно задумался, закусив губу от усердия, потом кивнул сам себе и выписал палочкой: «Организм домовых эльфов значительно отличается от организма волшебников, поэтому самые безобидные зелья могут подействовать на домовиков неожиданным образом».
– Верно, – согласился с ним Снейп. – На них не действуют смертельные яды, а вот от простого успокоительного зелья они впадают в кому и умирают. Вам повезло, что этот эльф остался в живых! Люциус бы не одобрил подобного расточительства! А теперь быстро подумали, как ликвидировать это безобразие! – и зельевар кивнул в сторону несчастного эльфа.
«Отравить?» – выписал Гарри, даже не пытаясь скрыть широкую улыбку. Из-за спины зельевара послышалось хихиканье Драко. Северус, с трудом скрыв усмешку, скрестил руки на груди:
– Закапывать труп и объясняться с Люциусом будете сами! Кроме того, в качестве наказания за испытание на эльфе неизвестного зелья, всю неделю будете убирать свои комнаты самостоятельно! Эльфам будет запрещено помогать вам. Я предупрежу вашего отца.
– Крестный! – возмущенно воскликнул Драко.
– Могу еще что-нибудь добавить, – любезно предложил Снейп. – Если вы немедленно не найдете способ купировать действие зелья.
Мальчишки кинулись к шкафам с книгами и, вытащив оттуда несколько томов, начали лихорадочно их листать. Вдруг Гарри замер над какой-то страницей, потом дернул Драко за рукав мантии и показал тому свою находку, ткнув в нее пальцем. Драко, прочитав написанное, поднял на Северуса глаза и неуверенно предположил:
– Настойка мандрагоры?
– Пробуйте, – пожал плечами зельевар.
Когда вернувший свой естественный цвет домовик был отпущен, Драко гордо сказал:
– Крестный, смотри, как я умею, – и что-то прошипел на парселтанге. – Это меня Анри научил!
– Научил? Он же не говорит, – удивился Снейп.
– На парселтанге говорит, – объяснил Драко. – Это я поздоровался со змеей.
– Вынужден тебя огорчить, Драко, – заметил зельевар, улыбнувшись, – но со змеями могут говорить только змееусты – это врожденная способность. Научиться парселтангу невозможно!
– Почему? – обиделся Драко. – Я же научился? Анри, подтверди, что я правильно говорю!
Гарри кивнул.
– Потому что змеи – глухие. – Снейп потрепал крестника по голове, из-за чего тот недовольно скривился и отошел от зельевара. – Они не имеют ушей на голове и не слышат звуков, передаваемых через воздух. Змеи ощущают только вибрацию. Вероятно, змееусты каким-то образом преобразовывают звуки в вибрацию. Или что-то вроде того. Этот вопрос никто специально не изучал. А твое шипение змеи просто не услышат, как бы ты не старался.
– Жаль, – огорчился Драко. – А почему никто не изучал, как змееусты могут говорить?
– Потому что змееустами в Великобритании были только Слизерины. И никто не додумался подойти к правителю и попросить его позволить себя поизучать. Так, а теперь, поскольку я понял, что вы уже забыли то, что мы изучали с вами, я решил устроить небольшой опрос по пройденным нами волшебным тварям, – и, не обращая внимания на жалобный стон Драко и несчастное выражение лица Гарри, Снейп строго приказал: – Достали пергаменты и письменные принадлежности и записали первый вопрос.

Ubi emilementum, ibi onus* – «Где выгода, там и бремя, т.е. права влекут за собой обязанности», – юридическое правило, восходящее к римскому праву (юридическая латынь).
Мировое Древо** – по некоторым кельтским легендам, Деревом Мира, Axis Mundi, считалась Древняя Яблоня, чьи цветки вечно падают на равнину под ней подобно снегу, а в ветвях белые птицы напевают сладкие мелодии.
*** – это фантазия автора – издания второго, дополненного, как и упоминания домовых эльфов в нем не существует.

@темы: Традиционное воспитание, Мои фантазии

---

Рожденный хранить, глава 3

1 сентября 1996 года. Кингс-кросс. Платформа 9 и 3/4. Хогвартс-экспресс.

Непривычно тихое рыжее семейство стоит возле Хогвартс-экспресса, вытягивая шеи и внимательно рассматривая окружающую их толпу. Стоящая рядом с ними каштановолосая девушка нервно покусывает губу. Рон, Джинни и Гермиона заходят в вагон только в самый последний момент, перед самым отправлением. Гарри так и не появился. Найдя купе, где Невилл занял им места, Рон и Гермиона оставляют Джинни, а сами идут в вагон для старост. Проходит совсем немного времени, и разъяренный Рон возвращается обратно, пыхая от злости, словно дракон пламенем:
– Проклятый пожиратель! Его надо отправить к папаше в Азкабан!
– Успокойся, Рон! Когда ты перестанешь так реагировать на Малфоя! – вошедшая за ним Гермиона была тоже возмущена, но, скорее, поведением своего друга. – Теперь ты староста, и должен подавать всем пример, а не кидаться на Малфоя с кулаками!
Их ссору прерывает Джинни, вдруг разрыдавшаяся в голос:
– Вы… вы… Гарри исчез… а вы… Малфой… – слова с трудом пробиваются сквозь ее всхлипывания.
Друзья прекращают препирательства и бросаются утешать рыжеволосую девушку, а смущенный и испуганный Невилл бочком выбирается из купе и идет по коридору. Впереди он видит белокурую шевелюру Малфоя и уже собирается развернуться, чтобы не попасться на глаза слизеринскому старосте, как тот, открыв купе и сказав несколько фраз, входит в него и закрывает за собой дверь перед самым носом Крэбба и Гойла.
Малфой идет по вагону в поисках жалких остатков Золотого Трио. Он злится на Уизела и грязнокровку и недоволен слишком короткой стычкой в вагоне старост – рыжего быстро успокоили, не дав разгореться скандалу. И теперь Малфой надеется, что сможет как следует отыграться на предателе крови, подставив того под кулаки своих телохранителей. «Говорил я этому идиоту, чтобы лучше выбирал себе друзей. Вот к чему это привело, – бормочет он про себя. А сердце сжимается от уже привычной боли: – Не уберегли, не спасли. Где же ты, Поттер? Самый ненавистный, самый… любимый враг». Открывая дверь очередного купе, Драко видит незнакомого парня, который вопросительно смотрит на него.
– Привет! – Малфой решает выяснить, кто это такой. – Ты новенький?
– По-моему, это очевидно, – усмехается тот, пожимая плечами.
Драко решает пока не обращать внимания на лишь слегка завуалированный сарказм парня:
– А где ты учился раньше? И на какой факультет планируешь попасть? – Малфой входит в купе и закрывает за собой дверь. Затем, садится напротив новенького. – Я – Драко Малфой. Шестой курс, Слизерин, староста.
– А я – лорд Дариэль Моран, – сухо кивает тот. – Раньше был на домашнем обучении. А по поводу факультета, – парень хмыкает. – Это ведь никто точно не знает… но, судя по тому, что я узнал о факультетах, то, наверное, Слизерин.
– А курс?
– Тоже шестой.
– Значит, будем учиться вместе? – Малфой оценивающе смотрит на собеседника.
– Слушай, да у тебя талант задавать риторические вопросы! – веселится тот. – Не знаю – если моего господина не перераспределят, то придется идти на Гриффиндор.
– Господина? – с ужасом переспрашивает Драко, у которого это слово ассоциируется только с одним человеком, вернее, с красноглазым змееподобным существом.
– Ну да, – раздраженно отвечает Моран, непонимающий, что вызвало подобную реакцию. – У вашей аристократии, что, нет вассалитета?
– Есть, – все еще дрожащим голосом отвечает Драко.
– Милорд учится на факультете Гриффиндор. Если ему не удастся перераспределиться, то буду учиться там же. Долг вассала – находиться рядом с господином. Если он поменяет факультет, то буду учиться на Слизерине.
– Подожди, но на Гриффиндоре нет аристократов – я знаю там всех!– поражается Малфой. И начинает сыпать вопросами: – Как его фамилия? И почему на Слизерине? Почему не на Равенкло, например?
– Ты такой любопытный, Драко Малфой, – синеглазый парень щурится. – Думаю, ты прекрасно знаешь моего господина. Что же касается Слизерина – ему с самого начала ваш распределяющий раритет предлагал идти на этот факультет, но он отказался.
– Шляпа предлагала? И он отказался? И Шляпа его послушала? Такого ни с кем не бывало! – растерянно бормочет Малфой. С самого начала странный новенький вывел его из себя, заставив потерять привычное хладнокровие и демонстрировать свои истинные чувства. С Драко подобное случалось крайне редко, можно сказать, почти никогда. – Ни с кем… – повторяет он задумчиво и с тайной надеждой выпаливает: – Это Поттер?!
– Узнаешь на распределении, Малфой, – говорит Моран и закрывает глаза, откидываясь на спинку диванчика, показывая, что разговор закончен.

1 сентября 1996 года. Хогсмит.

Гарри цепляется за Сириуса, как утопающий за соломинку. У них уже небольшая разница в росте, но Поттер, чуть ссутулившись, уткнулся лицом в шею крестного, положив голову ему на плечо. Он обхватил руками плечи Сириуса и лихорадочно шепчет:
– Обещай, прошу, я больше не выдержу, если с тобой снова что-нибудь случится.
– Гарри, – Блэк успокаивающе гладит крестника по голове, – со мной ничего не случится, я буду осторожен, – он насмешливо ухмыляется. – Да и твои ребята надо мной неплохо поработали.
Сириус действительно уже ничем не напоминает того изможденного узника: сначала Азкабана, а потом собственного дома. Сейчас он похож на Люциуса Малфоя – уверенный в себе, лощеный аристократ. Он хочет сказать еще что-то, но его перебивает громкий гудок Хогвартс-экспресса, прибывающего на платформу. Сириус целует Гарри в лоб и подталкивает к уже выстроившимся в ожидании студентов каретам:
– Иди, тебе пора. Все будет хорошо, обещаю.
Гарри согласно кивает, натягивает на голову капюшон плаща, закрывая лицо, и идет к каретам.

@темы: Рожденный хранить, Мои фантазии

---

Рожденный хранить, глава 2

15 августа 1996 года. Министерство магии.

– Нет – это вы не понимаете, министр, - голос Избранного холоден и надменен. Он кивает на лежащего на полу обездвиженного Питтегрю. – Сейчас я с этой крысой выйду в вашу приемную, где меня ожидает моя дорогая мисс Скиттер. Как вы думаете, сколь долго после этого продлится ваша карьера? Вы отказывались признать возвращение Риддла, что позволило ему набраться сил и подготовиться к предстоящей войне. Еще одну ошибку ваши избиратели вам не простят, тем более что я выступлю с заявлением, что совершенно не доверяю столь некомпетентному министру.
– Но… но… – глаза маленького толстячка бегают, в этот момент он сам напоминает пойманную в ловушку крысу, и все же министр пытается огрызнуться: – А что скажут мои избиратели, если узнают, что их Спаситель собирается провести темномагический ритуал?
– Плевать я хотел на них, да и на вас тоже! – шипит Гарри, сверкая глазами. Он наклоняется почти вплотную к министру, пытающемуся отгородиться от него столом, за которым сидит. – Если не позволите спасти моего крестного, то с Волдемортом будете сражаться сами!
Министр испуганно вздрагивает, слыша запретное имя. Он все еще не может отойти от изумления, видя перед собой такого Поттера. Золотой мальчик подрос, как минимум, на семь дюймов (18см), и теперь его рост не меньше шести футов (1м 83см), раздался в плечах, нарастил мускулатуру, избавился от очков и, вероятно, причесался – его длинные волосы были заплетены в косу. Но главное даже не преобразившаяся внешность – его поведение кардинально изменилось – из немного забитого, стеснительного и вспыльчивого мальчика он превратился в высокомерного аристократа, даже не пытающего скрыть свою магическую силу. Эта сила буквально пригибала Фаджа к полу кабинета, отдаваясь звенящей болью в висках.
– Давайте лучше поговорим о том, как нам всем будет хорошо, если вы примете мои условия, – Гарри немного отклоняется назад, переставая угрожающе нависать над министром. – Из нашего совместного интервью электорат узнает, как наш мудрый министр исправил ошибку своего предшественника, оправдав невинного человека и вытащив его с помощью сотрудников отдела Тайн из-за Арки. Что я всецело поддерживаю усилия министерства вообще и ваши, министр, в частности по наведению порядка в нашем обществе. И все будут довольны: вы получите, утерянную было, поддержку магического общества, а я – своего крестного. И, кстати, можете не волноваться – я сам, непосредственно, ритуал проводить не буду – я маг Жизни, а магия смерти с моей магией несовместимы. Если я попытаюсь произвести любые манипуляции с Аркой, то просто разрушу ее.
– А… а кто тогда?
– Мой партнер, – Поттер кивает на парня, с которым они вместе пришли, и на которого министр не обращал до этого внимания, думая, что это один из его однокурсников. – Знакомьтесь: лорд Дариэль Моран.
Пепельноволосый и синеглазый, похожий на херувима парень кивает головой. Его, похожее на сердечко, каким его рисуют дети, личико обрамляют спиралевидные кудряшки. Пухлые алые губы безмятежно улыбаются, образуя милые детские ямочки на щеках, а невинные глаза хлопают пушистыми ресницами. Он дюйма на три ниже Поттера, и выглядит женственным и хрупким.
После интервью со Скиттер, парни выходят из приемной министра и идут по коридору к лифту. Гарри довольно смеется, а потом объясняет недоумевающему партнеру:
– Я же говорил тебе, что это будет гораздо легче, чем отнять у ребенка конфету.
– Ты мог бы просто провести ритуал без разрешения этого трусливого, занимающего явно не свое место волшебника, – все еще недоумевая, отвечает Дар.
– А как мы бы потом реабилитировали Сириуса? Кроме того, зачем мне тратить силы на авроров, охраняющих министерство? – пожимает плечами Поттер. – Я, конечно, всех их положу, но именно этой малости мне может не хватить для удачного завершения ритуала.
Моран недовольно хмурится:
– Я вообще не понимаю, почему ты не хочешь вызвать кого-нибудь из Звезды? Или даже всю Звезду целиком? Тогда тебе не придется тратить столько сил. Почему ты хочешь быть единственным проводником?
– Силы – это ерунда. А Звезда… до нее время еще дойдет, я чувствую это. Пока рано демонстрировать свою силу.
– То-то ты так мило скрывал свою силу у этого чинуши. Толстяка чуть не расплющило, – ехидничает Дариэль.
– Что-то ты разговорился, – Гарри останавливается и резким рывком притягивает к себе партнера, впиваясь поцелуем в его губы. Когда воздух у обоих заканчивается, они отстраняются друг от друга, тяжело дыша. – К Хаосу министра! – с трудом проговаривает Поттер и, не выпуская из своих объятий Дариэля, аппарирует, игнорируя щиты министерства.

@темы: Рожденный хранить, Мои фантазии

---

Рожденный хранить, глава 1

Решила все же использовать этот дневник, как хранилище для своих графоманских записей. А то вдруг что-то с компом случится и у меня все пропадет. То, что я буду выкладывать здесь, никогда не будет опубликовано. Это лишь развлекаловка или отвлекаловка? от моего основного фика. Людям, трепетно относящимся к русской словесности, советую сюда даже не заглядывать - не бечено, почти не правлено. Особенно это касается Chukcha! Так и вижу ее Гы-ы-ы! Или А это как? Когда смотрю на этот текст. Не поверите, пишу это и сама... как говорят... я плакалъ. Но графомания неистрибима! Итак:

Название: Рожденный хранить.
Автор: Maggy
Бета: нет, и не предвидится
Рейтинг: R
Размер: макси
Пейринг: ГП/НЖП, ГП/НМП, ГП/ДМ и другие.
Жанр: Action/ Adventure, Angst, Romance
Отказ: все не мое, и дневник тоже не мой.
Размещение: нигде, кроме этого дневника.
Предупреждения: Для гетников: Это слэш, господа! Ненавистникам однополых отношений здесь не место!
Для слэшеров: В фике присутствует гет!
Для всех вместе: Это кроссовер со многими фэнтезийными
произведениями. В наличии имеются: Гарри-Сью, Мери-Сью и Марти-Сью.


30 июля 1996 года. Дом семьи Дурсль.

Стрелка часов медленно ползет по циферблату старого, покореженного маггловского будильника: пятнадцать минут, десять, пять, две, одна:
«С Днем рождения, Гарри», – тихо шепчут потрескавшиеся, искусанные губы. Когда-то непокорно торчащие во все стороны волосы печально повисли: грязные, сальные и тусклые. Сколько времени он уже не мылся? Перед тем приснопамятным походом в министерство? А не все ли равно? Юноша небрежно откидывает прядь волос, упавшую на глаза, откидывается на подушку, устало прикрывая веки. «Поспать бы, хотя бы пару часов», – устало усмехается он, зная, что его желание несбыточно – стоит ему только уснуть, как перед его глазами снова возникает Арка и падающий, падающий в нее самый дорогой на свете человек. Но все же, усталость дает о себе знать, и измученный голодом и бессонницей парень проваливается в сон.
«Приди… приди ко мне… приди, я жду тебя…» – настойчивый зов вплетается в сон Гарри и уже набирающий обороты кошмар теряет свою силу. Стены министерства растворяются, и растерянно озирающийся по сторонам юноша оказывается на берегу речки. Струи воды весело журчат, омывая камни небольшого переката. В воздух неожиданно взмывает небольшая рыбешка, сияя на солнце всеми цветами радуги и заставляя Гарри вздрогнуть от неожиданности. Лазурное высокое небо, зеленая трава, стрекотание кузнечиков и щебет птиц, ветви ивы, купающиеся в пенных струях воды – создавали нереально сказочный антураж. Вдруг какое-то движение привлекает внимание Гарри: на поваленном сухом стволе дерева, полусгнившем и покрытом толстым слоем мха, сидит юная девушка, внимательно наблюдая за парнем. Гарри пытается поправить очки, но с удивлением не обнаруживает их. Тем не менее, он прекрасно различает каждую черточку лица прекрасной незнакомки: нечеловечески огромные, ярко-синие глаза, больше подходящие анимационным героям, тонкий прямой нос, идеальный овал лица, пухлые алые губы. Нет, точно – эта девушка чертовски похожа на диснеевскую Белоснежку, а не на реального человека из плоти и крови. Но самая привлекающая внимание особенность сказочной героини – это блестящий поток золотых волос, укутывающий ее, словно плащ, сверкающий на солнце драгоценной парчой.
– Ну же, – звонко и настойчиво произносит девушка, перекрикивая шум речки, – ты собираешься переходить ко мне?
«Очередная ловушка Волдеморта? – завороженный зрелищем, Гарри не сразу реагирует на слова. – А, впрочем, какая разница?» – и он начинает решительно перескакивать с камня на камень по перекату, балансируя руками. Резкие порывы налетевшего из ниоткуда ветра стараются сбросить его в воду, но навыки ловца помогают Гарри преодолеть неожиданное препятствие. Последним прыжком он ловко приземляется у ног девушки.
– Наконец-то! – она поднимается одним гибким движением и обхватывает руками шею парня. – Я думала, что ты никогда не явишься! Я так испугалась, любимый!
– Любимый? – растерянно бормочет Гарри. – Ты… ты, наверное, что-то путаешь… я никогда не видел тебя раньше…
– Ну, конечно, нет, глупый! Откуда ты такой взялся, дурачок? – девушка хмурится, задумчиво покусывая губку, а потом требовательно спрашивает: – Как тебя зовут? И из какого ты Дома?
– Гарри. Гарри Джеймс Поттер. И что значит «из какого я дома»? Ты хочешь знать, где я живу? – поражается странному вопросу юноша.
– Разумеется, где ты живешь, меня тоже интересует. Из какого ты сектора? – девушка внимательно вглядывается в лицо парня, не отпуская рук, а потом, словно разговаривая сама с собой, начинает рассуждать: – Я чувствую, что ты маг Жизни, но я знаю всех магов твоего Дома. Твое имя незнакомо мне, но эти зеленые глаза – явное наследие Витавиверов… – она кладет ладошки на щеки парня и, заглядывая ему в глаза, просит: – Пожалуйста, покажи мне свой сектор и своих родителей.
Ощущая себя неразумной птахой, замершей под гипнотизирующим взглядом змеи, Гарри все же находит в себе силы и уточняет:
– Что ты имеешь в виду, спрашивая о моем секторе? Что значит сектор? И… мои родители умерли… давно… я их почти не помню… только колдографии…
– Не имеет значения, – девушка недовольно морщит носик и качает головой. – Я просто загляну в твой разум и считаю всю информацию. Ты только впусти меня, ладно? – она умоляюще смотрит на Гарри.
– Хорошо, – юноша слегка напрягается, ожидая все те болезненные ощущения, что сопутствовали проникновению Снейпа в его мозг. И, к своему удивлению, он не только не собирается противодействовать незнакомке, но и не чувствует никаких неудобств, только какую-то слабую щекотку, как будто кто-то водит легким перышком в его голове. Спустя полчаса затуманенные глаза девушки проясняются, и она внимательно оглядывает Гарри:
– Я знаю твою мать – ее имя Милариэль Витавивер – она слишком похожа на своих родителей, чтобы возникли какие-то сомнения. А вот твоего сектора я не узнаю – что неудивительно – Милариэль искали все Дома во всех известных нам секторах. Поиски прекратились только десять стандартных лет назад, когда Лорд-регент Дома Жизни объявил о смерти Наследницы.
– Моя мать умерла пятнадцать лет назад, – возражает Гарри. – Мне тогда было чуть больше года.
– Время годовых оборотов в разных секторах разное, – небрежно отмахивается от этого довода девушка. – Мы меряем его в стандартных годах, неважно, – обрывает она саму себя. – Но как же мне быть? – отчаянно взглянув на Гарри добавляет она. – Я боюсь, что не найду тебя, супруг мой, также, как мы не смогли отыскать твою мать.
– Супруг? – ошарашенно переспрашивает Гарри.
– О силы Тьмы! Ты ведь не знаешь ничего! У всех магов есть вторая половинка души, – начинает торопливо объяснять она. – Их супруги, предназначенные им судьбой. Во время первого совершеннолетия – в разных секторах это происходит в разное время, но, примерно, когда магу или магине исполняется десять-двенадцать лет.
– Мне шестнадцать... уже... сегодня исполнилось, – вставляет свою реплику Гарри.
– Не перебивай меня, – просит девушка, – у нас мало времени. Так вот, во время первого совершеннолетия маги встречают ментальные проекции своих супругов, узнавая друг о друге. Мое совершеннолетие было месяц назад. И все это время я звала и искала тебя. Я уже не надеялась, что встречусь с тобой – супруг, как правило, достигает совершеннолетия раньше. Я думала, что ты умер. Так бывает, тогда оставшийся в живых маг может надеяться только на партнерство. Я сейчас попытаюсь передать тебе свое кольцо – я забыла представиться – меня зовут Амориэль. Я Наследница Высшего Дома. А ты, как я понимаю, Наследник Дома Жизни. Свет! Все маги Жизни будут счастливы, когда я расскажу им о тебе! Ладно, сейчас не об этом, - она встряхивает головой и золотые шелковистые пряди волос, всколыхнувшись вокруг нее, полностью завладевают вниманием юноши.
– Можно? – робко спрашивает он и, не дожидаясь ответа, осторожно пропускает густые мягкие локоны сквозь пальцы: – Как в сказке… Златовласка… – благоговейно шепчет он, лаская струящийся водопад волос.
Амориэль замирает на мгновение, поддаваясь нежности и ласке, но уже, спустя несколько секунд, собирается и аккуратно отстраняет от себя руку парня:
– У нас мало времени, – снова напоминает она. – Я должна буду вытащить из реала материальную вещь и передать ее тебе через астрал снова в реал. Это возможно, но… – она недовольно морщится, – только для опытных магов. А опыта у меня как раз не хватает. Я знаю, как это делается только теоретически. Буду пробовать методом дубинки.
– Дубинки? – Гарри не может удержаться от вопроса.
– Да, – решительно кивает Амориэль и объясняет: – С помощью сырой грубой силы, – затем уточняет: – Я поняла, что ты живешь в каком-то защищенном месте. Это так?
– Да, – подтверждает Гарри, – за мной охотятся…
– По поводу охотников мы поговорим позже, – на лице девушки появляется хищное выражение. – Никто не смеет безнаказанно поднимать руку на мага! – она какое-то время молчит, справляясь с гневом, а потом продолжает: – Ты сможешь выходить каждую ночь, примерно с того времени, как ты заснул, и на несколько часов? Чтобы мои посланники смогли найти тебя? Это не будет слишком опасно? Они, конечно, и без этого обнаружат твое местонахождение, но так будет быстрее.
«Так это сон! – наконец дошло до парня, которого ввело в заблуждение чрезмерная реальность происходящего. – Ну, тогда, я могу пообещать все, что угодно!»
– Все что ты пожелаешь, дорогая супруга, – насмешливо говорит Гарри и делает то, что никогда бы не осмелился сделать с реальной девушкой – целует ее в губы.
Растворяясь в безумно сладком, возбуждающем поцелуе, Гарри почувствовал, как тает вокруг сказочный мир сна и что-то скользит по его пальцу.
Проснувшись, юноша некоторое время лежит, пытаясь переждать, пока потолок и стены перестанут вращаться перед его глазами, потом поправляет покосившиеся очки, которые он так и не удосужился снять, перед тем, как заснуть, и улыбается, вспоминая чудесный сон. Но что-то настораживает его. Что-то явно непривычное ощущается на безымянном пальце. Гарри поднимает руку к лицу и видит перстень, выполненный в виде цветка (как он узнает позже) из натуральных цветных бриллиантов. Сердцевина состоит из двух половинок – черного и прозрачного бриллиантов. Лепестки – из синего, красного, голубого, желто-коричневого, зеленого и фиолетового. Надежда магического мира поднимает другую руку и начинает поочередно обводить все камни, машинально шепча: «Свет, тьма, вода, огонь, воздух, земля, жизнь, смерть».

@темы: Рожденный хранить, Мои фантазии